Всё, что сделал Скотт, – поменял названия правоохранительных органов. Поставьте перед названием слово «народный» и вуаля! – принудительное учреждение становится анархистским. Нет ничего анархистского в замене регулярных полицейских на временных. Милиционеры Скотта, говорит он нам, «работают так же, как соседский дозор, за тем исключением, что они служат сообществу, а не являются инструментом полицейского контроля и манипуляций относительно
«Анархистские общества», даже если это соседские общины, очевидно, не устроены таким образом, чтобы самостоятельно арестовывать подозреваемых. Этим, по определению, занимается милиция, представляющая к народному суду подозреваемых и их обвинителей. В современном обществе полиция не может произвести арест без достаточных оснований полагать, что подозреваемый совершил преступление, и её решение немедленно рассматривается судьёй. Ничего подобного в схеме Скотта нет. Как и в полицейском государстве, свобода действий милиции является абсолютной. Если Скотта следует понимать буквально, то достаточно доноса, чтобы кого-то арестовали и отправили под «трибунал». Такой была система в нацистской Германии и сталинском СССР, хотя там часто обходились без суда. Люди широко пользовались возможностью избавиться от своих врагов.
«В народные милиции, – говорит Скотт, – входят добровольцы из сообщества, которым оно делегирует ответственность и кто
Ещё одной ужасной особенностью этой системы является то, что каждое заявление о нарушениях либо игнорируется милицией, либо рассматривается как вероятное преступление, каким бы незначительным оно ни было. Это означает тотальную криминализацию всех отклонений от нормы. Это не анархистская утопия, это тоталитарный кошмар. Если мой сосед сверху не перестанет громко слушать музыку, мне останется или терпеть, или вызвать полицию. Скотт не предусматривает форм альтернативного разрешения споров, таких как посредничество и (необязательно) третейский суд, больше подходящих для случаев недопонимания между людьми. На самом деле эти методы характерны для примитивных обществ, о которых Скотт, по-видимому, не имеет понятия.
Когда Скотт говорит о своей системе разрешения споров, то как о «третейском суде», то как о «судебном разбирательстве», он выдаёт своё непонимание различий между ними. Его система является, по сути, судебным разбирательством с привлечением авторитетного суждения третьей стороны, не выбранной спорщиками, и принудительного применения общего, уже действующего законодательства. Он сравнивает свою систему с трудовым арбитражем. Если бы он что-то знал о трудовом арбитраже, он не привёл таких сравнений, потому что работники часто остаются недовольны результатами решения третейского суда. Но его система не является арбитражем, она даже не имеет обязательной силы, потому что в ней нет инструментов арбитража, где (1) стороны выбирают судей, и (2) стороны выбирают закон, к которому они апеллируют (например, коллективный договор). В системе Скотта стороны, принимающие решения, – «трибуналы» – данность, и они действуют на основании уже существующего права, состоящего из Шовинистических Преступлений, Экономических Преступлений, а также Насильственных Преступлений (Скотт обильно пользуется заглавными буквами, как бы придавая своим фантазиям некую реальную основу). В этом не более анархистского, чем в сохранении статус-кво.
То, что Скотт называет судом, не есть то, что это слово предполагает: личность или комиссия, осуществляющая функции отбора дел и руководство разбирательством – другими словами, судья или судьи. Судья – это единственная особенность существующей системы уголовного правосудия, которую Скотт упраздняет, но если вы поддерживаете всё остальное в системе и при этом устраняете судей, результат для системы будет не только столь же плохим, как прежде, но даже гораздо хуже. Кто-то должен председательствовать на разбирательстве, и человек, который делает это, называется судьёй. Но кто он и кем он избран, и каковы его полномочия? Скотт о многом умалчивает в своём анархистском ответе преступности, если это можно так назвать.
Как уже отмечалось, милиция производит аресты, «но именно суд допрашивает людей, когда они задержаны. Трибуналы – это группы, выбранные наугад из членов общины при помощи лотереи. Они действуют как присяжные, заслушивая доказательства, и принимают решения на основе этих доказательств». Допрос – суд – начинаются сразу: никто не оценивает случаи, чтобы определить, являются ли они достойными того, чтобы устраивать суд. Суд не действует «как присяжные». Трибунал – это и есть присяжные. На самом деле это больше, чем присяжные, это судья и присяжные вместе взятые. Скотт полагает, что он предлагает нечто радикально новое, когда говорит, что присяжные будут случайным образом выбраны из сообщества. При нынешней системе присяжные уже избираются случайным образом из регистрационных списков избирателей, учётных автомобильных списков, даже из списков получателей государственной помощи (пособий). Единственное различие между присяжными Скотта и настоящими присяжными состоит в том, что настоящие присяжные до некоторой степени находятся под судейским контролем. Присяжные Скотта бесконтрольны, и поэтому его ссылки на сегодняшних «авторитарных присяжных» бессмысленны, так как в реальности они гораздо менее автономны, чем присяжные Скотта. Именно такие присяжные, как в системе Скотта, осудили Сократа на смерть.
Скотт говорит, что «если человек чувствует, что с ними
Пока же анархистская система уголовного правосудия Скотта носит странное сходство с нынешней системой уголовного правосудия, кроме тех моментов, когда она отходит от неё и становится более произвольной и несправедливой. Но сходство ещё ближе. Нас ждут «судебно-медицинские и агентурные коллективы» для проведения уголовных расследований преступлений без свидетелей: «Виды преступлений, подпадающие под эту категорию, – это убийства, кражи и насильственные или экономические преступления, когда преступник или преступники скрывали свои личности». Агентурный Коллектив? Я мог бы подумать, что Скотт написал пародию на анархизм, но для этого ему бы понадобилось чувство юмора.
Когда его система уголовного правосудия сталкивается с проблемой, Скотт всегда взывает к «коллективу», чтобы справиться с задачей. Скотт не имеет понятия как о реальной полицейской практике, так и об уголовном праве. Его идея судебно-медицинских экспертов и детективной работы – фантазия из области Шерлока Холмса и Джона Эдгара Гувера[31]. Судебные доказательства (почти всегда это всего лишь сопоставление пули с оружием или тест на наркотики) почти никогда не раскрывают преступления, будь они уличные или должностные, хотя иногда усиливают аргументы против обвиняемого, когда делу уже дан ход. Детективы же почти всегда заточены на сбор той информации, что поможет арестовать невиновного в преступлении, как правило, в случаях с наркотиками. В анархистском обществе не будет детективов.
«В современном обществе следует учитывать необходимость в судебно-медицинских и агентурных коллективах для расследования серьёзных преступлений». Если так, то это ещё один аргумент против современного общества. Кто будет способен формировать эти коллективы, если не бывшие полицейские детективы (значительно превосходящие частных детективов, являющихся обычно бывшими полицейскими) и полицейские специалисты криминалистических лабораторий?
Это будут очаги контрреволюции. Этих людей не надо сажать в тюрьму, как утверждает Скотт, но следует отстранить от дела навсегда, лишить их полномочий. Анархистское общество может – и должно – обойтись без детективов и, вероятно, может обойтись также без судебных «коллективов». Такие коллективы, говорит нам Скотт, «будут обслуживать несколько общин». Это специализированные учреждения, отделённые от общин. Государство – это тоже коллектив, чьи специализированные учреждения, отделённые от общин, обслуживают разные конкретные цели. В том числе и свои собственные.
Скотт не знает, как работают реальные детективы. Их работа не начинается с преступления, как в мистических историях, и не заканчивается поимкой преступника. Детективы начинают с подозреваемых и двигаются вперёд к преступлению. Это часто срабатывает, потому что большинство преступлений происходит между знакомыми друг с другом людьми. «Виды преступлений, подпадающие под эту категорию (преступления без свидетелей), это убийства, кражи и насильственные или экономические преступления, когда преступник или преступники скрывали свои личности». Скотт, кажется, предполагает, что большинство преступлений такого рода совершается незнакомцами, и это популярная точка зрения, но, в удивительной степени, неверная. Некоторые убийства совершаются незнакомцами. Некоторые изнасилования совершаются незнакомцами. Удивительно высокий процент того, что Скотт назвал бы Экономическими Преступлениями, такими как кража со взломом и грабёж, совершаются родственниками, соседями и знакомыми жертвы.