По этим явным внешним признакам и разнице в общих размерах можно легко судить о возрасте до двадцати лет. О возрасте после двадцати лет судить с уверенностью уже трудно, ибо здесь мы столкнемся с изменениями иного рода; человек склонен толстеть или худеть, а это, как известно, часто сказывается на внешности по отношению к возрасту.
Волосы, обрамляющие лицо, как рама картину, контрастируют с его цветом и создают целостную цветовую композицию. Прибавляя всему в целом ту или иную степень красоты, в зависимости от того, расположены ли они согласно правилам искусства, волосы также являются еще одним признаком для определения зрелого возраста…
То, что нам осталось сказать о различных внешних признаках возраста, поскольку это менее приятно, чем то, о чем говорилось выше, будет описано более кратко.
В возрасте от двадцати до тридцати лет, за редким исключением, ни в цвете, ни в чертах лица почти что не происходит никаких изменений. Правда, цветущие краски могут слегка поблекнуть, зато, с другой стороны, черты лица приобретают некую установившуюся твердость и осмысленность, которые щедро вознаграждают за эти потери и до тридцати лет сохраняют красоту на том же уровне. После тридцати, поскольку изменения становятся все более и более заметными, мы видим, как приятная простота многих округлых частей лица начинает перебиваться впадинами и мускулы, вследствие часто повторяемых движений, начинают более резко обозначаться. Это обстоятельство делит крупные части и тем самым разбивает широкие изгибы змеевидных линий, следовательно, и красивые тени теряют свою мягкость. Некоторые подразумевающиеся здесь изменения, которые происходят между тридцатью и пятьюдесятью годами, можно увидеть на рисунках 117 и 118 таблицы 2. А разрушения, которые продолжает наносить время человеку после пятидесяти лет, слишком заметны для того, чтобы они нуждались в описании. Борозды и морщины, которые оно накладывает, говорят сами за себя. Во всяком случае, несмотря на злобствующее время, те черты лица, которые когда-то были красивыми, сохраняют свои главные изгибы и в почтенном возрасте, так что и руины остаются приятными для глаза.
Рис. 117 табл. 2
Рис. 118 табл. 2
Глава XVIО положениях тела
Такое положение тела и конечностей, которое кажется наиболее изящным, когда мы их видим в покое, зависит от мягко извивающихся сопоставлений, большей частью подчиненных точной змеевидной линии. В позах властных линии эти выглядят более протяженными удлиненными, чем обычно, а в небрежных и спокойных позах – несколько уменьшены по сравнению со средним уровнем изящества. Когда человек ведет себя высокомерно и гордо или когда лицо его искажено болью (смотри рис. 9 табл. 1), линии приобретают преувеличенно изогнутый характер и превращаются в простые параллельны линии, когда выражают убожество, неловкость и покорность.
Общее понятие движения, так же как и позы, может быть передано карандашом очень немногими линиями. Легко представить себе, что положение человека на кресте может быть точно обозначено двумя прямыми пересекающимися линиями. Так, распятие святого Андрея можно ясно представить себе, глядя на крест Х-образной формы.
Рис. 9 табл. 1
Так как вполне достаточно двух-трех линий, для того чтобы можно было составить себе представление о той или иной позе, я воспользуюсь этой благоприятной возможностью, чтобы представить моем; читателю (которому, возможно, было бы затруднительно следовать за мною столь далеко) контрданс в схематическом наброске [1] того рода, с помощью которого я приступал к рисунку как таковому. Для того чтобы понять, как мало линий требуется для выражения начальных графических мыслей относительно различных поз, смотрите рисунок 71 таблицы 2: здесь при помощи линий представлено несколько тех человеческих фигур в различных позах, большей частью смешных, которые изображены в центре указанной таблицы.
Самый привлекательный человек может изуродовать свою внешность, принимая позы, при которых его тело и конечности будут представлены простыми линиями. Но такие линии становятся еще боле неприятными у людей с особым строением фигуры, поэтому я и выбрал такие фигуры, которые, по-моему, лучше всего согласуются с первыми двумя десятками моих линий, представленных на рисунке 71. Две кривые рядом с рисунком 71 изображают фигуры старой женщины и ее партнера, в дальнем углу комнаты. Кривая и две прямые линии под прямыми углами дают представление о неуклюжей позе толстого человека. Затем я решил сохранить в пределах круга фигуру, изображавшую верхнюю часть тела толстой женщины, между толстым мужчиной и неуклюжим человеком в парике с волосами, собранными в мешочек, которого я изобразил чем-то вроде X. Чопорная леди, его партнерша, в амазонке, отставив назад локти, представляет собой сносное D с прямой линией под ним, для того чтобы обозначить негибкость ее юбки. A Z означает угловатую позу, которую приняли тело и ноги жеманного молодого человека в перевязанном парике. Верхняя часть тела его пухлой партнерши придерживается буквы О, переходящей затем в Р, как намек на прямые линии сзади. Ромб был заполнен разлетающимся платьем маленького, выделывающего антраша человечка в коротком парике, в то время как двойное L отмечало параллельное положение вытянутых рук его партнерши. И наконец, две волнообразные линии были нарисованы для обозначения более изящных поворотов пары в ближайшем углу.
Рис. 71 табл. 2
Как бы хорошо ни был изображен в картине даже самый изящный танец, учитывая, что каждая фигура представляет скорее прерванное движение, чем позу, он всегда будет выглядеть несколько неестественным и смешным. Ведь если бы в настоящем танце было возможно зафиксировать каждого танцующего человека в какой-то один момент, как это делается в картине, то из двадцати ни один не оказался бы изящным, даже если бы был таковым в движении. Да и сам танец невозможно было бы понять.
Танцевальный зал также специально украшен такими статуями и картинами, которые могут служить дальнейшими иллюстрациями к сказанному. Генрих VIII (рис. 72 табл. 2) со своими ногами и руками изображает превосходный X; а поза Карла I (рис. 51 табл. 2) характеризуется менее разнообразными линиями, чем статуя Эдуарда VI (рис. 73 табл. 2), и медальон над его головой состоит из подобных же линий. Медальон над королевой Елизаветой, так же как и ее фигура, наоборот, состоит из однообразных линий. То же самое можно сказать и о двух других безжизненных фигурах в конце. Подобным же образом комическая поза удивления (выраженная направлением одной простой кривой линии, такой же, какова пунктирная линия во французской гравюре, изображающей Санчо [2] в тот момент, когда Дон Кихот разрушает кукольный театр; рис. 75 табл. 2) является хорошим контрастом по отношению к змеевидным линиям в прекрасном изображении самаритянки (рис. 74 табл. 2), взятом с одной из лучших картин Аннибале Карраччи [3].
Рис. 51, 52, 72, 73, табл. 2
Рис. 74 табл. 2
Глава XVIIО движении
Ко всему удивительному разнообразию форм, становящихся еще более разнообразными благодаря освещению, теням и расцветке, природа добавила еще одно свойство, умножающее их разнообразие и тем самым повышающее ценность ее созданий, – способность находиться в движении. Человек в полной мере может проявлять себя в движении, и в этом смысле к движению относятся все правила о том, как достигается красота или безобразие (как это частично видно из главы XI «О соразмерности»). Моей задачей будет по возможности более точным образом и подробно описать применение этих правил к движениям тела и этим закончить изложение системы многообразия форм и движений.
Нет ни одного человека, который бы не желал быть изящным грациозным в своих движениях, если бы этого можно было достичь без хлопот и затраты времени. Обычные способы, употребляемые в этом случае среди хорошо воспитанных людей, отнимают значительную часть их времени. Даже особы наивысшего положения не имеют иных средств, как обращение к учителям танцев и учителям фехтования. Танцы и фехтование, несомненно, прекрасные и весьма необходимые совершенства. Однако они очень часто не дают должных результатов. Хотя мускулы тела с помощью подобных упражнений могут достичь гибкости, а конечности, благодаря изящным движения в танце, приобретают способность легко, изящно двигаться, все же непонимание значения изящества и того, от чего оно зависит, часто приводит к преувеличению и неправильному применению приобретенных навыков.
Движение есть род языка, который, быть может, со временем будет изучаться с помощью чего-либо вроде грамматических правил, но в наши дни оно постигается лишь путем заучивания и подражания. В противовес всем другим подражаниям, знатные и богатые люди обычно превосходят в непринужденности поведения и не аффектированной грации копируемые ими оригиналы – своих учителей танцев. Происходит это потому, что чувство превосходства позволяет этим людям вести себя без напряжения, особенно если их фигура хорошо сложена. Если это в действительности так, то что может более способствовать свободе и необходимой смелости, которая заставляет приобретенную грацию казаться легкой и естественной, чем возможность демонстрировать ее тогда, когда мы действительно уверены в каждом своем движении. В то же время при отсутствии такой уверенности один из самых изящных придворных, появившись, как актер, на публичной сцене, почувствовал бы себя неловко, не зная, как ему двигаться, и оказался бы негибким, натянутым и неуклюжим даже в том случае, если бы ему пришлось изображать самого себя. Неуверенность в том, что он делает все так, как нужно, естественно, сообщила бы ему то чувство напряженности, которое обычно испытывают необразованные, простые люди, когда попадают в общество людей знатных.
Известно, что тела при движении всегда описывают в воздухе ту или иную линию; так, например, головня, которой вертят в воздухе, совершенно явно описывает круг, водопад – часть кривой линии, стрела или пуля из-за быстроты своего движения – почти что прямую линию. Волнообразные линии создаются приятным движением корабля на волнах. Для того чтобы получить правильное представление о движении и в то же время быть твердо убежденным, что движение это правильное, давайте вообразим линию, получающуюся в воздухе от движения любой предполагаемой точ