Рис. 33, 34 табл. 1
Лист петрушки (рис. 37 табл. 1), положенный в основу красивой листвы орнамента, также разделен на три отчетливые части, которые, в свою очередь, делятся на нечетное количество частей. Это правило можно считать общим для листьев большинства растений и лепестков цветов, из которых самыми простыми являются трилистник и пятилистник. Свет, тень и цвет тоже должны быть отчетливыми для того, чтобы окончательно сделать предмет красивым. Но о них мы поговорим в свое время, а сейчас я хочу только дать вам общее представление о том, что здесь подразумевается под красотой и отчетливостью форм, света, тени и цвета, напомнив об обратных результатах, которые они все, вместе взятые, могут дать.
Посмотрите, как теряет свою отчетливость хорошо составленный букет после того, как он увядает. Каждый листок и цветок сморщивается и утрачивает свою отчетливую форму; яркие краски, поблекнув, становятся похожими друг на друга, так что все в целом постепенно превращается в беспорядочную груду.
Если главные части предмета сохраняют вначале большие размеры, они всегда могут подлежать дальнейшему обогащению более мелкими формами, но формы эти должны быть настолько мелкими, чтобы не внести путаницы в основные размеры. Таким образом, вы видите, что разнообразие, когда оно преувеличено, становится само себе помехой, а это, конечно, порождает то, что называют безвкусицей и путаницей для глаза.
Небесполезно будет показать, какое впечатление производят предметы, скомпонованные вопреки этим правилам композиционного многообразия или без учета их. Фигура (рис. 38 табл. 1) представляет собой одно из тех украшений, которые прикреплялись по сторонам обычных старомодных каминных решеток, и, как вы видите, части его варьировались с помощью одной лишь фантазии, и тем не менее варьировались очень хорошо. Рядом с этой ветвью помещена другая (рис. 39 табл. 1) почти с тем же количеством частей. Но так как части эти недостаточно разнообразны и по своему содержанию, и по отношению друг к другу, а за одной из форм следует другая, в точности похожая на нее, – то в целом эту фигуру можно назвать неприятной и безвкусной. По этой же причине подсвечник на рисунке 40 таблицы 1 выглядит еще хуже, так как в нем еще меньше разнообразия. Нет, лучше уж пусть будет совсем простой подсвечник, как на рисунке 41 таблицы 1, чем с такими жалкими потугами на красоту.
Этих нескольких примеров, правильно понятых, я полагаю, будет достаточно, чтобы уничтожить все сомнения по поводу того, о чем я говорил в начале этой главы, а именно что искусство хорошо компоновать – это не более чем искусство хорошо разнообразить. Этого достаточно также, чтобы показать, что при помощи метода, который был здесь изложен, можно, следовательно, создавать изящные пропорции частей, в то время как все отклонения от него приведут к обратному результату. Однако для того чтобы подкрепить последнее утверждение, рассмотрим согласно вышеизложенным правилам композиции следующие встречающиеся в жизни фигуры, и нам станет ясно, что кактус или чертополох (рис. 42 табл. 1), так же как весь род этих неуклюжих экзотических растений, уродлив по тем же причинам, что и подсвечник (рис. 40), а красота лилии (рис. 43 табл. 1) и ириса (рис. 44 табл. 1) проистекает оттого, что они скомпонованы с большим разнообразием и что некоторая потеря многообразия в подражаниях этим цветам (рис. 45 и 46) и есть причина посредственности их формы, хотя они и сохранили ее настолько, чтобы удержать за собой те же названия.
Рис. 35, 36 табл. 1
Рис. 37 табл. 1
Рис. 38, 39 табл. 1
До сих пор в отношении композиции мы не говорили ни о чем, за исключением форм, состоящих из прямых и изогнутых линий, и хотя эти линии сами по себе мало разнообразны, однако по причине большого разнообразия, на которое они способны в соединении друг с другом, с их помощью можно также достичь разнообразия в красоте более полезного свойства, как, например, во всевозможной утвари и в зданиях. Но, по моему мнению, здания, как я уже намекал, могли бы быть более разнообразны, потому что после того как необходимое соответствие частей твердо установлено, любые дополнительные орнаментальные части можно изменять с не меньшим изяществом по вышеизложенным правилам. Я также не могу отказаться от мысли, что церкви, дворцы, больницы, тюрьмы, жилые дома и дачи могли бы строиться в более определенном характере, чем сейчас, если бы были изобретены ордера, соответствующие каждому типу здания; не приходилось бы тогда современному архитектору строить дворцы в Лапландии или Вест-Индии, руководствуясь одним Палладио и не отваживаясь сделать ни шагу без помощи его книги.
Рис. 40, 41, 42 табл. 1
Разве многие готические здания не обладают последовательной красотой, достигнутой, быть может, благодаря природной уверенности глаза, которая очень часто совпадает с результатом работы по правилам, а иногда и порождает эти правила. Сейчас наблюдается такая жажда разнообразия, что даже жалкие подражания китайским строениям имеют некоторую популярность, главным образом из-за своей новизны. Однако не только эти, но и все другие новые типы строений могли бы быть упорядочены на основании соответствующих правил. Даже сами украшения зданий, как, например, капители, фризы и т. п., могли бы, по крайней мере, получить сейчас более широкое распространение, для того чтобы увеличить красоту многообразия.
Природа предлагает нам для этой цели бесконечный выбор изящных примеров в формах раковин, цветов и пр.
Ведь образцом для коринфской капители послужило, как утверждают, не что иное, как листья чего-то вроде щавеля, росшие в корзине [2]. Даже капитель, составленная из неуклюжих и ограниченных по своей форме шляп и париков (как это изображено на рис. 48 табл. 1), в искусных руках могла бы приобрести своего рода красоту.
Рис. 43, 44, 45, 46 табл. 1
Рис. 48 табл. 1
Как бы то ни было, хотя современные архитекторы не много прибавили к искусству строить, имея в виду красоту орнамента, мы должны признать, что они довели простоту, удобство и тщательность отделки зданий до высокой степени совершенства, особенно в Англии, где простой здравый смысл предпочел эти более необходимые качества красоты, понятные каждому, великолепию вкуса, который так часто можно видеть в других странах и который так часто подменяет эти качества. Собор Святого Павла – один из наиболее благородных примеров, какой только можно привести, разумнейшего применения каждого приводившегося здесь правила. Там вы можете увидеть наивысшее многообразие без путаницы, простоту без обнаженности, великолепие без мишуры, отчетливость без жесткости и величину без чрезмерности. Поэтому глаз получает сплошное наслаждение от чудесного многообразия всех его частей вместе взятых. Благородные, продуманные размеры некоторых из них выглядят смелыми и отчетливыми на расстоянии, в то время как более мелкие части внутри их исчезают. Несколько же огромных, но на редкость удачных по своему разнообразию частей, которые продолжают радовать глаз до тех пор, пока различим весь собор, являются неоспоримыми доказательствами превосходного мастерства сэра Кристофера Рена, справедливо считающегося королем архитекторов.
Едва ли покажется спорным утверждение, что внешний вид этого здания много совершеннее внешнего вида собора Святого Петра в Риме. Внутренняя же отделка, хотя она нарядна и величественна настолько, насколько это допускает наша религия, все же уступает роскоши, парадности и великолепию собора Святого Петра из-за его скульптур, росписи, так же как из-за превосходства его общей величины. Существует еще множество других очень красивых церквей работы того же архитектора, которые прячутся в сердце города, но их купола и шпили поднимаются выше обычных так, чтобы на расстоянии их можно было видеть над всеми другими зданиями. Большое количество этих церквей, разбросанных по всему городу, украшает его и придает ему богатый, величественный вид; по этой причине формы их должны считаться особо красивыми.
Среди этих церквей, а может быть, и среди других, находящихся в Европе, церковь Девы Марии «с арками» [3] выделяется изящным многообразием своих очертаний. Церковь Сент-Брайд, стоящая на Флит-стрит, по мере отдаления от нее не теряет своей стройности, но ее архитектурные детали, хотя и весьма любопытные для взора, когда вы находитесь вблизи, не являясь достаточно смелыми и четкими, как у церкви Девы Марии, на расстоянии скоро теряют свое многообразие. Некоторые готические шпили красивы и хитроумны благодаря разнообразию своей формы, в особенности знаменитая колокольня Страсбургского собора [4].
Вестминстерское аббатство представляет яркий контраст собору Святого Павла в отношении простоты и отчетливости. Большое количество филигранных орнаментов Вестминстерского аббатства, с делениями и подразделениями их частей, кажется перепутанным на близком расстоянии и совершенно теряется на относительно отдаленном. Тем не менее в этом здании наблюдается такая общая согласованность частей в хорошем готическом вкусе и такое соответствие мрачным идеям, которые оно должно было выражать, что в конце концов эти части в самом здании приобрели устойчивый, отчетливый характер.
Если бы здания, предназначенные для веселья и развлечений, строились в том же духе, это выглядело бы неуместностью и даже своего рода профанацией.
Глава IXО композиции с волнообразной линией
Едва ли в каком-либо из домов существует комната, где бы мы не нашли волнообразной линии, употребленной тем или иным путем. Как неизящно выглядели бы без них формы всех движимых предметов. Как просты и не орнаментальны были бы лепные украшения карнизов и каминов без разнообразия, вносимого S-образной кривой, которая целиком состоит из волнообразных линий.
Хотя все виды волнообразных линий, если они правильно использованы, – декоративны, все же, строго говоря, существует лишь одна точная линия, которую следует называть