нация Омара Шарифа, пришла в невообразимое возбуждение и выдала длиннейшую фразу, сопровождаемую улыбками и прочими выражениями положительных эмоций. Таракан внезапно стал заваливаться на бок и со стоном рухнул на землю. Мы схватились за автоматы, подозревая что капитана угостили отравленной стрелой, но оказалось что это не действие яда, а приступ смеха. Вытирая слезы Таракан перевел нам, что вождь дает трех проводников, пять связок вяленого мяса, тяжелый пулемет с тремя БК, своего домашнего броненосца и четырех девственниц… и все это за Арканю. Несколько минут большинство нашей команды было абсолютно небоеспособно, ибо трудно воевать рыдая и корчась от смеха. Не смеялся только Тарасюк. По его расстроенному лицу было видно, что дай ему волю, то за такой востребованный товар как Арканя, он пустил бы по миру все это племя, но старшина знал что командир вряд ли на это пойдет, о чем и загрустил. Торг все равно, рано или поздно закончился, и старшина страшно отомстил капитану Тараканову. Тарасюк коварно согласился на то, что бы любимый берет Таракана, перешел во владение младшей жены вождя. До самого нашего отъезда, вождь не терял надежды и напоследок попросил передать Аркане, что если он останется, то будет назначен военным вождем и получит пятерых жен и отдельный кораль, но к грусти вождя. Советико офицеро — облико морале! Барон, который по живости характера и гипертрофированному чувству юмора, таких подстав не пропускал из принципа, пробормотал как будто в сторону:
— Совсем озверел Черный Абдула. Мало ему четырех девственниц, так ему еще и пять жен подавай. Все парторгу расскажу!
Итак наша колонна двинулась дальше, и километров через сто между проводниками и Бароном возник спор. Проводник хотел резко отклониться от директрисы, хотя каких то препятствий типа гор, болот, пропастей и взорванных переправ впереди не наблюдалось, но проводники были непреклонны. Это чужая территория, сказали они и каждый кто туда вторгается, подвергается Песка. Что такое Песка они не могли или не хотели объяснять, а ведь в Африке разной жути хватало, и не только человеческой… И те кто не относился к этому серьезно, позднее весьма об этом жалели, если конечно успевали.
Но давать крюка было некогда и мы решили рискнуть. Несколько километров все было спокойно, не считая десятка другого скелетов привязанных к столбам, а потом показалась вполне реальная застава. Дорога пересекала небольшую деревушку, вернее деревушка судя по всему появилась возле дороги, на это указывали ржавые останки заправки и площадь с остатками явно заброшенных прилавков, не заброшенным выглядел только местный аналог лобного места… Десяток низких виселиц, на большинстве из которых пребывали людские тела в разных степенях целости. Судя по всему несчастных, сразу после подвешивания, зверски пытали причем палачи делали длину веревок такой, что бы их жертвы не задыхались сразу. Шишарик с брезентовым кунгом, но открытой кабиной медленно въехал на площадь, а из под навеса самой большой хижины вышла живописная группа. Возглавлял ее здоровенный негр в красной ливрее швейцара на голое тело и засаленной офицерской фуражке. В одной руке он держал саблю, в другой двадцатизарядный бразильский маузер. Его свита была в более менее привычной для здешних мест и данного времени амуниции, кроме двоих мордоворотов… Мало что они были в касках, что даже для кафра было дискомфортно в этом климате, оба этих стражника держали в руках удилища, причем явно от дорогих спиннингов. Сидевший рядом с Тараканом проводник стал пепельным и в ответ на удивленный взгляд Таракана, прохрипел — Песка. В голове у капитана как щелкнуло — Pesca, по португальски означает удочка. Значит несчастных пленников, засекают до смерти удилищами от спиннингов… Интересные обычаи в этих местах, этнографы были бы в восторге. А «шестьдесятшестой» стал вдруг газовать мотором и красномундирнику пришлось подойти поближе. Таракан не выключая ревущего движка выпрыгнул из кабины, что бы услышать всевозможные наглые предложения, типа всем выйти из машины, сложить оружие и тогда их возможно убьют сразу, без подвергания испытанием Пеской. Таракан покладисто кивнул, отдал честь и без всякого перехода вмазал местному командующему в поддых и добавил ребром ладони по уху. Над кузовом шишарика взлетел брезент и короткие очереди Калашей прошили команду экзекуторов, а на площадь уже въезжали бронемашины авангарда, жаждуще поводя стволами пулеметов. За перегазовками шишарика, их появление было для противника полной неожиданностью, как и было изначально задумано.
Типа в красной ливрее звали Мата, и он был местным начальником узурпировавшим власть в целом районе. Ему повезло, что крупные формирования сюда не заходили, основные разборки шли западнее и южнее этих мест, и Мата от безнаказанности закусил удила. Каким то образом, к нему в руки попала заблудившаяся партия товаров для рыболовного магазина и бывший дознаватель DGS, придумал изощренную пытку Пеской. Дальше все было просто… Мату посадили в кабину головной машины и всю дорогу, что мы проделали по району контролируемому его бандой, он был нашим пропуском, а потом мы подарили его на прощание нашим проводникам, было у них в глазах такое желание.
Ну а задание мы выполнили, и дело наше было правым, и враг был разбит, и мы победили. Царек уверовавший в учение Карла Маркса, получил свое оружие и через несколько месяцев благополучно был перекуплен ЦРУ. А у Аркани появилось новое прозвище — Черный Абдулла. И долго еще его донимали вопросами, мол где твои жены.
Жалеет страшно.
Подземные и морские приключения.(Фантазия на тему Африканских снов VII)
Какой дурак придумал пабы.
Да! Тут уют и красота.
Зато здесь нету сушек с солью
И жигулевского пивка!
Западная Европа загнивала в том году на своем обычном уровне. Чистые улицы, потоки разноцветных неимоверно шикарных, с нашей точки зрения авто, сверкающие витрины магазинов, сотни наименований легких, средних и тяжелых спиртных напитков, веселые и безмятежные лица местного населения. Да-а-а-а… Правильно наше Ленинское ЦК организовало Железный занавес, а то ведь на неокрепшие умы это изобилие могло бы неадекватно подействовать, как и впрочем на окрепшие. Когда инструктор провинциального райкома КПСС, включенная, в зарубежную тургруппу за преданность идеалам, попала во вражеский универсам и увидела местное изобилие, то она уже напряглась, ну а в колбасном отделе у нее началась форменная истерика. Пожилую девушку срочно отправили в Союз, а сопровождающий группу атташе по культуре, объяснил сбежавшемуся персоналу магазина, что данную реакцию у Фрау из России вызвала жалость к местному пролетариату, имевшему столь бедный ассортимент продуктов, в отличие от того чем питаются жители, родного ей поселка Задрюченск.
Группа Южноафриканских биологов, прибывших на международный конгресс, вела себя в магазинах гораздо спокойнее, а их не свойственный для Острова загар не сильно бросался в глаза в столице Содружества. Местные службы имеющие отношение и облеченные доверием, убедились что пятерка буров, не имеет никакого отношения к закупкам оружия, оптовым продажам крюгеррандов и поисках Атомных секретов, и к концу Конференции сняла с них наблюдение, а зря… Как только местные Бонды сняли колпак, великолепная пятерка приступила к выполнению основного задания и отнюдь не для SAS Боты. На самом деле их было семеро, но Барон и Аким действовали отдельно, осуществляя поддержку и отвлекающие маневры. Они числились при Советском павильоне Строительной выставки, младшими демонстраторами и вели себя нарочито глупо и подозрительно. Во время первой рекогносцировки группы, они прямо в рабочих комбинезонах отправились бродить по городу, но с таким подозрительным видом, что за ними увязалась половина местных Джеймс Бондов. Барон и Аким, нагло зашли в садик возле какого-то частного владения и стали подозрительно там барражировать. Когда к ним подошел полисмен и поинтересовался что джентльмены тут делают, Аким вместо того что бы сказать, как было оговорено заранее — Guard of environment (Охрана окружающей среды), залюбовавшись на цветы гордо произнес — Guard of gladioluses, Sir! (Охрана гладиолусов Сэр!), полисмен отдал честь и удалился почти строевым шагом, (почему Аким сказал именно так, вы поймете немного позже).
Дальше было еще интересней… Согласно плана операции, на банкете у французов, даваемом по поводу Дня Бастилии, нужно было засветить одного латиноса, публично передав ему абсолютно бессмысленную шифровку и этим окончательно замутить местных альгвазилов и спровоцировать их на еще более пристальное внимание к Барону и Акиму. Но получилось как всегда… На приеме у Французов, Барон активно не избегавший фуршета, пригласил на танец улыбнувшуюся ему девушку и с этой секунды они стали центром внимания всей публики. Аким в это время, выполняя все пункты плана подошел к парагвайцу и улыбаясь как удав Каа бандерлогу, подарил латиносу маленькую шоколадку, в которой была заныкана никому не нужная по большому счету шифровка, оной вовсе и не являющейся. На бумажном прямоугольнике размером с визитку, был напечатан один из перлов Акима. Аким получил задание сотворить нечто настолько глубокомысленно-идиотской, что бы свести с ума не меньше дюжины криптографов, и Аким выдал:
Собака охраняла гладиолус
И радостно собаке было жить
Есть в жизни цель, и это превосходно
Давайте с милым гладиолусом дружить
Латинос рассеянно принял презент и когда Аким отошел в сторону, пожал плечами и бросил шоколадку на поднос проходящего мимо официанта. Самое смешное, что никто этих перетрубаций не заметил, все секьюрити и альгвазилы, смотрели на танцующего Барона и дело было вовсе не в его па и не в какой то особенной элегантности и пластичности его партнерши, а в личности молодой Леди. Эта была какая то из дальних родственниц Виндзоров, бывшая тут инкогнито и поэтому вызывавшая всеобщий интерес, и в первую очередь интерес служб имеющих отношение… Надо отметь что Барон, от злости на то что ему не пришлось участвовать в основной части акции, неоднократно был замечен возле будки, где выдавался джин с тоником. После каждого танца он подводил туда свою даму, которая тоже охотно потребляла данный напиток. Финал был типично наш. Влюбленных разлучили общими силами, сотрудники безопасности Альбиона и товарищи в штатском из Советского посольства. Послу в этот же вечер пришла пачка доносов, о неприличном поведении гражданина СССР на международном мероприятии. Единственный посольский чин, который знал о реальной миссии Барона и Акима, на тот момент отсутствовал. Аким притворился собственным дублем и избежал репрессий. А Барона рано утром этапировали в Москву и единственно, что хоть немного его утешало, с пересадкой в Парижском Орли. Так что финал операции прошел без него.