(18) Разве он остановится перед чем бы то нибыло и не замучит нас, чтобы внушить всем страх перед походом на царя?Поэтому мы должны сделать все возможное, чтобы не попасть к нему вруки. (19) Что касается меня, то пока союз еще был в силе, я непереставал жалеть нас и завидовать царю и его приближенным, видя какойбогатой и, обширной страной они владеют, сколь неисчерпаемо здесьпродовольствие, какое множество тут слуг, стад, золота и одежд. (20). Акогда я помышлял о наших солдатах, то думал: мы ведь не дотрагиваемсяни до одного из этих благ, разве только путем покупки, а я видел, чтолишь немногие имеют на это средства. Но каким другим путем могли мыполучить продовольствие, когда нас удерживали клятвы? Размышляя обэтом, я иногда боялся союза больше, чем сейчас войны.
(21) "Однако, поскольку они сами нарушили договор,то тем самым, как мне кажется, рушилась их надменность и исчезла нашазависть. Теперь эти прекрасные призы доступны для наиболее достойных, аагонотетами(129)являются боги, которые конечно, будут на нашей стороне. (22) Враги ведьоказались перед ними клятвопреступниками, а мы, видя перед собой многовсяких благ, упорно от них воздерживались из-за клятв перед богами, ипотому, как мне кажется, мы можем вступить в состязание с гораздобольшей уверенностью в себе, чем они. (23) Кроме того наше тело болееспособно переносить стужу, зной и труды, чем их тело. И дух наш, славабогам, тоже тверже их духа и если только боги, как и в прежнее время,даруют нам победу, то в удел им достанутся раны и смерть. (24)Возможно, другим тоже уже приходили в голову такие же мысли, но, радибогов, не будем дожидаться их прихода и призыва к подвигам, а саминачнем побуждать других к доблести. Покажите себя лучшими из лохагов истратегами, наиболее достойными быть таковыми. (25) Что касается меня,то если вы решите возглавить это дело, -- я охотно последую за вами, иесли вы поставите меня вождем, то я не буду отговариваться, ссылаясь намолодость, так как считаю себя в самом подходящем возрасте дляотвращения от себя бедствий".
(26) После этой речи все начальники просили Ксенофонта взять на себя предводительство, кроме некоего Аполлонида,который говорил на беотийском наречии. Этот человек назвал пустымболтуном всякого, кто утверждает, будто можно спастись иным способом,кроме подчинения царю, если это вообще возможно, и в то же время онначал перечислять трудности настоящего положения. (27) Однако Ксенофонтперебил его и сказал: "Странный человек! Ты не понимаешь того, что утебя перед глазами, и не помнишь воспринятого твоими ушами. А междутем, ты находился тут же вместе вот с этими людьми, когда царь, послесмерти Кира, возгордился и через посланных приказал нам сдать оружие.(28) А когда мы не сделали этого, но, вооружившись, двинулись в путь иразбили лагерь рядом с ним, то чего только он не делал -- и засылалпослов, и просил заключить союз, и предлагал нам продовольствие до техпор, пока не был заключен договор. (29) Когда же стратеги и лохагипошли к ним для переговоров, как и ты советуешь нам поступить, и,полагаясь на договор, не взяли с собой оружия, то разве их не били, неистязали, не насмехались над ними, причем эти несчастные даже не моглиумереть, хотя, как я думаю, они очень этого желали? И зная все это, тыназываешь тех, кто ратует за оборону, вздорными болтунами и зовешь ихснова пойти и отдать себя в руки врагов? (30) Я предлагаю не допускатьэтого человека в нашу среду, но освободить его от звания лохага,взвалить на него кладь и использовать в качестве носильщика. Он срамитсвою родину и всю Элладу тем, что, будучи эллином, он таков, каким мыего видим!". (31) Тогда слово взял Агасий-стимфалиец и сказал: "Но уэтого человека решительно ничего нет общего ни с Беотией, ни с Элладой.Я заметил: у него, как у лидийца, проколоты оба уха"(130).(32) Так оно и оказалось, и его прогнали. Остальные, проходя по рядам,стали вызывать стратега, если таковой был жив, в противном случае егопомощника и, если был жив лохаг, -- лохага. (33) Когда все сошлись, они,уселись на аванпостах; собралось всего около ста человек стратегов илохагов. (34) Приближалась полночь. И тогда Иероним-элеец, как старшийиз лохагов Проксена, первым сказал: "Стратеги и лохаги, ввидусоздавшегося положения, мы решили собраться и пригласить вас с целью,если это удастся, принять полезное для нас решение. Ксенофонт, -- сказалон, -- повтори теперь то, что ты говорил нам".
(35) Тогда Ксенофонт сказал: "Всем нам хорошо известно, что царь и Тиссаферн похитили тех из нас, кого могли, и чтоони, несомненно, злоумышляют против остальных, стремясь погубить их,если это будет в их силах. А мы, так по крайней мере я думаю, должнысделать все, чтобы не подпасть под
власть варваров, но, наоборот, подчинить их себе.(36) Помните, что все вы, собравшиеся теперь здесь в таком числерасполагаете большими для этого возможностями, так как солдаты смотрятна вас, и если они увидят вас в унынии, то и сами станут трусами, аесли вы будете готовиться к борьбе с врагами и воодушевите других ктому же, то они, не сомневайтесь в этом, последуют за вами ипостараются вам подражать. (37) Конечно, так оно и должно быть: вы чемто должны от них отличаться: вы, ведь, стратеги, таксиархи(131)и лохаги, и пока был мир, вы получали больше денег и пользовалисьбольшим почетом, а теперь, когда наступила воина, вам надо быть вышетолпы и превзойти солдат в советах и трудах, если в этом встретитсянеобходимость. (38) Сейчас, прежде всего, вы, как я думаю, оказали быбольшую помощь войску, позаботившись о немедленном выборе новыхстратегов и лохагов вместо погибших. Ведь, вообще говоря, безначальников ни в каком деле не может получиться ничего хорошего иполезного, а в военном деле и подавно: известно, что хороший порядокздесь спасителен, а беспорядок уже многих погубил. (39) А после выбораначальников, сколько их требуется, мне кажется, будет вполнесвоевременным собрать солдат и ободрить их. (40) Вы ведь тоже, наверно,заметили, с какой неохотой они сегодня шли в лагерь и становились напосты. И, пребывая в таком настроении, они вряд ли оказались бы начто-либо годными, если бы пришлось послать их в дело ночью или днем.(41) Но если бы удалось изменить направление их мыслей и заставить ихдумать не только о том, что им угрожает, но и о том, какие дела онимогут совершить, то они будут гораздо бодрее. (42) Вы знаете: немногочисленность и не сила дают на войне победу, но враги по большейчасти не выдерживают натиска тех, кто устремляется на них с мужеством всердце и уповая на помощь богов. (43) Приходит мне на ум и тосоображение, что те люди, которые всеми способами стремятся остаться вживых на войне, по большей части кончают свою жизнь плохо и постыдно, ате, которые полагают смерть общим и неизбежным уделом человека идобиваются славной смерти, эти люди, согласно моим наблюдениям, вернеепочему-то, достигают старости и при жизни пребывают в более счастливыхобстоятельствах. (44) Нам надлежит сейчас твердо помнить обо всем этом,так как наступило время, когда каждому из нас надо быть доблестным идругих призывать к тому же". (45) Этими словами он заключил свою речь.
Затем Хирисоф сказал: "Раньше, Ксенофонт, я знал тебя только понаслышке как афинянина, а ныне я благодарю тебя и за речии за поступки. Для всех было бы лучше, если бы существовало большелюдей, тебе подобных. (46) А теперь, -- прибавил он, -- не будем медлить.Разойдитесь, и там где в этом есть необходимость, выбирайтеначальников, а, закончив выборы, приходите в середину лагеря иприводите с собой выбранных. Затем мы соберем туда всех солдат. И пустьявится также глашатай Толмид". (47) С этими словами он встал, чтобынемедля исполнить должное. Таким образом, были выбраны начальниками:вместо Клеарха Тимасий-дарданец, вместо Сократа Ксантикл-ахеец, вместоАгия Клеанор-эрхоменец, вместо Менона Филесий-ахеец, вместо ПроксенаКсенофонт-афинянин.
Глава II
(1) Было близко, к рассвету, когда закончились выборы, и, начальники, придя в середину лагеря, решили выставитьсторожевые посты и созвать солдат. Когда все собрались, то первымвыступил Хирисоф-лакедемонянин и сказал: (2) "Воины! Тяжко нам сейчас,когда мы лишились таких выдающихся стратегов, лохагов и солдат и, сверхтого, войско Ариейя, которое прежде было нашим союзником, предало нас.(3) И все же надо выйти из этого положения, как подобает доблестнымвоинам, не падать духом, но приложить все усилия к тому, чтобы одержатьблестящую победу и спастись. Если это не удастся, то мы, по крайнеймере, умрем со славой и никоим образом но отдадимся живыми в рукиврагов. Ведь в случае пленения нам, я думаю, суждено испытать то, чтода пошлют боги нашим врагам". (4) После него выступил Клеанор-эрхоменеци сказал: "Воины, мы убедились теперь в клятвопреступничестве ибезбожии царя, убедились и в вероломстве Тиссаферна. Он назвал себясоседом Эллады и сказал, что очень заботится о нашем спасении, сампоклялся в этом и дал свою правую руку и сам же обманул нас, схвативстратегов, причем он даже не посовестился Зевса-Гостепреимца:(132)приняв Клеарха как гостя, он тем самым обманул этих людей и затемпогубил их. (5) А Арией, которого мы хотели поставить царем и с которымобоюдно клялись не предавать друг друга, тоже не побоялся богов и неустыдился мертвого Кира: в то время как при его жизни он пользовался унего самым большим почетом, теперь, перейдя на сторону его злейшихврагов, он пытается причинить зло нам, друзьям Кира. (6) Но да воздадутим боги по заслугам, а нам, свидетелям этих событии, надлежит большеникогда не поддашься обману, но мужественно сражаться и в остальномположиться на волю богов".
(7) После этого выступил Ксенофонт, облаченный всвой лучший воинский наряд. Он полагал, что если боги даруют победу, тотогда и самый блестящий наряд будет уместен, а если ему суждено