июня 1932 года
— Неплохо, — протянул я, читая версию доклада в исполнении Игоря. — Но мало иллюстраций. Схем почти нет, слишком много таблиц… — бормотал я себе под нос, — да и те… как-то они между собой почти не пересекаются. А должны дополнять и создавать общую картину. Ладно, — отложил я папку в сторону и потянулся к последней работе.
Все предыдущие доклады я уже просмотрел и пока версия Игоря в моем мысленном рейтинге лидировала. Остальные сделали почти под копирку тот же самый доклад, который Валерий Семенович отправил в Кремль. Я даже сомневаться начал, что Аня их всех вчера с утра предупредила, а не в последний момент. Вызвал нашего парторга, у меня сложилось впечатление, что он в курсе всех событий института, и напрямую у него об этом спросил. Но нет, девушка в точности выполнила мое поручение. Так что ребята сами схалтурили.
Работу самой Анны я оставил себе напоследок. Почему-то не хотелось сравнивать остальные работы с ее в процессе их прочтения. А вот сейчас, когда я все другие доклады прочитал, уже можно будет и сравнить.
— Ну и что нам покажет товарищ Белопольская? — хмыкнул я себе под нос.
Вот только вскоре острить мне перехотелось. Если сначала я просто листал доклад девушки, то с каждой новой страницей вчитывался уже внимательнее и внимательнее. А под конец удивленно откинулся на спинку стула.
— М-да. Удивила, признаю, — протянул я.
А дело было в том, что Аня составила свой доклад почти в точности, как наш самый первый. Причем я был уверен, что это именно ее доклад, а не переписанный мой (в том невероятном случае, если она вдруг как-то умудрилась бы его выкрасть из запертого кабинета). И причина моей уверенности была проста — здесь были совсем иные акценты. Материал тот же, подача — как в нашем первом докладе, с диаграммами, графиками и перекрестными таблицами, увязывающими все в единое и неделимое целое. Но вот сосредоточилась Анна на недостатке топлива для транспорта и способах нарастить его добычу. Тогда как я в новом варианте, который лежал сейчас в моем столе, упор сделал на переход транспорта на новые виды двигателей и опять же того же топлива, а также его перераспределения. К примеру — в моем докладе нужно было увеличить количество локомотивов на электрической тяге и проложить ветки новой железной дороги для них между городами, где построены или строятся крупные электростанции. Тогда электричество с этих станций пойдет на обеспечение работы таких железных дорог. И пускать локомотивы преимущественно по ночам, если это возможно, когда нагрузка на электрические сети минимальна и имеется некий избыток электроэнергии. А у девушки акцент сосредоточен на увеличении разработки угольных шахт с широким внедрением машинного труда и рационализаторских предложений от шахтеров.
В итоге представить политбюро можно и мой и ее доклад, и отличаться они будут только путем дальнейшего развития нашей транспортной инфраструктуры, тогда как подача материала у них одинаковая. Неужели все же придется взять девчонку в свои заместители? У нее пока я вижу лишь два недостатка: она тихоня, из-за чего ей очень сложно отстоять свое мнение перед незнакомыми людьми — это раз, и она девушка — это два. Причем второй фактор не из-за того, что я сексист какой-то, а просто знаю свою любимую жену и если сейчас она сосредоточена на нашем сыне, это отнюдь не отменяет того факта, что она ревнивая. А! И еще один аспект говорит не в пользу Анны — она может в силу своей доброты меня подставить. Как получилось с упоминанием обеспечения заключенных в лагерях. Причем я и сам там с ней был согласен, но ведь не подумал, как на такое заявление могут отреагировать «наверху». И искренние переживания Анны затмили перед моим взором этот подводный камень. Вот также может произойти и в другой раз. Но это из разряда «обжегшись на молоке, дуешь на воду», так что полноценным минусом не является. Так и как мне быть?
— Анна, — после долгих раздумий позвонил я по внутреннему телефону, — зайди ко мне.
Девушка пришла уже через две минуты. Взгляд у нее был настороженный, с опаской. Один раз лишь она на меня посмотрела, после чего быстро уставилась в пол.
— Скажи, сколько ты работала над отчетом? Только не ври! — надавил я голосом в конце.
— Вч-чера весь день и-и-и, — стала она заикаться, — почти всю ночь…
— Всю ночь?
— Про сегодняшнюю ночь в-вы ничего не сказали, — тихо прошептала она.
Я ее еле услышал. Но если подумать, то ведь она права. Я дал четкое указание, чтобы она не начала работу раньше остальных, а вот срок был одинаковый — до сегодняшнего утра. Так что вроде все в рамках правил, что я сам задал.
— Хорошо. А как ты его делала? — спросил я уже более спокойным тоном.
— Так мы же уже сделали один отчет, — не поднимая взгляда, сказала она. — Я взяла его за образец и вот…
— Прямо взяла? Из архива?
— Нет, — замотала она отчаянно головой. — Я все помню. То есть… помню, что там было. Как он выглядел. Я еще тогда заметила, что он не такой, как все…
Девушка окончательно стушевалась и замолчала.
— Ты понимаешь, что я не просто так дал вам всем подобное задание?
— Я-я… слышала слухи, — сглотнула Аня.
— Они правдивы. Я ищу себе заместителя. Но вот что-то у меня возникают сомнения, что ты сможешь им стать. Не с такой уверенностью в себе…
— Я исправлюсь! — вскинулась девушка, впервые посмотрев мне прямо в глаза.
— М-да?
— Обещаю, — стушевалась она от собственной решительности, отвела взгляд, но тут же постаралась вернуть обратно.
Я постучал пальцами по столу. Брать или нет? По своим профессиональным качествам она подходит лучше всего. Но вот ее неуверенность…
— Месяц, — наконец сказал я. Девушка удивленно вскинула брови. — Я дам тебе месяц. Будешь это время исполняющей обязанности моего зама. Если поборешь свою неуверенность, то этот срок может продлиться или стать постоянным. Если нет… я ведь иногда буду уходить в отпуск, и мой заместитель будет «лицом» всего нашего заведения. Подумай об этом.
Глубоко вздохнув через нос, Аня резко кивнула и уже более решительно посмотрела на меня.
— Я не подведу. Обещаю!
Новость о том, что Аня теперь будет моим заместителем, быстро разнеслась по институту. Что и не удивительно. Девушка в тот же день начала «переезд», а я озадачился, где найти нового аналитика. Пришлось звонить Жижиленко и просить его о помощи. Благо сейчас было уже попроще. Институт работает уже и дает результаты, на которые мой уже бывший декан мог сослаться. Александр Александрович пообещал подумать и поговорить с возможными кандидатами. Если сам не найдет, то даст телефон Ленинградского университета. Можно будет там попробовать новых людей поискать.
Кроме этого в конце рабочего дня у меня состоялся еще один интересный разговор.
Уже когда я закрыл кабинет и пошел на выход, у проходной меня остановил Савинков и отозвал в сторону. Это уже меня заинтриговало. Так-то ОГПУшник редко со мной в последние дни общался, сосредоточившись на своих обязанностях ответственного за охрану нашего заведения. А тут вдруг такой интерес. Правда помня, сколько раз он лично меня сопровождал в Кремль, я не только удивился, но и насторожился. Да и вид у безопасника был озабоченный. Но как оказалось, тащить меня никто никуда не собирался, однако тема разговора и впрямь оказалась щекотливой.
— Я не хочу вмешиваться в твои решения, — начал издалека мужчина, странно покосившись на меня, — но должен уточнить. Это правда, что Анна Белопольская теперь будет твоим заместителем?
— Да. А в чем проблема?
Неужто я чего-то не учел или не знаю, что заставило так напрячься нашу службу безопасности? Не думаю, что если бы с девушкой были серьезные проблемы, она вообще бы оказалась в моем подчинении. Но какие тогда могут быть причины недовольства Савинкова ее назначением?
— Скажи, а как ты ее выбирал? По каким качествам?
— Она лучше остальных справилась с моим заданием. Но в чем проблема-то? — насел я на него.
— У нее… непростые родители, — сказал Савинков, подбирая слова. — Да и вся родня.
— И чем же они «непростые»? — удивился я, сходу прикинув, из какой семьи может быть Анна.
Неужто кто-то из верхушки партии ей родня? Но тогда бы мне сказали. Или нет?
— Мне приказано тебе не говорить, — сознался Савинков.
Чем меня сильно удивил. Настолько, что у меня на лице все отразилось, и он это заметил.
— Не знаю, почему, — тут же открестился он от дальнейших вопросов. — Просто я тебя уже неплохо успел узнать и не хочу, чтобы ты попал в неприятности. Будь с ней осторожен.
— Ла-адно, — протянул я.
Ничего не понял, но пятой точкой чувствую, что-то с Аней не так. И надо попробовать ее на откровенный разговор вывести. А то так и буду мучаться в неведении, не зная, чего можно от нее ожидать. Или от ее родни.
На этом день и закончился.
Агапенко позвонил мне на следующий день после этого разговора. Ответила на звонок Анна и даже ни разу не заикалась все время, пока говорила с секретарем Сталина. Для нее это уже большое достижение, я это по ее лицу видел. Напряжена до предела, бледная, на меня косится, но все же разговор ведет.
Поговорить с ней о родне я решил не в лоб, а при удачном случае. Тема видимо щекотливая, не хотелось бы, чтобы она замкнулась или стала врать.
Сергей Леонидович передал, что назначена дата моего доклада перед политбюро. Я же понял, что нужно перед этим днем заглянуть к Иосифу Виссарионовичу и узнать, можно ли заменить переданный Лукьяновым отчет моим вариантом. Так и так планировал это как раз сегодня сделать, просто окончательно проверить перед тем, как отдать. Но раз уж сроки поджимают, надо прямо сейчас мчаться. Поэтому попросил трубку телефона у Ани и задал вопрос Агапенко, насколько занят товарищ Сталин. Ответ не удивил — занят генеральный секретарь был с утра до вечера. Но Сергей Леонидович пообещал передать мою просьбу, а там уж как получится.
Перезвонил сам Сталин и буквально через час, что очень быстро. Аня, которая снова подняла трубку телефона и похоже решила взять на себя еще и функции моего секретаря аж с лица спала, когда поняла, с кем говорит. Пришлось мягко забрать у нее трубку аппарата и переключить разговор на себя.