64. Узнав, что фиванцы не только не склонны предоставить городам автономию, но даже не распускают войска и стоят выстроившись против него, Клеомброт повел войско в Беотию65. Он не вторгся через то ущелье из Фокиды, где ожидало его стоящее наготове фиванское войско, а прошел по гористой дороге66, ведущей мимо Фисбы, и неожиданно вышел к Кревсии, завладел этой крепостью и 4 захватил двенадцать фиванских триэр. После этого он двинулся в глубь материка и расположился лагерем в Феспийской области, близ Левктр. Фиванский лагерь находился против них, на холме, в недалеком расстоянии: у фиванцев не 5 было никаких союзников, кроме беотийцев. Друзья Клеомброта стали обращаться к нему с такими заявлениями: «Клеомброт, если ты не сразишься теперь с фиванцами, можно опасаться, что ты подвергнешься самой суровой каре со стороны государства. Они не забыли еще, что ты, прибыв в Киноскефалы, вовсе не опустошал фиванской территории67 и что впоследствии ты был отражен от проходов, ведущих в Беотию68, тогда как Агесилаю всегда удавалось вторгнуться через Киферон. Поэтому, если тебе дорого собственное благополучие или если ты печешься о благе государства, ты должен выступить против них». Так говорили ему друзья, противники же69 замечали друг другу: «Теперь Клеомброт покажет, справедлива ли молва, что он доброжелатель фиванцев». Услыша об этом, Клеомброт пришел в ярость и решил 6 вступить в бой. Главари фиванцев70 принимали в соображение то, что если они не выступят в бой, то окрестные города отпадут от них, а Фивы будут осаждены; если же фиванский народ будет вынужден голодать, то он может выступить против правящих. Кроме того, многие из них уже прежде были в изгнании и считали, что лучше пасть в бою, чем снова стать изгнанниками. Вдобавок, в них поднимало 7 бодрость духа предсказание, по которому лакедемоняне должны были быть побеждены в том месте, где находится гробница девушек, про которых рассказывают, что они покончили самоубийством, будучи обесчещены лакедемонянами71. Пред битвой фиванцы украсили эту гробницу. В это же время к ним пришло известие из города, что двери всех храмов открылись сами собою; и жрецы дали этому такое истолкование, что боги предсказывают победу. Из храма Геракла исчезло священное оружие;72 это считали признаком того, что и Геракл отправился на это сражение. Некоторые, однако, утверждают, что все это были происки фиванских правителей73. В этой битве, казалось, все соединилось против лаке-8 демонян, тогда как противники их во всем имели удачу. После завтрака Клеомброт созвал последний военный совет; в полдень все подвыпили, полагая, что вино возбуждает отвагу. Затем воины — и спартанские и беотийские — облачи-9 лись в боевое снаряжение, и стало ясно, что сейчас начнется битва. Заметив это, маркитанты, кое-кто из обозных и те, которые не желали сражаться74, стали удаляться из беотийского войска; но наемники, предводимые Иероном, фокейские пелтасты и из числа всадников гераклейские и флиунтские напали на уходящих, заставили их повернуть тыл и бежать обратно к беотийскому войску; таким образом, благодаря им беотийское войско стало гораздо более многочисленным и сплоченным, чем прежде. Так как оба войска были 10 отделены друг от друга равниной, лакедемоняне выставили перед строем конницу;75 то же сделали и фиванцы. Однако фиванская конница получила надлежащий опыт во время 11 походов на Орхомен и Феспии, тогда как лакедемонская конница в это время стояла крайне низко в отношении боеспособности: содержание лошадей поручалось богатейшим из граждан; когда же объявлялся поход, тогда являлись те, кто был назначен в эту часть войска, брали первого попавшегося коня и вооружение и отправлялись на войну без всякой подготовки. Поэтому в конницу шли наименее развитые те-12 лесно и наименее стремящиеся отличиться люди. Такова была конница тех и других. Пехота же у лакедемонян, как передавали, была выстроена так, что от каждой эномотии находилось по три человека в ряду, следовательно, в глубину лакедемонское войско имело не больше двенадцати рядов76. Строй фиванцев был тесно сомкнут и имел в глубину не менее пятидесяти щитов77, так как они полагали, что, если они победят часть войска78, собравшуюся вокруг царя, одо-13 леть остальную часть войска уже будет нетрудно. Как только
Клеомброт повел войско в атаку, прежде даже чем его войско узнало о переходе в наступление, произошел конный бой, и через самое короткое время лакедемонская конница была разбита. При отступлении она врезалась в ряды своих же гоплитов, а вслед за ними налетела и фиванская пехота. Первоначально верх взяло все же войско Клеомброта. Несомненным доказательством этого может служить то, что лакедемоняне оказались в состоянии подобрать Клеомброта79 и живым унести с поля битвы; это было бы невозможно, если бы сражавшиеся впереди него в этот момент не одержали и верх. Однако, после того как были сражены сам полемарх Динон, царский сотрапезник80 Сфодрий с сыном Клеонимом81 и так называемые конюшие и спутники полемарха82, — войско, не выдержав натиска массы врагов, стало отступать; дрогнули и те, которые были на левом фланге лакедемонян83, заметив, что враг теснит правый фланг. Но, несмотря на огромный урон и поражение, лакедемоняне, перейдя назад через ров, оказавшийся пред их лагерем, удержали отступление и остановились на тех самых пунктах, откуда начали наступать (лагерь их был сооружен на не совсем ровном месте, у склона горы). Тогда некоторые из лакедемонян, считая, что нельзя примириться с поражением, говорили, что необходимо помешать врагу поставить трофеи и что не следует просить перемирия для уборки трупов, а надо пытаться завладеть ими с боя. Однако же полемархи видели, 15 что весь урон лакедемонян достигает тысячи человек84, что из спартиатов, которых всего было в бою около семисот, пало приблизительно четыреста; они замечали также, что союзники крайне нерасположены к сражению, а кое-то из них даже злорадствует. Поэтому они собрали наиболее влиятельных людей и стали совещаться, как быть. Единогласно было постановлено просить перемирия для уборки трупов, и затем был послан вестник с предложением перемирия. После этого фиванцы поставили трофеи и согласились на перемирие для уборки трупов.
Вслед за тем был отправлен вестник в Лакедемон, чтобы 16 известить лакедемонян о постигшем их несчастии. Он прибыл туда в последний день Гимнопедий85, когда выступал хор мужчин86. Эфоры, узнав о случившейся беде, были, конечно, очень огорчены; тем не менее они не распустили хора, а дали ему исполнить полагающееся до конца. Имена погибших были сообщены только ближайшим родственникам каждого; при этом женщинам было предписано не подымать крика и переносить горе молча. На следующий день тех женщин, у которых погибли родственники, можно было повсюду видеть на людях наряженными и с сияющими лицами, те же, которые получили известие, что их близкие живы, только изредка показывались вне домов и имели нахмуренный и унылый вид.
После этого эфоры объявили сбор в поход и приказали 17 отправиться двум оставшимся морам, призвав из них под знамена все те призывные категории87, которые поступили на военную службу за сорок лет до этого и позже. Из остальных мор призывные последних тридцати пяти лет уже прежде отправлялись походом в Фокею и находились за пределами страны; теперь были призваны и отправлены в поход еще пять возрастных категорий из этих мор. Вместе с ними приказано было отправиться в поход и тем, которые прежде были оставлены в Лакедемоне для занятия государственных должностей. Агесилай еще не оправился от болезни88, поэто-18 му народ назначил военачальником его сына Архидама. В этом походе приняли живое участие тегейцы; здесь были еще в живых89 Стасипп и его приверженцы, которые были лаконофилами и пользовались огромным влиянием в государстве. Мантинейцы, жившие по деревням, также послали сильные вспомогательные отряды, так как у них в это время управление было в руках аристократов90. С большим воодушевлением отнеслись к этому походу и выслали свои отряды также сикионцы, флиунтцы и ахейцы; к ним присоединились и другие города. Триэры были снаряжены самими лакедемонянами и коринфянами; к сикионцам обратились с 19 просьбой также принять участие в снаряжении экипажа. На этих триэрах предполагалось перевезти войско. После всех приготовлений Архидам совершил диабатерии91.
Сейчас92 после битвы фиванцы послали в Афины увенчанного вестника с известием о блестящей победе и просьбой прийти на помощь. При этом они указывали, что теперь 20 наступило время, когда можно отомстить лакедемонянам за все содеянное. Афинский Совет в это время заседал в Акрополе. Когда им было доложено о случившемся, для всех стало ясно, что они были очень огорчены полученным известием: они не пригласили вестника даже на казенный обед в пританее93 и ничего не ответили на вопрос о присылке помощи. Итак, из Афин вестник вернулся ни с чем. Кроме того, фиванцы отправили, не теряя времени, послов к их союзнику Ясону с просьбой о помощи и с изложением своих видов 21 на будущее. Тот немедленно собрал триэры, чтобы оказать помощь с моря, а сам во главе наемников и окружавшей его конницы прошел через Фокиду, несмотря на то что фокей-цы были с ним в непримиримой вражде, и вступил в Беотию. Во многих городах его видели прежде, чем получалось известие о его выступлении: но и в иных случаях, прежде чем в том или ином пункте успевали собраться против него значительные силы из окрестных мест, он оказывался уже на дальнейшем этапе пути, показывая этим, что часто скоростью движения можно добиться больших результатов, чем силой.
22 Когда он прибыл в Беотию, фиванцы заявили, что наступил самый подходящий момент для нападения на лакедемонян: Ясон94 мог напасть на них с высот