— Вряд ли, — не согласилась с ним Полина. — Роды, бывает, по несколько часов идут. Но поспешить, конечно, стоит, только не растрясите ее в дороге.
Дальше уже мы поехали втроем: я с Людой и Юра за рулем. Повезло, что доехали без происшествий. Любимая была бледной, но держалась. Да и вообще ни схваток пока не было, ни на боли не жаловалась. Лишь губу прикусила и молчала.
В больнице я быстро объяснил дежурящей на входе санитарке, что у нас случилось, и та уже вызвала врача. Передав Люду прибежавшей женщине «с рук на руки», я остался ждать в приемном покое. Дальше меня просто не пустили.
— Все, Юр, спасибо, — вышел я к водителю. — Выручил здо́рово. Не знаю, сколько роды продлятся, но Люда здесь в любом случае надолго, — вздохнул я.
— Может вас до дома довезти? — предложил вдруг обычно молчаливый парень.
— Да нет, — задумчиво обернулся я на вход в больницу. — Дождусь уж здесь окончания. Надеюсь, не прогонят, — хохотнул я, а внутри у самого мандраж бьет.
Как там Люда? Не будет ли осложнений? Ребенок здоровый родится, или что-то случиться может? Мы приехали под вечер, Люда на сохранении не лежала — отказывалась наотрез, как я ее с мамой не уговаривал — так что здесь ее не знают. Ни какое у нее здоровье, ни возможные побочки от лекарств. Сейчас я сильно жалел, что пошел на поводу у супруги. А до этого весь в работе был — днем в институте, вечером на стройке. Думал, раз она выглядит нормально и сама не хочет ложиться, то знает, что делает. Дурак!
— Да не переживай, парень, — подошла ко мне санитарка. — Родит твоя ненаглядная, куда денется. Вон, на стул присядь, — махнула она рукой на ряд стульев возле стены, — ждать тебе долго.
В тревожном ожидании прошло полночи. Заснуть я так и не смог и лишь вышедшая в третьем часу в приемный покой врач, заметив меня, махнула рукой, подзывая.
— Вы все еще здесь? — хмыкнула она устало. — Не ошиблась, значит, твоя жена.
— Кто? — только и смог я выдавить из себя охрипшим от волнения голосом.
— Мальчик. Здоровый, — улыбнулась доктор. — Мама с ребенком останется у нас на пару дней, а потом можете забирать. Езжайте домой и лучше выспитесь. А завтра подготовьте комнату к их возврату, если еще не успели.
После этого она пошла к санитарке и что-то стала ей тихо говорить, но мне уже было не до женщин. Роды прошли успешно. У меня как камень с души свалился. И уже потом пришла мысль — я стал отцом! Да, пожалуй, теперь и правда можно домой…
— В следующий раз обязательно заранее в больницу ляжешь, — ворчала моя мама на Люду спустя три дня.
Та не обратила на это никакого внимания, с любовью и нежностью смотря на сосущего ее грудь сына. А вот я согласно кивнул. Ну нафиг такой экстрим! Больше я на уговоры любимой оставить ее дома в последние дни беременности вестись не собираюсь.
Сына назвали Алексеем. Предложил я — почему-то накатила неожиданная тоска по моему имени из прошлой жизни, а Люда и не возражала. Она вообще будто ни на что внимания больше не обращала, полностью сосредоточившись на ребенке и его состоянии. Даже отвечала на прямой вопрос не всегда, а когда отвечала, то с некоторой рассеянностью.
В институте за эти дни я появился один раз — проверил, как идет работа, предупредил, что в ближайшее время буду занят из-за рождения сына, и умчался домой.
Еще немного поворчав для порядка, мама ушла на кухню. Я же в это время любовался своей женой. После родов она как-то неуловимо преобразилась. Теперь уже девушкой не назовешь, она будто повзрослела и приобрела ту женственность, что отличает взрослую и опытную женщину от обычных наивных девчонок. Налитые молоком груди казались еще более притягательными, и я отчаянно завидовал своему сыну, что с причмокиванием сейчас терзал одну из них.
Отвлек меня от созерцания картины кормящей свое дитя матери звонок телефона. Тут же подскочив и кинувшись в коридор, чтобы поскорее поднять трубку — не дай бог сын испугается этой трели — я уже через пару секунд отвечал на звонок.
— Сергей? — раздался в телефоне смутно знакомый голос.
— Да, это я.
— Ну наконец-то я смог тебя найти, — усмехнулись на том конце провода. — Кстати, поздравляю с рождением сына.
— Спасибо, Александр Александрович, — ответил я, наконец узнав голос моего декана.
— Я что звоню-то, ты конечно теперь уже начальник и вообще занятой человек, но диплом защитить все же надо. А то так и останешься без официальной бумаги об окончании нашего заведения.
— И когда защита?
Я покосился в коридор, где из комнаты вышла Люда с Лешей на руках и направилась на кухню. За диплом я не переживал. Уже давно его дописал и отдал Жижиленко. А вот про защиту и правда забыл.
— Послезавтра. Жду тебя к десяти утра, не опаздывай!
Заверив его, что буду вовремя, я положил трубку, а после задумался, что я еще мог забыть. И тут же понял, что месяц, отведенный на создание нового отчета, по факту уже закончился. От этой мысли по спине пробежали мурашки. Срок, отведенный товарищем Сталиным и политбюро, прошел, а работа не готова! «Сборщики» приехали незадолго до родов Люды. Я на следующий день после того, как друг пригласил нас в гости, как раз планировал собрать всех командировочных и аналитиков, после чего вникнуть в те данные, которые они привезли. Как раз и аналитики бы уже были с ними ознакомлены и могли говорить по существу. А там еще пара дней на окончательную систематизацию полученных сведений с учетом уже проработанных архивных данных и можно идти сдавать работу. Но внезапные роды выбили у меня из головы все мысли. И в институте никто не напомнил!
Я тут же позвонил на работу, чтобы узнать, не приходил ли запрос из Кремля. Секретарем я с момента создания института не обзавелся — в рабочие часы и так почти постоянно был в своем кабинете и случаев, когда бы он мне понадобился, так и не представлялось. А вот поди ж ты! Именно сейчас секретарь бы мне не помешал. И напомнил бы о сроках сдачи отчета, да и на мой звонок смог бы ответить. А так пришлось звонить на номер нашего парторга. Валерий Семенович оказался на месте и первым делом спросил, как поживает мой сын и Люда. Все ли в порядке, или мне нужно еще время для того, чтобы помочь жене войти в «рабочие будни».
— Все хорошо, — заверил я его. — А у вас там как? По поводу нашего отчета еще не спрашивали?
— Да, звонили, Сергей, — сказал Лукьянов. — Но не переживай, мы все подготовили и уже отправили.
А вот сейчас мне реально стало не по себе. Я ведь даже не знаю, что получилось в итоге! Да, мы готовили черновой вариант. С аналитиками я не раз обговаривал с каждым сотрудником об их части отчета. Говорил в том числе и что нужно добавить из тех материалов, что привезут «сборщики». Однако я помню, как готовился прошлый отчет, и сколько я лично правок вносил. Да и сейчас я планировал внести не меньше! Черновой вариант на то и «черновой», что является лишь базисом, который еще и «прилизать» нужно и акценты правильно расставить. Да и самое главное в моих отчетах — это подача материала. До сих пор помню слова Сталина, что ему понравился мой отчет по туризму из-за вида, подачи и тех самых акцентов. А теперь что мне скажут?
— Давно отправили? — осипшим голосом спросил я.
— Да вчера вечером еще, — забил последний гвоздь в крышку моего «гроба» Валерий Семенович.
Все. Зная Иосифа Виссарионовича, он скорее всего уже ознакомился с работой моих подчиненных. Теперь даже «отозвать» ничего не успею. Остается только ждать и надеяться, что прошлый чистовой вариант отчета мои сотрудники видели и хотя бы попытались приблизить нашу работу по транспортной инфраструктуре к тому же виду. Точнее, видеть-то они его видели, но додумались ли сделать новый отчет таким же? А ведь меня еще и вызвать должны для его защиты перед политбюро! Надо в любом случае срочно ехать в институт и смотреть, что они там понаписали. Отчет мы пишем как минимум в двух экземплярах, так что в институте должен лежать итоговый вариант.
— Хорошо, понял, — приняв решение, ответил я Лукьянову. — Я выезжаю немедленно.
Наскоро попрощавшись с родными, я помчался в институт.
Как и думал, конечный вариант отчета отличался от того, что сделал бы я сам, и довольно сильно. Но и на привычные типовые отчеты, какие приняты в этом времени, он не походил. Получилось нечто среднее. В качестве составителя отчета подписался наш парторг, что меня сильно удивило. Вызвав Валерия Семеновича к себе, спросил его, с чего это он взял на себя такую ответственность.
— Вы же не имеете никакого отношения к содержанию работы, — насел я на него. — Так почему именно ваша подпись значится в документе?
— Может я материалы и не собирал, — насупился мужчина, — и анализ не проводил, но я единственный, кто не только имеет опыт составления отчетов для начальства, но и готов был взять на себя ответственность завизировать работу в ваше отсутствие!
Тут он гордо выпятил грудь, ничуть не сомневаясь, что был прав.
— Нужно было не подпись свою ставить, а меня известить, — процедил я. — А теперь неизвестно, как на это, — потряс я документом, — отреагируют там, — выразительно поднял я глаза к потолку.
— Видел я ваш отчет, — не сдавался Лукьянов. — И вообще удивлен, что его приняли. Он же абсолютно не вписывается в принятые нормы документооборота!
— Именно поэтому меня и поставили их составлять, — отрезал я. — Потому что мои отчеты, не похожи на обычный канцеляризм! Между прочим, в политбюро высоко оценили мой формат доклада. А сейчас что они скажут? Ожидали одного, а в итоге их надежды были обмануты⁈
Лукьянов поджал губы и промолчал. Оно и понятно. Он-то считал, что сделал благое дело. И меня подстраховал, и отчет к «нормальному» виду привел, а получил в итоге выволочку. Чуть успокоившись, я все же поблагодарил Валерия Семеновича за его желание помочь, но приказал впредь без меня такие серьезные бумаги «наверх» не отправлять. Даже если я по какой-то причине буду недоступен — так и говорить, если придет требование о получении итогового результата, что я наложил запрет на самоуправство.