ранец обладал незаурядным слухом.
– Десять на месте, одного ждём, – крикнул водитель кому-то, очевидно, стоящему у ступеней.
– Отлично! – произнёс знакомый голос. – Трогаемся!
Лио запрыгнул в автобус, дверь с шипением закрылась, и мы тронулись. Лио, как перед ним Жюль, пошёл между рядами; он каким-то образом ухитрялся сохранять равновесие, несмотря на то, что автобус подпрыгивал на кочках. Незнакомым он пожимал руку, членов старой эдхарской команды обнял так, что хрустнули кости, долистам поклонился. Однако я заметил, что даже фраа Оза склонился перед Лио ниже и официальнее, чем Лио перед ним. Это был первый намёк, что Лио – руководитель нашей ячейки.
Через двадцать минут мы были на аэродроме. Эскорт военных машин позволил нам домчаться туда без задержки. Нам не пришлось покупать билеты и проходить досмотр: автобус проехал через охраняемые ворота прямо на поле и остановился рядом с военным воздухолётом, способным перевозить практически что угодно, но сегодня приспособленным для пассажиров. Офицеры на передних сиденьях оказались его экипажем. Мы прошли десять шагов и по приставному эскалатору поднялись в салон. Я не радовался. Не горевал. А главное – нисколько не удивлялся. Я отчётливо видел Алину логику: как только она внутренне приняла своё «ужасное решение», остался один путь: довести его до конца. Собрать всех самых близких людей вместе. Для неё риск увеличивался – риск до конца жизни винить себя в нашей гибели. Однако для каждого из нас по отдельности риск уменьшался, потому что мы могли помогать друг другу. А если мы и погибнем, то в хорошей компании.
– Есть ли способ отправить сообщение сууре Але? – спросил я Самманна после того, как все расселись и моторы взревели, заглушая интонации моего голоса. – Я хочу передать, что она была права.
– Запросто, – ответил Самманн. – Ещё что-нибудь – раз уж я всё равно буду открывать канал?
Я задумался. Хотелось – и даже нужно было – сказать очень многое.
– Канал приватный? – спросил я.
– Не глупи.
– Тогда больше ничего.
Самманн пожал плечами и повернулся к жужуле. Воздухолёт рванул вперёд. Я плюхнулся на сиденье, нащупал холодную пряжку и пристегнул ремень.
Часть 11Пришествие
Теглон, исключительно сложная геометрическая задача, над которой бились многие поколения теоров в Орифене и позже по всему Арбу. Цель – замостить правильный десятиугольник набором из плиток семи различных форм в соответствии с определёнными правилами.
Не знаю, спал ли я, но если спал, то разбудил меня красный свет. Не холодный алый, как у аварийной сигнализации, а тёплый, розовато-оранжевый, рассеянный. Он проникал в иллюминаторы: редкие и маленькие. Я отстегнул ремень и на ватных ногах (они затекли от неудобной позы) проковылял к ближайшему. Мне предстал впечатляющий рассвет над заснеженной местностью, похожей на ту, которую я пересёк на санях.
В первый миг я спросонья вообразил, что мы возвращаемся на Экбу, но не сумел отыскать знакомые хребты и ледники. Я привычно взглянул на Самманна, надеясь, что он сверится с картой. Однако Самманн был занят. Он сидел рядом с Жюлем Верном Дюраном; на обоих были наушники. Самманн просто слушал, Жюль то слушал, то говорил, но говорил больше. Иногда он что-то рисовал на Самманновой жужуле, и Самманн отправлял изображение.
Меня разобрала злость. Присутствие латерранца в ячейке номер 317 было чем-то вроде медали, которой нас наградили. С ним мы получили возможность узнать и сделать больше других. На что я не подписывался, так это на беспроводной доступ в авосеть, по которому любой бонза может выкачать из Жюля что пожелает. Так в нём ничего ценного не останется! Из-за гула моторов я не мог разобрать ни слова, но видел, что Жюль говорит уже давно, что он устал, подыскивает слова, возвращается к началу фразы, чтобы поправить согласование. Орт чудовищно труден; просто чудо, что Жюль так хорошо его освоил за каких-то два года (столько, по нашим прикидкам, Геометры получали сигналы с Арба). Либо латерранцы гораздо умнее нас, либо Жюль феноменально одарён.
Арсибальт не спал и расхаживал по проходу между креслами. Сейчас он подошёл ко мне. Мы начали перекрикиваться и вскоре общими усилиями сообразили, что летим по более восточному меридиану, чем тот, на котором лежит Экба. Догадка подтвердилась, когда льды и тундру сменила более умеренная зона; лесов здесь было много, городов – мало.
Неудивительно, что многие не спешили просыпаться: мы пролетели больше шести часовых поясов. Я думал, будто проспал всю ночь, а на самом деле даже не вздремнул толком.
Лио сидел один на первом ряду и делал попытки сдружиться с армейского вида жужулой. Увидев, что он её отложил, я подошёл и сел рядом.
– Заглушили, – объяснил Лио.
Я обернулся на Самманна и Жюля. Они снимали наушники. Самманн, поймав мой взгляд, с досадой развёл руками. А вот Жюль, похоже, радовался, что их отрезало от авоськи; он тяжело осел в кресле, закрыл глаза и принялся массировать сперва лицо, затем голову.
Я снова повернулся к Лио.
– Можно было это предвидеть.
Однако Лио впал в очередной транс и не воспринимал слов. Я схватил жужулу, шлёпнул его ею по плечу, развёл руками и отбросил жужулу в сторону. Лио некоторое время озадаченно смотрел на меня, потом улыбнулся.
– Ита наверняка поддерживают авосеть по наземным каналам и всему такому, – сказал он. – Мы снова подключимся, как только сядем.
– Какие у тебя приказы? – спросил я.
– Залечь. Что мы сейчас и делаем. И остальные ячейки тоже.
– А что потом?
– Там, куда мы летим, установлено оборудование. Мы должны его освоить.
– Что за оборудование?
– Не знаю, но вот тебе намёк: за обучение отвечает Джезри.
Я глянул на Джезри, который захватил целый ряд и, соорудив вокруг себя что-то вроде амфитеатра из документов, напряжённо их штудировал. Я по опыту знал, что, когда он в таком состоянии, его лучше не отвлекать.
– Мы отправляемся в космос, – заключил я.
– Ну, – сказал Лио, – вот тут-то и проблема.
Я решил воспользоваться гулом моторов и тем, что связь не работает.
– Есть ли новости о Всеобщих уничтожителях?
У Лио стало такое лицо, будто его укачало в воздухолёте.
– Наверное, я могу тебе объяснить, как они работают.
– Валяй.
Лио сделал движение, будто хочет ударить меня в скулу, но лишь слегка коснулся её кулаком, заставив меня отклонить голову.
– Почти во всех способах убийства главное – энергия и способ её доставки, – сказал он. – Кулаки, дубинки, мечи, пули, лучи смерти – цель их всех бросить в противника энергию.
– Как насчёт ядов? – спросил я.
– Я сказал «почти во всех». Не кефедокли. Лучше ответь: какой самый концентрированный источник энергии люди знали ко времени Ужасных событий?
– Ядерный распад.
Лио кивнул.
– И самый глупый способ его использовать, – сказал он, – расщепить кучу ядер над городом и всё сжечь. Метод работает, но при этом уничтожается много того, чего уничтожать не надо. Лучше убивать только людей.
– И как это сделать?
– Чтобы убить человека, довольно микроскопической порции радиоактивного вещества. Проблема в том, чтобы убивать тех, кого хочешь.
– Так это сценарий грязной бомбы?
– Нет, всё куда изящнее. Был создан реактор размером с булавочную головку. Крохотный механизм с движущимися частями и несколькими видами радиоактивных материалов внутри. Выключенный он практически инертен. Можно есть эти реакторы ложками, и вреда от них будет не больше, чем от цельнозерновых булочек сууры Эфемулы. Включённый реактор излучает нейтроны во все стороны и убивает всё живое в радиусе до полумили. Радиус зависит от времени действия.
– И как его доставляют? – спросил я.
– Как угодно, – ответил Лио.
– А что его включает?
Лио пожал плечами.
– Температура человеческого тела. Пот. Звук голоса. Таймер. Некоторые генетические цепочки. Радиопередача. Отсутствие радиопередачи. Продолжать?
– Нет. Скажи лучше, какие способы доставки и включения рассматривает мирская власть сейчас?
– Не забывай, что вывести массу на орбиту – дело дорогостоящее. Легче запустить тысячу Всеобщих уничтожителей, чем одного человека. Если подвести к «Дабан Урнуду» хотя бы несколько…
– Ага, теперь стратегия мне понятна. Напрашивается крайне неприятная мысль…
– Не нам ли поручат их доставить? Думаю, нет. Мы если и будем играть какую-то роль, то скорее отвлекающую.
– Мы отвлечём внимание Геометров, – перевёл я, – а тем временем мирская власть каким-то другим способом запустит на орбиту Всеобщие уничтожители.
Лио кивнул.
– Очень вдохновляюще, – сказал я.
– Я могу ошибаться, – заметил он.
Мне захотелось выйти и подышать свежим воздухом, но поскольку это было невозможно, я просто немножко погулял между креслами. Жюль Верн Дюран спал. Самманн сгорбился над жужулой. Но она же заглушена? Глянув ему через плечо, я понял, что он занят какими-то вычислениями.
Я посмотрел на Джезри. Он и впрямь разбирал инструкцию к скафандру. Мне пришлось вглядеться, но после второго взгляда сомнений не осталось. Суура Вай на соседнем ряду изучала очень похожие документы, время от времени меняясь ими с Джезри. Остальные долисты спали. Фраа Джад бодрствовал и пел, хотя мой слух с трудом отличал его монотонное басовое гудение от рёва моторов. Я снова подошёл к иллюминатору.
Мы пролетали над старым, сглаженным горным хребтом. Дальше до самого горизонта простиралась бурая равнина – выжженная солнцем степь. Воздухолёт снижался. Внизу мелькнула река. Затем промышленная зона небольшого города. Мы приземлились на военной базе, которая, казалось, уходила в бесконечность: место было такое ровное и такое пустынное, что строители не видели резона ставить дома тесно.
Подъехал военный грузотон с брезентовым верхом. Окон не было, смотреть мы могли только назад через неплотно задёрнутый тент. В облаке пыли из-под колёс ветвились улочки древнего, довольно бедного городка. По дороге разгуливали домашние животные, люди тащили на себе тяжести, которые в другом месте доверили бы колёсному транспорту. Внезапно всё стало тесным и древним, из жёлтого кирпича под разноцветной черепицей. Над нами пронеслась тяжёлая тень, как от заходящего для обстрела воздухолёта. Но нет, мы всего лишь проехали под аркой в толстой стене. Трижды за нами закрывали и запирали тяжёлые створки ворот. Наконец грузотон остановился на мощёной площади. Мы вылезли и увидели, что стоим во внутреннем дворе древнего четырёхэтажного здания. Цветущие лианы со стволами толщиной в мой торс взбирались по камням, кирпичу и кованым железным решёткам. В центре двора бил фонтан. Плодовые деревья в горшках – невысокие, с изогнутыми стволами – давали островки тени; если бы не они, во дворике было бы изнуряюще жарко.