Священник, вышедший последним, поднял руку, и вокруг установилась необыкновенная тишина.
— Мальчик теперь здоров. — вполголоса, но так, что услышали и самые дальние из людей, сказал он — Я попросил Сашу выглянуть из окна и помахать рукой. С дороги его будет хорошо видно. Очень прошу вас, чада, не поднимайте шума и суеты, а спокойно посмотрите, и пойдёмте в божий дом возблагодарить господа нашего за великие его милости к нам, малым и грешным.
Удивительно, но народ тихо двинулся к храму, поглядывая на окно. За открытым окном стоял и помахивал рукой мальчик, который ещё утром, они это знали точно, лежал в постели, совершенно неспособный пошевелиться.
— Антоша, они что, вправду сделали икону из советской газеты, как думаешь? — шепотом спросила Ирина, но священник услышал её.
— Истинная правда, Ирина Михайловна. Пойдемте, я покажу вам её, вы все убедитесь сами. — сказал он.
— Вы действительно считаете произошедшее событие чудом? — недоверчиво спросила Ирина.
— Видите ли, Ирина Михайловна, господь в величайшей снисходительности своей, никогда не ограничивает свободу воли человека. Произошедшее можно истолковать совершенно по-разному. Можно и с атеистической точки зрения — вы, как я знаю, использовали некие научные приборы. Но с другой стороны, мать была твёрдо уверена, что её сына спасут, и спасёте именно вы, Ирина Михайловна и Лариса Авдеевна. Более того: Анна Владимировна бросилась вам навстречу именно в тот момент, когда вы уже подошли ко храму, но от храма вас ни с одной точки было не видно, разве что с колокольни. Но я как раз находился рядом с молящейся женщиной и свидетельствую: на колокольне никого не было, и никто никаких знаков матери не подавал. Впрочем, я мог и что-то упустить. Мне невыносимо стыдно, но в тот момент я решил, что несчастная просто сошла с ума от горя, такое бывает. Мне и в голову не пришло, что я оказался свидетелем чуда, впрочем, это хорошо. Только князь тьмы даёт совершенно однозначные чудеса, сродни фокусам, а божье чудо позволяет сомневаться.
— Простите, а как мне к вам обращаться? — спросила Ирина — Неловко как-то, разговаривать, не зная имени собеседника. И ещё: несмотря ни на что, я неверующая, более того, я член ВКП(б).
— В данном случае, Ваше отношение к религии совершенно неважно. — спокойно ответил священник — Главное, чтобы бог был в душе. В вашей душе он совершенно очевидно присутствует. Меня зовут Евгений Григорьевич Курковский. Можете звать по имени-отчеству, а можно отец Евгений.
— Хорошо, Евгений Григорьевич. Так и буду обращаться.
У входа в церковь священник предупредил:
— Входя в храм божий, мужчины обязаны снять головной убор, а женщины напротив, должны покрыть голову, желательно платком. У вас есть при себе платок или шарф?
— При себе нет ничего подобного. — смущенно пробормотала Ирина.
Лариса тоже помотала головой.
— Ничего страшного. — благожелательно кивнул священник — Сейчас же вам принесут платки.
Тотчас же одна из женщин бросилась в церковь. Вскоре она выскочила с платками в руках. Стоя на ступеньках, Ирина и Лариса сняли свои фуражки, и в этот момент произошло два маленьких события: лёгкий порыв ветра взметнул светло-русые волосы женщин, а луч солнца, отраженный от стекла в двери осветил их в этот момент. Антону на какое-то мгновение почудилось, что от голов Ирины и Ларисы исходит золотое сияние с какими-то пурпурными лучиками. В толпе ахнули, должно быть, это видение случилось не только у Антона.
— Они действительно святые! — послышался шепоток — Нимб!
Вошли в церковь, и для начала гостям провели небольшую экскурсию с рассказом о находящихся в храме предметах и их значении. Затем повели в правый придел.
Действительно, там висела вполне обычная икона с ликами двух женщин, держащих в руках стилизованные скальпели. Икона была в золочёной рамке. Рядом с нею висела простая деревянная рамка со сложенной газетой. Бумага была сложена так, чтобы была видна только одна фотография, впрочем, довольно крупная, примерно в одну восьмую газетного листа. Надо сказать, фото получилось чрезвычайно удачным — Ирина и Лариса на нем выглядели чрезвычайно свежо, мило и необыкновенно одухотворенно.
Рядом стояла подставка со свечами, и свечей там было весьма немало.
— Вот здесь молилась Анна Владимировна, а тут стоял я. — пояснил священник.
Антон оглянулся. Действительно, с этого места не видно даже входную дверь, не то, что улицу.
— Ну что же, Евгений Григорьевич, спасибо за интересную экскурсию. А нам пора, мы и так сильно задержались. — улыбнулась Ирина.
— Куда же вы торопитесь?
— Сегодня у нас счастливый день. Я и Антон Петрович, а Лариса Авдеевна и Юрий Виссарионович решили соединить свои судьбы. Мы едем на регистрацию в ЗАГС.
— Если есть на то ваше желание, я вас немедленно обвенчаю. Вы люди военные, служивые, для вас большие послабления по части подготовки, требуется только одно лишь желание.
— Благодарю от души, Евгений Григорьевич, но это было бы нечестно по отношению к нашим товарищам по партии. — решительно отказалась Ирина.
— Искренне жаль. — огорчился священник — Однако помните, что здесь вас ждут в любой момент дня и ночи.
Глава 22
Вышли из храма, сквозь коридор благоговейно молчащих людей прошли к ожидающим машинам, и быстро поехали в Ленинград, а то так ведь можно и опоздать на собственное важное мероприятие.
— Что это было? — ни к кому не обращаясь, сказал Серов — Если бы я не видел всё своими глазами от начала до конца, заподозрил бы какую-то изощрённую провокацию.
— А что бы было, если бы мы обвенчались? — полюбопытствовал Антон — Мне, признаться, всё равно, но интересно.
— Да уж… Это было бы чудо посильнее давешнего. — тихонько засмеялся Артем Николаевич — Так-то что произошло? Ирина сказала: «Встань и иди», параличный встал и пошел. Сколько раз такое было в истории? Да не сосчитаешь! А чтобы большевик и атеист своей волей пошел на обряд венчания, вот это чудо так чудо. Но объяснительных придётся писать столько, что рука отвалится.
— А что будет с нами? — забеспокоилась Лариса.
— С Героями Советского Союза и Соцтруда? — удивился Серов — Да ничего не будет. Вы золотые головы, благодаря вам количество микрохирургов возросло на пять единиц, а мешков для анабиоза на два.
— Погодите, а как вы умудрились размножить мешки для анабиоза? — поразился Антон — Я как-то упустил этот момент.
— Разве нельзя? — удивилась Лариса — А мы и не знали. Решили, что если микрохирурги способны к самовосстановлению и самовоспроизводству, то почему бы и мешкам так не делать?
— Но как вы вышли на состав питательных сред?
— Понимаешь Антон, у твоей жены золотая голова. Она как-то пришла к простой идее, что все на свете вещества имеются в океанской воде. Она просто поделилась этой мудрой мыслью с Бурденко, а Николай Нилович только и спросил, из какого океана нужна вода. Иринка спроста ума и отвечает, дескать, надо бы попробовать изо всех, желательно из разных широт, и с разных глубин.
— И что? — пораженно просипел Антон.
— А ничего. Через два дня у нас было по центнеру воды из Атлантики и Северного Ледовитого океана. А ещё через три дня — из Индийского. А из Тихого океана через неделю, зато целый железнодорожный состав.
— Погодите, а как вы проверяли, какая вода подходит лучше?
— Элементарно. Микрохирургам нужно периодически давать время на отдых, на профилактику и подзарядку. Мы и решили помещать их в морскую воду. Знаете, скорость восстановления значительно возросла. Мы стали экспериментировать с водой из разных областей.
— И какая же вода оказалась лучшей?
— Из экваториальной части Тихого океана. Из самой удалённой от берегов точки, причём, с глубины в три километра.
— Послушайте, девчата, это же разорительно дорогие эксперименты, ведь, правда? — поразился Юрий — Гонять по всему свету корабли, да ещё с глубоководной аппаратурой!
— Смотря с чем сравнивать, Юра. — улыбаясь ответила Лариса — Скажи, даже за тонну золота или две тонны алмазов можно купить хоть один микрохирург?
— Конечно же, нет!
— Ну и о чём разговор? Что касается разорительных вещей, то знаешь ли Юра, что вся советская промышленность по выпуску паучьего клея работала на нас целых полгода?
— С ума сойти! Правда, что ли?
— Конечно же, правда. Выяснилось, что для нас лучше подходит вода, которая не контактировала с железом и вообще не имеет примесей от тары. Тогда производство паучьего шёлка только разворачивалось, а нам нужно было очень много. По личному приказу товарища Сталина весь паучий клей и шёлк шел на изготовление внутренней оболочки танков для водовозного танкера и железнодорожного состава из сорока цистерн. Ну и системы трубопроводов, куда же без труб. Даже американцам не продавали паучий шёлк, даже за оружие, хотя тогда на фронте был серьёзный кризис. Даже за оборудование для химкомбината.
— Жизни людей важнее. — задумчиво сказал Антон — Прекрасно, что Советская страна это понимает. Но расскажи, как вы используете эту воду.
— Довольно просто: вода из большой ёмкости потихоньку перетекает в другую, по дороге омывая мешки, микрохирургов и остальные приборы. Потом вода попадает в бассейн, где могут купаться сотрудники госпиталя. Ну не пропадать же добру просто так! А потом воду сбрасываем в речку.
— А…
— Да, на выращивание одного микрохирурга потребовалось почти пятнадцать тысяч тонн океанской воды, привезённой с другой стороны Земли. Это очень дорогой процесс, и после войны мы его перенесём куда-нибудь на экваториальный остров. В сущности, мы уже выбрали, это будут острова Лайн, после войны мы их или выкупим у Англии, или отнимем силой. Второй вариант — Маршалловы острова, они пока ничьи, можем просто забрать.
— Погоди, вот так просто взяли и выбрали?
— Ну не просто. Мы консультировались с океанологами. Что до прочего, то нам сказали: «Просто ткните пальцем в карту, и это место станет нашим».