л из ворот, спустился к сувенирным лавочкам и объяснил друзьям, что и как, те согласились сразу и без обсуждений. Я разнервничался ещё больше, поэтому отправился вместе с ними собирать лагерь, попутно разъясняя матический этикет. Особенно я боялся, что Ганелиал Крейд начнёт проповедовать. Очень скоро сперва Юл, а затем и все остальные принялись надо мной потешаться, и я понял, что обижаю их. Поэтому я больше ничего не говорил про матические порядки, пока мы не вернулись в Орифену. Корд, Юла, Гнеля и Самманна пропустили в ворота и поселили в гостевом доме, на отдалении от клуатра, чтобы они могли оставить при себе жужулы и другие мирские вещи. В экстрамуросской одежде (но без жужул) они пришли в трапезную на обед, и фраа Ландашер, после официального приветствия, провозгласил тост за их здоровье.
На следующее утро я разбудил их рано-рано и повёл в раскоп. У Гнеля было такое лицо, словно с ним приключился богопоклоннический экстаз, хотя, если честно, я при первом спуске наверняка выглядел так же.
Я спросил Самманна, узнал ли он что-нибудь про хозяев Экбы, и тот ответил: «Да» и «Всё очень скучно». Какой-то бюргер, накануне Третьего разорения, сделался фанатом всего орифенского. Он был очень богат, поэтому купил остров и создал управляющий фонд с тысячестраничным уставом: фонд учреждался на вечные времена, и устав должен был предусматривать все возможные повороты событий. Исполнительная власть принадлежит смешанной секулярно-матической коллегии, объяснял Самманн, всё больше воодушевляясь, в то время как я слушал всё рассеяннее...
На то, чтобы разместить друзей в Орифене, у меня ушло два дня. Затем мы с Ороло вновь поднялись на гору.
***************
Диалог, словесное общение, обычно формального характера, между теорами. «Быть в Д.» означает вести дискуссию непосредственно. Термин может также применяться к письменной записи исторического Д.: такие документы составляют фундамент матической литературной традиции; их изучают, разыгрывают и заучивают наизусть фиды. В классическом варианте Д. включает двух главных участников и некоторое количество слушателей, которые вступают спорадически. Ещё один распространённый вариант — трёхсторонний Д. с участием мудреца, обычного человека, стремящегося к познанию, и недоумка. Существуют бесчисленные другие классификации, например сувинический, переклинический и страннический Д.
«Словарь», 4-е издание, 3000 год от РК.
— Я вижу, что наш последний разговор не вполне тебя удовлетворил, Эразмас. Прости меня. Мысли недодуманы. Я терзаюсь чувством, что почти вижу нечто за гранью моего понимания. Мне снится, что я в море, пытаюсь высмотреть маяк. Редко-редко я, привстав, ловлю его отблеск, но тут лодка оседает под моим весом, и в лицо бьёт очередная волна.
— Я всегда так себя чувствую, когда пытаюсь понять что-нибудь новое, — сказал я. — И потом вдруг...
— До тебя доходит, — сказал Ороло.
— Ага. Идея вот она, полностью оформленная.
— Конечно, это многие подмечали. Думаю, на глубинном уровне явление связано с тем мыслительным процессом, о котором я говорил вчера. Я не сомневаюсь, что мозг использует квантовые эффекты.
— Я знаю только, что твоё утверждение — предмет давних-предавних споров.
Ороло ничего не ответил и, только когда я заглянул ему в глаза, пожал плечами, словно говоря: «Ну и ладно».
— Самманн тебе не рассказывал про машины светителя Грода?
— Нет. А что это?
— Синтаксический аппарат, построенный на квантовой теорике. До Второго Разорения наши и Самманна предшественники вместе работали над такого рода проектами. Машина светителя Грода исключительно хороша, когда надо одновременно перебрать множество возможных решений, например, для задачи о ленивом страннике.
— Это та, где странствующий фраа должен посетить несколько матиков, разбросанных по карте случайным образом?
— Да, и задача в том, чтобы найти кратчайший путь, при котором он посетит все.
— Я, кажется, понял, о чём ты. Можно составить полный список всех возможных маршрутов...
— Но на такое решение уйдёт вечность, — сказал Ороло. — В машине светителя Грода можно создать своего рода генерализованную модель сценария, а затем настроить машину так, чтобы она рассматривала все возможные маршруты одновременно.
— То есть состояние такой машины не определено в любой наперёд заданный момент времени, а представляет собой суперпозицию квантовых состояний.
— Да, как у элементарной частицы спин правый или левый. Она в обоих состояниях одновременно...
— Пока не появится наблюдатель, — сказал я, — и тогда волновая функция коллапсирует. Значит, в случае машины светителя Грода в конце концов появляется наблюдатель...
— И волновая функция машины коллапсирует. Её конечное состояние и есть ответ. Кажется, ита говорят «выход». — Ороло улыбнулся, произнося чужое жаргонное словцо.
— Я согласен, что мышление часто похоже на этот процесс, — сказал я. — У тебя в голове — каша из смутных соображений. Вдруг щёлк! Всё коллапсирует, остаётся один ясный ответ, и ты чувствуешь, что он правильный. Но нельзя списывать на квантовые эффекты всё, что происходит внезапно.
— Да, — сказал Ороло. — Теперь ты понимаешь, к чему я клоню, говоря о контрфактуальных космосах?
— Не понимал, пока ты не заговорил о квантовой теорике, — сказал я. — Однако уже некоторое время было ясно, что ты разрабатываешь теорию сознания. Ты упомянул несколько разных явлений, знакомых каждому, кто заглядывал в себя — я не буду перечислять, — и пытаешься их объединить...
— Моя единая теория сознания, — пошутил Ороло.
— Да, и ты говоришь, что всё коренится в способности мозга строить внутри себя модели контрфактуальных космосов, прокручивать их во времени, оценивать правдоподобность и так далее. Полный бред, если считать мозг обычным синапом.
— Согласен, — сказал Ороло. — Только на создание этих моделей потребовались бы огромные вычислительные мощности, не говоря уже о прокрутке. Природа должна была отыскать более эффективные способы.
— И тут ты выложил квантовую карту, полностью изменившую игру. Достаточно постоянно иметь в голове одну генерализованную модель космоса — вроде той карты, с помощью которой машина светителя Грода решает задачу о ленивом страннике. Модель существует в большом количестве возможных состояний, и ты можешь задавать ей самые разные вопросы.
— Я рад, что теперь ты понимаешь это так же, как и я, — сказал Ороло. — У меня только одна мелкая придирка.
— Начинается, — проговорил я.
— Иначеские традиции живучи, — сказал Ороло. — И одна из старейших традиций — учить фидов квантовой теорике так, как открывали её теоры во времена Предвестий. Тебя, Эразмас, учили так же. Даже не будь мы знакомы раньше, я бы понял это по твоему словарю: «представляет собой суперпозицию квантовых состояний», «наблюдение ведёт к коллапсу волновой функции» и так далее.
— Да. Я вижу, к чему ты клонишь. Целые ордена теоров, существующие не одну тысячу лет, используют совершенно другие модели и терминологию.
— Да, — сказал Ороло. — Угадай, какая модель, какая терминология мне ближе?
— Наверное, чем поликосмичнее, тем лучше.
— Конечно! Поэтому всякий раз, как ты принимаешься обсуждать квантовые явления в старой терминологии...
— В версии для фидов?
— Да. Я вынужден мысленно переводить твои слова на язык поликосмизма. Например, в случае частицы с правым или левым спином...
— Ты сказал бы, что в момент наблюдения — когда спин повлиял на остальной космос — происходит бифуркация, и космос разветвляется на два отдельных, причинно независимых космоса, которые дальше живут сами по себе.
— Ты почти понял. Однако лучше сказать, что до наблюдения оба космоса существуют и между ними есть слабая интерференция. А после наблюдения начинают жить сами по себе.
— А теперь, — сказал я, — мы можем поговорить о том, какой это по мнению большинства бред.
Ороло пожал плечами.
— И тем не менее очень многие теоры рано или поздно приходят к этому представлению, потому что другие в конечном счете оказываются ещё бредовее.
— Ладно. Кажется, я знаю, что дальше. Ты хочешь, чтобы я переформулировал твою теорию мозга в терминах поликосмической интерпретации квантовой теорики.
— Если тебя не затруднит, — сказал Ороло с лёгким поклоном.
— Ладно. Предполагается, что в мозг загружена довольно точная модель космоса, в котором он находится.
— По крайней мере части этого космоса. Ему не нужна, например, хорошая модель далёких галактик.
— Хорошо. И в терминах старой интерпретации, которой учат фидов, состояние модели представляет собой суперпозицию многих возможных настоящих и будущих состояний нашего космоса — или хотя бы его модели.
Ороло поднял палец.
— Не нашего космоса, а...
— Гипотетических альтернативных космосов, слегка отличающихся от нашего.
— Отлично. И как же работает генерализованная модель космосов, которую каждый из нас носит в голове?
— Понятия не имею! Я ничего не знаю про нервные клетки. Что они там делают, чтобы создать модель, и что меняют, чтобы представить гипотетические сценарии.
— Справедливо. — Ороло поднял обе руки, чтобы остановить мою возмущённую речь. — Давай выведем нервные клетки из рассмотрения. В модели важно что?
— То, что она существует во многих состояниях одновременно и время от времени её волновая функция коллапсирует, давая полезный результат.
— Да. И как это выглядит в поликосмической интерпретации квантовой теорики?
— Суперпозиции больше нет. Волновая функция не коллапсирует. Просто в реальных параллельных космосах существует много разных копий меня — или моего мозга. Модель космоса в каждом из параллельных мозгов находится в одном определённом состоянии. И они взаимодействуют друг с другом.
Он дал мне минутку, чтобы это переварить. И до меня дошло. Как то, о чём мы говорили раньше, — хлоп, и всё оказалось у меня в голове.