Очевидно, во-первых, что Анаксимандр почтительно относился к Фалесу, во-вторых, что Анаксимандр в значительной степени опирался на интеллектуальные достижения Фалеса. Тем не менее он не стеснялся указывать на ошибки Фалеса в том или ином вопросе или говорить о том, как теории Фалеса можно улучшить. Ни Мэн-цзы, ни Павел, ни пифагорейцы не понимали, что этот узкий третий путь – самый важный ключ к развитию знания.
На мой взгляд, современная наука во всей ее полноте сформировалась в результате открытия этого третьего пути. Она могла возникнуть лишь на фоне изощренной теории познания, согласно которой истина доступна человеку, но открывается она только постепенно, путем последовательных уточнений. Истина сокрыта, но к ней можно приблизиться с помощью постоянной, почти одержимой практики наблюдения, обсуждения и рассуждения, при которой ошибки никогда не исключаются. Деятельность Академии Платона, очевидно, основана на этой идее. То же самое можно сказать и об Аристотеле и его Лицее. Вся александрийская астрономия выросла из постоянных сомнений в предположениях, сделанных предшественниками[38].
Анаксимандр был первым, кто пошел по этому третьему пути. Он был первым мыслителем, который смог придумать и реализовать на практике то, что является основополагающим методологическим кредо современных ученых: тщательно исследуй труды своих учителей, осмысли их интеллектуальные достижения и покажи, что эти достижения принадлежат именно им. Затем на основе полученных знаний выяви ошибки в трудах учителей, исправь их и тем самым усовершенствуй наше понимание мира.
Вспомним великих ученых современности. Разве не именно так они действуют? Коперник не просто проснулся в один прекрасный день и объявил, что Солнце находится в центре нашей планетарной системы. Он не провозгласил систему Птолемея нонсенсом, который все почему-то принимают всерьез[39]. В противном случае он никогда бы не смог построить новую, действенную математическую модель Солнечной системы. Никто бы ему не поверил, и коперниканская революция никогда бы не совершилась. Вместо этого Коперник был поражен красотой теорий, созданных александрийской астрономией и обобщенных в «Альмагесте» Птолемея, и всецело погрузился в их изучение. Он заимствовал методы Птолемея и убедился в их эффективности. Именно таким образом, исследуя уголки и закоулки птолемеевского труда, он осознал его ограниченность и нашел способы его радикально преобразовать. Коперник приходится «сыном» Птолемею во многих отношениях: его трактат De revolutionibus orbium cœlestium по форме и языку чрезвычайно похож на птолемеевский «Альмагест» – настолько, что можно практически назвать De revolutionibus переработанным изданием «Альмагеста». Безусловно, Птолемей был учителем Коперника, у которого тот перенял все полезные знания. Но чтобы двигаться дальше, Коперник должен был заявить, что Птолемей ошибся – и не просто в каких-то мелочах, а в самых фундаментальных и, казалось бы, подробно аргументированных предположениях «Альмагеста». В ходе долгого и убедительного рассуждения в начале этой своей работы Птолемей пришел к выводу, что Земля неподвижна и находится в центре Вселенной, что, конечно, откровенное заблуждение.
Отношения между Эйнштейном и Ньютоном были в точности такими же. Нечто подобное мы можем наблюдать не только в среде великих ученых: в бесчисленных научных статьях сегодня прослеживаются идентичные отношения к предшествующим им работам. Сила научного мышления проистекает из непрерывной постановки под сомнение гипотез и результатов, полученных в прошлом, и это сомнение точно так же исходит из признания огромной ценности знаний, содержащихся в этих прошлых результатах.
Здесь требуется тонкое равновесие, которое в действительности отнюдь не является чем-то самоочевидным или естественным. По моим наблюдениям, такое равновесие не было достигнуто ни в каких размышлениях, которые были в той или иной форме записаны до наступления нашей эры. Нам известно, когда именно начался этот деликатный процесс, то есть процесс следования по пути учителя и развития его идей посредством критики: он был запущен в момент, когда Анаксимандр занял определенную позицию по отношению к своему учителю Фалесу.
Новаторский подход Анаксимандра сразу же вдохновил других. Анаксимен, который был на несколько лет моложе Анаксимандра, подхватил эту идею и, как мы видели, предложил переработанную и гораздо более богатую теорию архэ, или первопричины. Как только путь критики открылся, его уже невозможно было перекрыть. Гераклит, Анаксагор, Эмпедокл, Левкипп, Демокрит – ни один из этих мыслителей не преминул высказать свое мнение о природе материальных вещей. Только невнимательному наблюдателю это многообразие точек зрения, это крещендо взаимной критики может показаться нарастающей какофонией. Напротив, это триумфальное начало научной мысли, первое исследование возможных способов осмысления мира. Это начало дороги, которая привела нас ко всему или почти ко всему, что мы изучаем и знаем о мире сегодня.
Ил. 13. Великолепная микенская фреска восьмого века до н. э., известная под названием «Микенская дама». На ней изображена богиня, принимающая подношение (Национальный археологический музей Афин).
Согласно классическому тезису, научная революция, сопоставимая с западной, не произошла в китайской цивилизации – несмотря на то, что на протяжении веков китайская цивилизация во многих отношениях значительно превосходила западную – именно потому, что фигура учителя в китайской культуре никогда не подвергалась критике, а слова учителя не ставились под сомнение. Китайское мышление росло за счет конкретизации и развития устоявшегося знания, которое считалось несомненным. Этот тезис представляется вполне обоснованным, поскольку иначе непонятно, почему китайская цивилизация, столь непомерно великая, так и не смогла догадаться, что Земля круглая, пока не появились иезуиты и не сказали китайцам об этом. В Китае, похоже, никогда не было своего Анаксимандра.
Или, как мы покажем в следующей главе, если такой человек и был, то император, скорее всего, приказал его обезглавить.
7. Письменность, демократия и скрещивание культур
В предыдущих главах я доказывал, что важная составляющая методологии научного мышления берет свое начало в милетской школе, в частности у Анаксимандра. Натурализм, первые теоретические термины, идея закона природы, который с необходимостью определяет то, каким образом события разворачиваются во времени, – все это милетского происхождения. Но прежде всего Милет подарил нам это сочетание скрупулезности и критицизма в рамках интеллектуального познания, а также общее представление о том, что мир может отличаться от того, как мы его воспринимаем: чтобы лучше понять мир, нам может потребоваться радикально переосмыслить картину этого мира.
Удивительно, что в мировой истории все эти судьбоносные интеллектуальные шаги произошли в одно и то же время и довольно неожиданно. Но почему именно в этот момент, почему в шестом веке до н. э.? Почему именно в Греции, почему в Милете? Найти возможные ответы на эти вопросы нетрудно.
За тысячу лет до Анаксимандра в Древней Греции, в частности в шестнадцатом – двенадцатом веках до н. э., в таких ее центрах, как Микены, Арго, Тиринф и Кносс, расцвела богатая цивилизация. Примерно в эти времена разворачиваются события «Илиады», хотя сама поэма была написана значительно позже. В памяти греческого народа этот период останется эпохой сказочного великолепия. Сегодня эта цивилизация известна как микенская или, правильнее сказать, ахейская. Микены – первый город, обнаруженный в ходе современных археологических раскопок, однако, судя по всему, он не был крупным центром. Микенская цивилизация оставила нам следы величественных дворцов, богатых гробниц, изумительных фресок (ил. 13) и искусных ремесленных изделий.
Начиная с 1450 г. до н. э. Микенское царство подчинило себе Крит, который сам по себе являлся колыбелью древней тысячелетней цивилизации. На протяжении четырнадцатого и тринадцатого веков до н. э. сфера влияния Микен продолжала расширяться, и греки начали доминировать в западном Средиземноморье, где когда-то властвовали критяне. Микены завоевали Родос, Кипр, Лесбос, Трою и Милет. В дальнейшем они покорили Финикию, Библ и Палестину.
От критян микенская цивилизация унаследовала письменность, известную как линейное письмо Б (ил. 14), которое в корне отличалось от классического греческого.
Расшифровка линейного письма Б в 1950-х годах открыла окно в мир Микен, и мы увидели неожиданную картину: это была цивилизация с социальным и политическим строем, гораздо более близким к месопотамскому, чем тот, который возникнет в Греции много веков спустя.
Микенское общество было организовано вокруг больших дворцов, в которых жили царь и его придворные. Царь считался божественным или полубожественным существом, посредником между богами и обществом. Все политические и религиозные элементы власти и суверенитета были сосредоточены в его фигуре. Двор выступал в качестве политического, экономического, религиозного, административного и военного центра общества, где накапливались богатство и власть. Все, что производилось на территории города, проходило через двор, он же был центром торговли, которая порой велась на очень большие расстояния: золотые изделия микенских ремесленников были обнаружены даже в Ирландии.
Ил. 14. Таблички тринадцатого века до н. э. с линейным письмом Б. На нижней – информация о заказе на шерсть (Национальный археологический музей Афин).
В распоряжении двора находился высокоорганизованный административный аппарат, и в его работе ключевую роль играла письменность, которой занимались профессиональные писцы. В своих архивах они фиксировали все, что касалось урожая, скота, торговли, рабов (как личных, так и принадлежавших царю), налогов, котор