И даже после всего, если у людей остаются непримиримые разногласия по важному для них вопросу, меньшинство имеет два варианта. Оно может присоединиться к большинству на этот раз, потому что согласие в сообществе важнее, чем сам вопрос. Может быть, большинство сможет уступить меньшинству в решении другого вопроса. Если ничего не помогает и если вопрос настолько важен для меньшинства, оно может отделиться, чтобы сформировать отдельное сообщество, как бывает в различных американских штатах. Это не неудача анархии, потому что новое сообщество воссоздаст анархию. Анархия не является идеальной системой – она просто лучше остальных.
Мы не можем удовлетворить все наши потребности или желания на местном уровне.
Может быть и не все, но гораздо больше, чем сейчас. Существуют археологические данные о дистанционной торговле, на расстояния сотен и даже тысяч километров, в анархистской, доисторической Европе. Анархистские примитивные общества, которых изучали антропологи в ХХ веке, такие как охотники-собиратели сан (бушмены) и племена Тробриандских островов, вели такую торговлю между отдельными «торговыми партнёрами» – хотя это было больше похоже на обмен дарами, чем на привычную нам коммерцию. Практика анархии никогда не зависела от одной лишь локальной самообеспеченности. Но многие современные анархисты настаивают, что общины и регионы должны быть по возможности самодостаточными, чтобы не зависеть от дальних, безличных внешних поставок предметов первой необходимости. Даже при сегодняшних технологиях, зачастую разработанных специально для увеличения торговых рынков за счёт разрушения самообеспеченности, местная самодостаточность осуществляется легче, чем правительства и корпорации хотят, чтобы мы думали.
Одно из значений «анархии» – хаос. Не то ли это, чем анархия может стать – хаосом?
Пьер-Жозеф Прудон, первый человек, назвавший себя анархистом, написал, что «свобода не дочь, а мать порядка»[14]. Анархистский порядок лучше государственного насильственного порядка, потому что это не система принудительных законов, а то, каким образом сообщества людей, знающих друг друга, решают, как жить вместе. Анархистский порядок базируется на разумном жизненном укладе, на общем согласии и здравом смысле.
Когда была выработана философия анархизма?
Некоторые анархисты полагают, что анархистские идеи выражались древнегреческим киником Диогеном, Лао-цзы (легендарным основателем даосизма) в древнем Китае, некоторыми средневековыми мистиками, а также радикальными пуританами в годы английской гражданской войны в XVII веке. Но современный анархизм начался с «Политической справедливости» Уильяма Годвина, опубликованной в Англии в 1793 году. Затем анархизм возродился в 1840 году во Франции Пьером-Жозефом Прудоном («Что такое собственность?»[15]). Он вдохновил французских рабочих на создание анархистского движения, которое вскоре стало международным. В Германии Макс Штирнер в «Единственном и его собственности»[16] (1844) определил просвещённый эгоизм основной анархистской ценностью. В то же время американец Джошуа Уоррен независимо пришёл к аналогичным идеям и вдохновил тогда же крупномасштабное движение, основавшее тысячи американских утопических общин. Анархистские идеи были глубже развиты великим русским революционером Михаилом Бакуниным, авторитетным русским революционером и учёным Петром Кропоткиным, а также великим русским писателем Львом Толстым. (Несколько влиятельных американских анархистов, таких как Эмма Гольдман и Александр Беркман, также были выходцами из России.) Анархисты надеются, что их идеи продолжают развиваться в изменяющемся мире.
Вся эта революционная тема напоминает коммунизм, которого никто не хочет.
Анархисты и марксисты были врагами с 1850-х годов. Хотя они иногда объединялись против общих врагов, таких как монархисты во время русской революции и фашисты во время Испанской гражданской войны, коммунисты всегда предавали анархистов. Начиная с Карла Маркса и до Иосифа Сталина марксисты осуждали анархизм.
Некоторые анархисты, последователи Кропоткина, называют себя «коммунарами», а не коммунистами. И они противопоставляют их свободный коммунизм, возникающий снизу – добровольное обобществление земли, средств и труда в местных сообществах, где люди знают друг друга – коммунизму, навязанному силой государства, национализации земли и производственных мощностей, отрицающему все местные автономии и превращающему рабочих в бесправных государственных служащих. Можно ли найти более непохожие друг на друга системы?
Анархисты приветствовали и в самом деле участвовали в свержении европейского коммунизма. Некоторые иностранные анархисты (в отличие от американского правительства) помогали диссидентам Восточного блока на протяжении многих лет. Анархисты в настоящее время действуют во всех бывших коммунистических странах, а также в других бывших авторитарных странах (режимы которых правительство США поддерживало), таких как Греция, Турция, Испания, Португалия, Бразилия, Аргентина, Филиппины и т. д.
Коммунистический коллапс, конечно, подорвал авторитет большинства американских и европейских левых, но не анархистов, многие из которых вообще не считают себя левыми. Анархизм возник прежде марксизма и продолжает быть актуальным после него.
Анархисты оправдывают насилие?
Кто-нибудь оправдывает насилие ради насилия? Уж точно не анархисты. От анархистов меньше насилия, чем от демократов, республиканцев, либералов и консерваторов. Все перечисленные люди только кажутся отрицающими насилие, потому что они используют государство для выполнения своей грязной работы – быть жестоким вместо них. Но насилие есть насилие. Ношение форменной одежды или размахивание флагом ничего не меняет. Государство насильственно по определению. Полиция регулярно совершает насилие, которое называется преступлением, если совершается не полицейским. Без насилия в отношении наших анархистских предков (охотников-собирателей и фермеров) сегодня не было бы государства. Некоторые анархисты оправдывают насилие и некоторые из них его применяют – но все государства применяют насилие постоянно.
Некоторые анархисты, в традиции Толстого, принципиально являются пацифистами и отказываются от насилия. Относительно небольшое число анархистов не исключают переход в наступление против государства. Большинство анархистов полагаются на самооборону, а также допустят определённый уровень насилия в революционной ситуации.
Вопрос на самом деле заключается не в выборе между насилием и ненасилием, а в прямом действии. Анархисты считают, что люди – все люди – должны взять свою судьбу в свои руки, индивидуально или коллективно, законно или незаконно, с привлечением насилия или без оного, неважно.
Какова же в точности социальная структура анархистского общества?
Большинство анархистов «в точности» не уверены. Мир станет совсем другим местом после того, как правительство упразднится. Нам просто нужно будет взглянуть на мир вокруг, оставленный нам государством, и понять, что мы можем сделать с этим. Это то, что представляет собой анархия: решения для себя.
Анархисты, как правило, предлагают не проекты, а некие основополагающие принципы. Они говорят, что взаимопомощь (сотрудничество вместо конкуренции) является самой лучшей основой общественной жизни. Они индивидуалисты в том смысле, что они думают: общество существует для блага человека, а не наоборот. Они выступают за децентрализацию, а это означает, что основой общества должны быть локальные сообщества. Эти сообщества затем объединяются в федерацию – ради взаимопомощи – но лишь в целях координации той деятельности, которая не может быть прерогативой одной местной общины.
Анархистская децентрализация опрокидывает существующую иерархию. Сегодня чем выше уровень власти, тем больше там власти. При анархии высшие уровни ассоциации вообще не являются государственными органами. Они не имеют полномочий принуждения, и чем они выше, тем меньше компетенции делегируется снизу. Тем не менее анархисты осознают риск того, что эти федерации могут стать бюрократическими и государственными. Мы утописты, но мы также реалисты. Мы должны пристально следить за такими федерациями. Как выразился Томас Джефферсон, «цена свободы – вечная бдительность».
Что-нибудь напоследок?
Британский политик Уинстон Черчилль однажды написал, что «демократия есть худшая система правления, за исключением всех остальных». Анархия является худшей системой общества – за исключением всех остальных. До сих пор все цивилизации (государственные общества) рушились, за исключением сегодняшней. Государственные общества крайне нестабильны. Рано или поздно рухнет и наша цивилизация. И не будет поспешным уже сейчас задуматься, чем её заменить. Анархисты размышляли об этом на протяжении более 200 лет. У нас есть преимущество на старте. Мы приглашаем вас исследовать наши идеи и присоединиться к нам в стремлении сделать мир лучше.
Тезисы об анархизме после постмодернизма
1. Анархизм: 1) Учение о том, что общество без государства возможно и желательно – устар. 2) Власть анархистов.
2. Анархизм, правильно понимаемый, не имеет ничего общего с нормами и ценностями общепринятой морали. Мораль для разума является тем же, чем государство для общества: чуждым и отчуждающим ограничением свободы, извращением целей и средств. Анархистами нормы и ценности понимаются – а значит, чаще применяются – как подходы, рациональные методы, механизмы. Они могут обобщить какую-то житейскую мудрость, извлечённую из социального опыта. Но при этом они же могут оказаться своекорыстным диктатом власти или однажды полезным решением, которое в изменившихся условиях больше не служит ни анархистской, ни какой другой благой цели.