– То есть у них большой обеденный зал со столами на семь человек?
– Нет, так было бы слишком шумно. Каждый мессал проводится в отдельном небольшом помещении – мессалоне.
– И кухня окружена кольцом таких мессалонов?
Лио хохотнул над моей наивностью. Беззлобно – он и сам недавно был здесь таким же новичком.
– Раз, ты ещё не понял, какой богатый здесь концент. У них нет трапезной и нет общей кухни. Готовят и едят во владениях и зданиях капитулов.
– У них есть действующие владения? Мне казалось, они упразднены…
– После Третьего разорения – да, – сказал Лио. – Но ты помнишь, как РСФ восстановили владение Шуфа? Так вообрази концент, в котором таких владений сотня – и каждое больше и роскошнее Шуфова. Это мы ещё о зданиях капитулов не говорили.
– Я уже чувствую себя жалким провинциалом.
– Погоди, то ли ещё будет!
– Значит, есть отдельная кухня… – Я замолчал, не в силах представить нечто настолько невероятное.
– Отдельная кухня для каждого мессалона – и в ней готовят только четырнадцать порций!
– Ты вроде бы говорил о семи.
– Сервенты тоже едят.
– Это ещё кто?
– Мы! – рассмеялся Лио. – Когда тебя выпустят, то прикрепят к старшему фраа или сууре. Их тут называют преподобные, сокращённо препты. Часа за два до обеда ты идёшь во владение или здание капитула, где назначен мессал твоего препта, и вместе с другими сервентами готовишь обед. Как только колокола прозвонят вечерню, препты собираются и садятся за стол, а сервенты вносят еду. Когда ты не бегаешь с тарелками, ты стоишь за стулом у своего препта, подпираешь спиной стену.
– Ужас, – сказал я. – А ты точно меня не разыгрываешь?
– Я сам сперва не поверил, – со смехом ответил Лио. – Почувствовал себя деревенщиной. Но система работает. Ты получаешь возможность присутствовать при разговорах, которых бы иначе не услышал. А с годами ты сам становишься прептом и получаешь сервента.
– А если препт – идиот? Если мессал скучный и там каждый день нудно твердят об одном и том же? Ты не можешь встать и перейти за другой стол, как в Эдхаре!
– Я не променял бы их систему на нашу, – сказал Лио. – И проблема такая не стоит, потому что на конвокс собрались люди интересные.
– И кто твой препт?
– Она – дефендор крошечного матика, расположенного на верхнем этаже небоскрёба в большом городе, охваченном войной между религиозными сектами.
– Занятно. И где твой мессалон?
Лио сказал:
– Мы с моим прептом каждый вечер едим в другом месте. Но вообще так не принято.
– Хм. Интересно, куда меня отправят.
– Вот почему тебе надо прочесть книжки, – сказал Лио. – Если не подготовишься – можешь получить от препта нагоняй.
– К чему не подготовлюсь – салфетки складывать?
– Ты должен понимать, что происходит. Иногда сервенты даже принимают участие в разговоре.
– Надо же, какая честь!
– Бывает, что и большая. Смотря кто твой препт. Скажем, если бы это был Ороло.
– Я понял. Но такого не будет.
Лио некоторое время раздумывал, потом сказал тихо:
– И вот ещё что. Актал анафема в Тредегаре не проводился более тысячи лет.
– Как так? Да у них народу раз в двадцать больше, чем в Эдхаре!
– Капитулов и владений столько, что каждому, даже самому странному и неуживчивому инаку находится место, – объяснил Лио. – В общем, брат, в суровом месте мы с тобой выросли.
– Ладно, ты только сейчас не размякай.
– Вот это вряд ли, – ответил Лио. – Как-никак, я каждый день спаррингуюсь с долистами.
Я сообразил, что он наверняка страшно устал.
– Эй, пока ты не ушёл – ещё один вопрос.
– Да?
– Почему мы здесь. Разве конвокс – не явная мишень?
– Явная.
– А чего бы его не распределить по разным местам?
– Ала сейчас составляет планы такого распределения, – сказал Лио. – Но приказ пока не отдан. Может быть, власть боится, что Геометры воспримут его как провокацию.
– Так, значит, мы…
– Заложники! – бодро закончил Лио. – Спокойной ночи, Раз.
– Спокойной ночи, Лио.
Несмотря на его совет, я так и не смог взяться за книжки. Мозги барахлили. Я полистал романы. Их читать было легче, но я не мог взять в толк, что должен оттуда извлечь. Я прочёл страниц двадцать из третьего, в котором герой прошёл через портал в другую вселенную. Два других тоже были о параллельных вселенных, я сделал вывод, что от меня требуется думать на эту тему и остальные книжки тоже как-то с ней связаны. Однако тело внезапно рассудило, что пора спать, и я еле доковылял до кровати, прежде чем отключиться.
Я проснулся оттого, что колокола вызванивали незнакомую мелодию, а Тулия звала меня по имени, причём довольно сердитым голосом. В первый миг мне показалось, что мы снова в Эдхаре. Однако я приоткрыл один глаз – самую чуточку – и увидел внутреннюю часть вагончика.
– Боже мой! – воскликнула Тулия совсем близко. Я проснулся окончательно и обнаружил, что она стоит рядом с моей кроватью. Без костюма-аэростата. Лицо у неё было такое, будто она нашла меня в канаве рядом с борделем. Я судорожно принялся охлопываться и, к своей радости, убедился, что почти целиком накрыт стлой.
– Что стряслось? – пробормотал я.
– Беги сейчас же! Немедленно! Из-за тебя задерживают инбрас!
Она шагнула к выходу.
Я скатился с кровати и припустил следом. Тамбур разломали – мы прошли по брошенным кускам пластика. Тулия провела меня через двор, в арку, и дальше по древней матической катакомбе, дальний конец которой загораживала решётка – такие обычно разделяют матики. Дверь в решётке держал испуганный фид, с грохотом захлопнувший её за нашей спиной. Мы пробежали по длинной прямой аллее между двумя рядами исполинских страничных деревьев. Дальше по обе стороны расстилался лес.
Я отвык ходить босиком и постоянно напарывался то на камень, то на сучок, поэтому отстал от Тулии. С дальней стороны лес огораживала каменная стена с аркой. В ней Тулия остановилась перевести дух и дождаться меня.
Когда я подбежал, она вскинула руки. Я обнял её и оторвал от земли. Почему-то мы оба расхохотались. Я смотрел на Тулию и думал, какая же она славная. Из всех моих друзей она одна выказала по поводу смерти Ороло не только горе. Нет, она тоже горевала. Но и гордилась тем, что он сделал, восхищалась его подвигом и радовалась, что я жив и вернулся к друзьям.
Затем мы снова побежали: через арку на луг с редкими купами больших старых деревьев. Казалось, он тянется на мили. Через каждую сотню футов вставали каменные дома, соединённые сложной сетью дорожек, – наверное, те самые владения и капитулы, о которых говорил Лио. Меня больше всего поразил сам луг: мы в Эдхаре не могли оставлять столько земли незасаженной.
Колокола звучали немного ближе. Мы обогнули большое здание – видимо, клуатр с библиотечным комплексом – и наконец увидели скалу. Тулия повела меня по широкой, обсаженной деревьями аллее. Вот оттуда-то мне и открылся собор – не одно здание, а целый комплекс – у подножия обрыва.
Скала возникла, когда от гранитного массива высотой три тысячи футов откололась западная часть. Инаки расчистили завал, а из гранитных глыб построили стены и дома. Никакая рукотворная башня не сравнилась бы величием с обрывом, поэтому собор возвели у его основания, а затем пробили в граните туннели, карнизы и галереи, превратив скалу в часы. На протяжении веков добавлялись всё новые циферблаты, каждый следующий больше и выше предыдущих. Все они показывали время. И все говорили, что я опаздываю.
– Инбрас, – на бегу выговорил я, – это…
– Твоё официальное вступление на конвокс, – ответила Тулия. – Все должны через него пройти – это формальное окончание твоего странствия. Наш инбрас был несколько недель назад.
– Многовато хлопот из-за одного опоздавшего.
Она хохотнула – коротко, на большее не хватило дыхания.
– Вот ещё! Мы их справляем каждую неделю. Здесь сто других странников из восьми разных матиков – и все дожидаются тебя!
Колокола перестали звонить – дурной знак! Мы прибавили шагу и некоторое время бежали в молчании.
– Я думал, все добрались сюда давным-давно! – крикнул я.
– Только из больших концентов. Ты не поверишь, как изолированно некоторые живут. Прибыла даже делегация матарритов!
– Так я попал в одну компанию с богопоклонниками?
Я начал понимать, что сооружения, ближайшие к собору, самые древние: клуатр, галерея, двор. За матическими воротами и арками проглядывали здания до того маленькие, простые, изъеденные временем, что они вполне могли относиться ко временам Реконструкции. Новые башни, не в силах тягаться с величавыми соседями возрастом и славой, пытались компенсировать разрыв за счёт пышности и размеров.
– И ещё, – сказала Тулия. – Чуть не забыла. Сразу после инбраса будет пленарий.
– Я слышал это слово от Арсибальта. Кажется, Джезри на таком выступал?
– Да. Жалко, я не успеваю рассказать, но… просто помни, что это всё театр.
– Мне ждать чего-то плохого?
– Когда в помещении собирается столько людей, диалог невозможен. Всё ходульное. Процеженное.
– Политика?
– Конечно. Просто… просто не пытайся их переиграть.
– Потому что я полный болван, когда дело касается…
– Совершенно верно.
Мы пробежали ещё несколько шагов, и Тулия снизошла до пояснений:
– Помнишь наш разговор? Перед элигером?
– Что ты возьмёшь политическую сторону на себя, чтобы я мог запомнить больше знаков числа пи.
– В таком духе. – Она рассмеялась, чтобы меня не обидеть.
– И как план? Работает?
– Просто говори правду. Не пытайся финтить. У тебя всё равно не получится.
Половину видимой вселенной теперь занимал серый гранит. Лестница, по которой мы бежали, служила основанием для лестниц второго порядка, подпиравших следующие ярусы, иерархии и системы лестниц. Но наконец подъём закончился. Вход был прямо перед нами. Однако странникам полагалось вступать со стороны дневных ворот; мы обежали ещё четверть собора и вошли через самый большой портал, на который бы я полчаса пялился, раскрыв рот, если бы Тулия не схватила меня за хорду, как за поводок, и не потянула дальше. Мы пробежали через притвор в неф – такой огромный, что мне сперва показалось, будто мы снова на улице. Преодолев три четверти центрального прохода, я увидел впереди хвост процессии, медленно движущейся к алтарю. Тулия остановилась, напоследок шлёпнув меня по заду так, что слышно было на вершине скалы, и проговорила свистящим шёпотом: «Держись вон за теми, в набедренных повязках! Делай,