— Пришлось интенсифицировать их использование. У нас при госпитальном аэродроме десять скоростных санитарных самолётов, переделанных из бомбардировщиков. А для охраны — полк истребителей, в пилоты нам давали только асов. А ещё у нас специальная диспетчерская служба с агентами во всех медсанбатах.
— Откуда столько людей?
— Да всё просто: дежурный врач при сортировке раненых тут же даёт сведения радистам, а те передают их нам. Тут же вылетает самолёт с мешками и микрохирургами, а дальше дело техники — тех, кто полегче, везут в госпиталя армейского и фронтового уровня или в Москву, а самых тяжёлых — к нам. У нас самый лучший запас твоих агрегатов, а с тех пор, как мы сумели заставить микрохирургов размножаться, стало намного легче. У нас теперь десять операционных, вот.
— Тяжело приходится, Иришка?
— Ничего, я уже привыкла.
— Исхудала. Одни глаза остались.
— Тебе не нравится?
— Очень нравится.
Постояли, помолчали, разглядывая друг друга. Взгляд Антона наконец оторвался от лица Ирины, скользнул по фигуре.
— Ого! Откуда столько наград? И ты уже полковник? Первый раз вижу тебя в форме и с регалиями.
Действительно, китель Ирины украшали золотые нашивки с полковничьими шпалами и целый иконостас: два ордена Ленина, ордена Красной звезды, Трудового Красного знамени, а поверх всех наград — Золотые Звезды Героя Социалистического Труда и Героя Советского Союза.
— За эти три года мы вытащили с того света больше ста пятидесяти шести тысяч бойцов и командиров.
— Неужели?
— Однако это так. Наш госпиталь действует уже три года, в день вы принимаем не менее пятидесяти, но чаще больше ста пятидесяти пациентов, и мы их сразу, буквально через сутки после восстановления, отдаём на долечивание.
— Невероятно! То есть, вы проводите только реанимацию и заживление. Теперь я понимаю секрет вашей производительности. Иришка, как ты с этим справляешься?
— Как ты говоришь — в процессе жизни. Мы внедряем все новинки, что предлагает твой биологический центр, у нас налажено непрерывное обучение сотрудников всех уровней… Вот ведь глупость какая…
— Что случилось, Иришка?
— Да понимаешь, Антоша, я шла сюда объясниться в любви. Вот я тебе рассказываю о серьёзных вещах, а у самой мысль: как бы сказать то, зачем шла.
— Бедная девочка… — вздохнул Антон — Знаешь, Иришка, я ведь тоже к тебе неравнодушен и тоже хотел с тобой объясниться, да всё дела, дела… Да и слишком старый я для тебя. В этом мире у меня только ты, Лариса и Юра стали близкими людьми, а с остальными я как-то и не сошелся. В друзья лезут многие, да уж очень много среди них просто ловких людей. Ты же знаешь, я это вижу.
— Так что будем делать, Антоша?
— Что делать, что делать… Будем регистрировать брак, вот что мы будем делать.
— Ты сумасшедший! — счастливо рассмеялась Ирина — Вот так сразу?
— А чего тянуть? — ухмыльнулся Антон — Мы с тобой знакомы уже три года, даже чуть больше. Думаю, достаточный срок, чтобы узнать друг друга. Обязательств перед другими людьми у нас нет. Или у тебя есть?
— Никого у меня нет. — тряхнула чёлкой Ирина — Перед войной за мной ухаживал герой-лётчик, да как в мае сорок первого уехал в отпуск, так и не вернулся. Сейчас он в учебном полку инструктор. До сих пор лейтенант.
— Откуда знаешь?
— Да как мне присвоили Героя, он прочитал в газете, и тут же написал. Дескать, любит и всё такое. А на фронт не попал потому, мол, что он настолько ценный специалист, что его не отпускают. Я и написала этой гниде, что с трусами никаких дел иметь не желаю.
— Сурово ты с ним. Хотя, именно так и надо. А какую свадьбу хочешь, в смысле регистрацию?
— Как это, какую?
— Ну не знаю, может тебе нужно венчание или ещё какой обряд, а может нужен шаман с бубном?
— Ой, глупый ты Антоша! Ну, какое венчание члену партии? И ЗАГСа здесь нет. Хм… И правда, как?
— Ты умная, Иришка, сообрази, как это нынче положено?
— Чаще всего браки военных регистрирует командир воинской части.
— И кто у тебя прямой командир?
— Бурденко, а у тебя?
— Сталин.
— Нет, Антоша, тут мы что-то неправильное надумали. К таким командирам, со всякими пустяками, лезть, право слово, как-то неловко. А давай ребят спросим, может они знают, где здесь ЗАГС?
— Ребята! — заорал Антон — Заходите!
— А мы всё подслушали! — с торжествующим видом объявила Лариса. Юра из-за её плеча смущённо и весело улыбался.
— И что думаете по поводу нашего решения?
— Что вы решили верно. — сказала Лариса и слегка запнулась, покосившись на Юрия, впрочем, тот понял её смущение совершенно верно:
— Я думаю, что и нам надо сделать то же самое. Лариса, пойдёшь за меня замуж?
— Ну наконец-то! Полжизни не прошло, как Юрочка решился. Согласна я, согласна.
— Теперь нужен тот, кто нас отвезёт в ЗАГС, а главное, поспособствует тому, чтобы нас расписали без задержки.
Словно дождавшись своей реплики, стукнув дверью в спортзал зашел подполковник Серов. Глянул в улыбающиеся лица, поздоровался и спросил:
— Сознавайтесь, братцы-кролики, чего затеяли? Вижу, что хорошее.
— Решили создать свои семьи, да только не знаем, где нас распишут.
— А что, дело хорошее. Если доверите организацию мне, то я созвонюсь с кем надо, а главное, назначу охрану. Ну и прикажу накрыть стол.
— Будем крайне признательны, Артем Николаевич. — благодарно кивнул Антон.
— Да! — сказал Серов — Нужны свидетели. Двух девушек возьму из отделения связи, думаю, вам не откажут. А мужчинами-свидетелями стану я и командир взвода охраны. Ага! И за обручальными кольцами пошлю нарочного. Дайте-ка руки, измерю вам пальцы.
Спустя полчаса немецкий БТР с красной звездой, два крытых грузовика с охраной и три легковые машины поехали с Горского аэродрома в сторону Ленинграда. Прямая дорога на Приморский проспект оказалась перекрыта — там уже неделю ремонтировали мостик, поэтому отправились в сторону платформы Горская, где и развернулись на Ленинград. Однако вскоре после поворота засбоил мотор на роскошном Опель-Адмирале.
— Надолго? — строго спросил Серов у водителя, раскрывшего капот машины.
— Минут десять, товарищ подполковник. Я вижу, что нужно поменять свечи и промыть воздушный фильтр.
— Почему заранее не сделал?
— А когда, тащ подполковник? Всё время в обеспечении, только час как вернулся с очередной операции, только и успел что пообедать. Вторую неделю без горячего, на сухпае.
— Нда… Надо подумать, как развозить горячую пищу оперативникам. — под нос буркнул Серов, и добавил в полный голос — Ладно, работай, Савельев, мы подождём.
— Товарищи, а давайте прогуляемся по посёлку? — предложила Ирина — Посмотрите, какие красивые дома!
— Дачная архитектура в стиле Северный Модерн. — с видом знатока сообщил Серов — Я, друзья мои, неслучившийся архитектор, поскольку с первого курса института был призван в НКВД. Ну да ладно, закончится война, обязательно доучусь. Жаль только, что не доведётся мне самостоятельно проектировать.
— Это верно. — кивнула Лариса — Ваш ранг, Артем Николаевич, это руководство. Но зато вы можете направлять творческое развитие других, да и кто вам помешает заказать внешние контуры зданий?
— Дельная мысль. — повеселел Серов — Лариса, Ирина, если это не военная тайна, расскажите, как вам удалось восстановить столько раненых?
— Это Ирина, у неё золотая голова. — с гордостью за подругу сказала Лариса — Она быстро догадалась использовать микрохирургов только для лечения тяжёлых внутренних повреждений, особенно важнейших органов. Всё что полегче мы шьём сами. Вы же понимаете, что простых пациентов к нам не возят, только крайне сложных. Скажем, у пациента поражены лёгкие, кишечник и печень. Микрохирурги восстанавливают лёгкие, печень и поражение кишечника. Небольшие поражения органов оперируем уже мы, ну и конечно же, шьём все оболочки. У нас, чтобы вы знали, десять операционных и сорок хирургических бригад. И четыре дежурных бригады санитаров для уборки и стерилизации операционных. Да, у ещё нас имеется специальный стерилизационный цех, потому что такой поток операций тянет на промышленное предприятие с конвейерным производством.
— А вот организация вспомогательных процессов, дело рук Ларисы. — тихонько добавила Ирина — так что свою звезду Героя Соцтруда она заработала без поблажек. Без её светлой головки мы бы и треть наших раненых бы не обработали.
— Да… Я всего этого не знал. — Антон уважительно склонился перед женщинами — Вы организаторы очень высокого масштаба. Из трёх полевых наборов герпетолога-выживальщика создать клинику стратегического масштаба… Я снимаю шляпу.
Антон действительно снял шляпу и низко поклонился. Артем и Юрий, поскольку были в форме, отдали честь. Женщины смущённо зарделись, и чтобы скрыть неловкость, попросили рассказать об архитектуре домов, мимо которых шли.
Дачный посёлок был действительно прекрасен: просторные участки, поросшие соснами, двухэтажные дома, нетронутые пожарами, даже заборы были невысокие, ажурные, позволяющие рассмотреть красоту каждого дома.
— Обратите внимание, друзья мои, — начал рассказ Артём — здания, которые мы видим на этой улице, построены в стиле северный модерн. Северный модерн, как известно, архитектурный стиль в западноевропейском искусстве северных стран — Дании, Швеции, Норвегии. Да, главным образом в архитектуре, а кроме того — в оформлении интерьеров и в декоративно-прикладном искусстве периода модерна. Но в России, а вернее в дачных пригородах Петербурга, этот стиль подвергся огромному влиянию неорусского стиля, и получился вполне оригинальный вариант, который я бы назвал «стилем Петербуржских дач». А теперь мы повернём на Балтийский проспект.
Пошли по широкой улице, слушая любопытные рассказы Артёма. Впереди, в двадцати метрах, шли бойцы охраны, с автоматами, ещё одно отделение автоматчиков прикрывало с тыла. Все было спокойно и тихо, пока группа не достигла красивой деревянной, голубой с белым, церкви. Двери церкви распахнулись, оттуда быстро, почти бегом, выскочила женщина в чёрном, а за нею, пытаясь с казать нечто увещевающее, поспешал нестарый ещё, худощавый священник. Не доходя трёх-пяти шагов, женщина остановилась, внимательно глядя ни Ирину.