– Тетёркин, – выдохнул Кирилл, узнавший его, – вот после такой встречи уже нет! Убери ствол, нормальный я. Ты лучше глянь за УАЗ, – сказал Кирилл, когда истопник наконец убрал ружьё от его головы, – они там валяются.
Мужичок послушно прошёл три шага и, вытянув худую шею с выступающем из-под ворота свитера кадыком, пожал плечами:
– Хде?
– Солдаты на снегу! – замер Кирилл потому что краем глаза уловил какое-то движение.
Он быстро вскочил на подножку и увидев, что там, где только что валялись шевелящиеся тела, уже никого нет, а лежит только местами красный снег, закричал не своим голосом:
– В машину! Залезай!
Истопника долго уговаривать не пришлось, после всего, что он видел из своей каптёрки, его единственным желанием было смыться отсюда. Кирилл же, захлопнув дверь перед самым носом бегущего на него с топором солдата, рванул машину вперёд и покатил с огромной скоростью по хорошо вычищенной дороге. Повезло, что перед проверкой всегда выгоняли зеков, и они лопатами не хуже грейдера раскидывали снег.
– Стой! – вдруг зычно крикнул Тетёркин.
– Ты сдурел? – проорал в ответ Кирилл, когда истопник вцепился ему в плечо.
– Там в столовке в окне Олька торчит! Она живая, руками машет! – взвыл Тетёркин.
– Ты идиот, нам нельзя возвращаться! – крепче сжимая руль, мчал дальше по дороге Кирилл.
– Ну, высади меня, нелюдь, тогда! Все вы зэки одинаковые, свою шкуру только спасаете. Она же живой человек, она ж баба, она ж тебя кормила! – со слезами в голосе кричал мужичок. – Выпускай меня, поскудень!
Кирилл проехал ещё десяток метров, убедился, что погони нет и остановился. Истопник тотчас вылез наружу и потопал обратно в сторону зоны.
– Придурок какой-то, – выдохнул Кирилл и сдал назад. – Сядь в машину! Сейчас решим, как спасать будем твою зазнобу. – беззлобно сказал он.
– Она человек просто. Баба, понимаешь! А баб беречь надо, они матери! – качал головой Тетёркин.
– Оставь эти пропагандистские речи для потомков. Ты все ходы здесь знаешь. Как лучше идти?
– Лучше-то, конечно, там, где я от начальства сигал на охоту. – узловатыми, прокопчёнными пальцами почесал подбородок Тетёркин. – Но там снег глыбкий, Олька почти центнер весит, не пройдёт. – вдруг он просветлел лицом. – О, дурь-башка! К комиссии же прочистили дорогу и к воротам хозчасти. Обычно зимой никто не париться по этому поводу, но тут обязательно надо было. – Упрямо стоя на дороге, говорил Тетёркин.
– Слушай, сядь уже в машину, не лето чай! – рявкнул Кирилл, и истопник метнулся на сиденье.
– Вон в ту поворотку езжай! – сказал мужичок, указывая вперёд.
Вскоре они подъехали к воротам, и Кирилл развернул машину так, чтобы в случае чего можно было быстро уехать. Он предусмотрительно вынул ключи из замка зажигания и надёжно убрал в верхний карман куртки.
– Ты со мной? – С надеждой спросил Тетёркин.
– Нет, здесь покурить останусь, – проворчал Нальчиков, – пошли. Смотри по сторонам и оружие своё как-то держи в руках.
Пробравшись через неприметную щель в заборе, которую Тетёркин показал ещё на подъезде, мужчины шли короткими перебежками, скрытые с одной стороны забором, а с другой – кустарником. Но вокруг территория дышала спокойствием и если бы не разбросанные тела и бардовые отблески снега, зловеще сверкающие в лунном свете, то можно было бы сказать, что здесь, например, тихий час.
– Как в столовую будем входить? – тихо спросил Кирилл.
– Главное, чтобы Олька шум не подняла. – отозвался Тетёркин. – А то с перепугу визгу будет. Пойдём через вход, где они должны продукты получать. Они, понятно, один хрен всё через главную дверь тащили, но там точно можно на этих припадочных нарваться. А ты вроде умный, как думаешь, что с ними творится? – перескакивая с темы на тему, истопник ловко вилял между постройками, отделявшими столовую от забора.
Вдруг Тетёркин замер и поднял руку, предупреждая Кирилла, чтобы тот остановился. Мужчина последовал его примеру и тихо спросил:
– Что там?
– Там, – мужичок выругался, – засада! Олька сидит чуть ли не в исподнем поверх железной лестницы, а снизу к ней пытаются мужики подобраться. – вдруг истопник усмехнулся. – Смотри-ка, не совсем мозг отшибло, видимо, тяга к размножению осталась. Конечно, такая баба как Олька и мёртвого подымет! – мечтательно сказал Тетёркин.
– Слушай, – раздражённо бросил Кирилл, – давай ты свои эротические фантазии потом посмакуешь. Живыми бы уйти.
Мужчины одновременно подняли головы и оглядели кирпичное здание с проплешинами окон. Здесь раньше располагался медпункт и прачечная, пока их не пересилили в новые строения. И дом пустовал, потому что там уже давно сломалось всё, что только может сломаться.
– Ты молодой, тебе не понять! – отмахнулся истопник и почесал худую шею, утопающую в растянутом вороте свитера. – Ты можешь вот сюда забраться, – он указал на невысокий балкончик, – и постучать чем-то. Может, отвлечём их. А я пока Ольке скажу, чтобы спускалась. А то она к чужому мужику и не пойдёт.
Кирилл оглядел хлипкую лестницу, которая, по всей видимости, держалась на честном слове, но решил всё-таки сделать, как говорит истопник, потому что рассматривать другие варианты времени не было.
Когда Нальчиков подтянулся на пожарной лестнице, железо натужено заскрипело, но выдержало, и он стал карабкаться выше. И в этот момент до него дошло то, что ничего не помешает подняться по пожарной лестнице и «припадочным», как назвал их Тетёркин. Но хотя, может быть, они не сориентируются и пробегут мимо.
Кирилл, достигнув балкончика, подобрал камень с пола и стал стучать по железным перилам, а истопник укрылся за помойными баками, стоявшими по другую сторону дорожки. Оттуда было удобнее добираться до лестницы, где сидела чуть живая от холода и страха женщина.
Реакция у стайки мужчин, состоявших из военных и заключённых, которые сейчас были заодно, сработала моментально. Кириллу всё это напомнило кадр из какого-то фильма, но мороз, уже продирающий до костей, мёрзнущие пальцы и сковывающий страх напоминали, что это реальность.
Мужики дружно подбежали, стали трясти арматуру из которой была сварена лестница, пытались подтянуться, но лишь повисали на ней и сейчас беспомощно задирали головы вверх, глядя безумными глазами на Кирилла. Они бестолково махали руками, пока один наконец не задел другого и сразу же началась склока, а потом и драка. Кирилл понаблюдал несколько минут за этим зрелищем и поспешил на выход, так как ему предстояло пройти ещё целый этаж и выбраться через парадную, которая была в другой стороне.
Кирилл толкнул пищащую от старости рассохшуюся раму, легко перемахнул через подоконник и пошёл на выход. Здесь он не боялся кого-нибудь встретить. Здание пустовало уже давно, и внешние двери были закрыты. Но всё равно гулко отдающиеся в пустом здании шаги неприятно ворошили воображение Нальчикова, и он постарался как можно скорее покинуть стылые помещения.
Вдруг позади него послышался шум, молодой человек замер и остановился, прижавшись к стене, так как укрыться в длинной кишке коридора было негде. Ему показалось, что кто-то по поверхности катает камешек. Но он даже представить себе не мог, кто в здравом уме мог бы сейчас здесь сидеть и катать камушки. Кирилл прекрасно понимал, что опасность нужно знать в лицо, иначе она может показать хищный оскал в самый неподходящий момент. А если учесть, тот факт, что Кириллу удалось в окно рассмотреть бесполезные попытки Тетёркина оторвать примёрзшую к железной лестнице повариху, то выяснить кто здесь ещё способен на осмысленные действия стоило. Мужчина выдохнул и, аккуратно перекатываясь с пятки на носок, начал пробираться в сторону источника звука. Когда он дошёл до комнаты, то остановился и аккуратно вытянул шею.
Кирилл похолодел внутри, когда увидел, что по стылому полу катится камушек, но безо всяческих усилий, как бы сам по себе. Мужчина в нерешительности постоял ещё несколько секунд и, как только собрался сделать шаг вперёд, увидел, что из-за угла высунулась рыжая кошачья лапа и потянула игрушку обратно. Нальчиков шумно выдохнул, издал истерический смешок и развернулся, чтобы уйти, но остановился.
– Как вы мне все надоели. – прошипел он.
Войдя в комнату, он увидел, что за выступом сидит маленький котёнок, таращащий на него глаза. Животина издала слабый писк и заурчала, увидев источник тепла и пропитания, потому что в его кошачьей жизни, проходившей в неге и сытости возле столовой, человек всегда ассоциировался именно с этими понятиями.
– Ну, пошли. – вздохнул Кирилл, подобрал с пола котейку и, сунув его за пазуху, пошёл на выход.
Оказавшись на улице, Кирилл увидел, что лестница уже пуста и поспешил к воротам, но вдруг вспомнил, как его один раз отправили работать на склады, которые находились как раз за углом. А там можно было раздобыть себе более подходящую для зимы одежду и обувь, потому что арестантская куртка на рыбьем меху его не грела, а картонные стельки давно стали ледяными.
Продираться к складам было безумием, но и ехать в неизвестность зимой по тайге тоже относительно приятное приключение, если у тебя нет хоть немного пригодной одежды. Кирилл огляделся, никого не увидел рядом и нырнул в прореху между строениями. Он быстро отыскал нужную дверь, но перед порогом заметил следы. Подёргав дверь, мужчина задумался и, приложив ладони к заиндевевшему окну, приблизил лицо так, чтобы рассмотреть происходящие внутри. Оказаться один на один с кучкой обезумевших людей ему не хотелось, но и уходить просто так было не рационально.
К своему облегчению он увидел, что про это место вспомнил не только он, а ещё и Тетёркин, который уже успел сюда дотащить свою зазнобу. Кирилл легонько постучал в окно, чем страшно напугал сидевших внутри. Тетёркин вскинулся, замер на месте и долго вглядывался через морозную матовость стекла, пока Кирилл не постучал себя по голове. Видимо, этот жест убедил Тетёркина в том, что это свой.
Ввалившись в помещение, Кирилл удивился, как здесь тепло и увидел, что истопник запалил стоявшую внутри буржуйку. Мужчина подсел поближе, протягивая насквозь промёрзшие пальцы к раскалённым железным бокам печки. Кирилл вздохнул и почувствовал запах еды. Он только сейчас понял, насколько устал, что даже не заметил, как в котелке на печи булькает варево, пахнущее тушёнкой.