При этом в маленьких городках анархисты часто не проводили явного различия между анархо-коммунизмом и анархо-синдикализмом – и тот и другой существовали в рамках единой федерации анархистов или анархистов- коммунистов-синдикалистов. Что же до индивидуалистов, то некоторые из них были настроены весьма мирно, другие же призывали к насилию, но все, как один, отрицали и территориальные коммуны анархо-коммунистов, и рабочие организации анархо-синдикалистов. Индивидуалисты считали, что только неорганизованные анархисты-индивидуалисты свободны от всяческого принуждения и давления, и это позволяет им хранить верность идеалам анархизма.
На политических открытках 1917 года анархист был изображен оборванцем с черным знаменем и бомбой с зажженным фитилем в руках. В отличие от эсеров, доминировавших на флоте в начале революции и затем терявших свое влияние, анархисты, незаметные в первые дни революции, постепенно набирали авторитет среди матросов и уже скоро, в первые месяцы 1918 года получили преобладающее влияние в матросских массах.
Попытки распространить анархистское влияние на флот имели давнюю традицию. Они во многом связаны с заграницей, где в эмиграции находились основные силы анархистов и где регулярно бывали российские корабли. Еще во времена М.А. Бакунина кронштадтские матросы нелегально провозили в Россию анархистскую литературу. Немало российских матросов дезертировало за границу во время первой русской революции и в последующие годы. Внимание анархистских авторитетов к флоту (в рамках имевшихся у них небольших сил) после Февральской революции в связи с происшедшими там кровавыми событиями было самое пристальное. Так, П.А. Кропоткин, находившийся тогда в Англии, вышел на связь с командой крейсера «Аскольд», ремонтировавшемся там и прочел матросам несколько лекций по истории революционного движения. Эту деятельность он продолжил, после возвращения в Россию в июне 1917 года, в Кронштадте и Гельсингфорсе.
В отличие от эсеров, придававших большое внимание Советам, анархисты главным считали матросские митинги и собрания. Противоречиво относясь к Советам, исходя из своих идеалов, фракции анархистов в несколько человек, появились в Советах флотских баз лишь к концу двоевластия. Отношение матросов в целом к агитации анархистов в дооктябрьский период революции отражало общее отношение к ним в стране. Слово «анархия» широко употреблялось в стране в 1917 году для оценки положения на флоте, но главным образом ведущими политическими деятелями в негативном смысле. Анархисты, как политическое течение, «идейные» анархисты, пользовались успехом на флоте главным образом лишь в меру критики Временного правительства и соглашательских партий, к изложению же анархистских теорий будущего матросская масса оставалась равнодушной. Иногда только возникали громкие скандалы анархистов с демократическими властями из-за захвата ими особняков или попыток получить популярность путем, например, объявления мокрых приборок на кораблях «буржуазным пережитком». А так, за исключением Кронштадта, и отчасти Владивостока, анархисты среди матросов не были в 1917 году особо заметны. В Гельсингфорсе анархистским считался флагман Балтийского флота линейный корабль «Петропавловск».
Матросы линкора Петропавловск провозглашают собственную республику на острове Нарген
И хотя многим матросам корабля такой имидж льстил, но это был, с одной стороны, «стихийный анархизм», с другой – скорее тот же ярлык, поскольку команда линейного корабля флагмана стремилась радикальностью своих требований по любому вопросу стать лидером и в революционном движении на Балтике. Во Владивостоке «идейный» анархизм получил значительное распространение еще с мая 1917 года на одном из самых крупных судов Сибирской флотилии – «Печенге», на эсминце «Грозный» и некоторых других кораблях. Объяснялось это прибытием из США большой группы эмигрантов- анархистов, в том числе из числа бывших матросов, которые сразу же начали агрессивную пропаганду своих идей.
С осени 1917 года, т. е. со времени постановки большевиками на повестку дня вооруженного восстания против Временного правительства, анархизм стал серьезно заметным и в других флотских базах. Об этом, например, с удивлением сообщали в ЦК большевиков его представители во флотских базах В.А. Антонов-Овсеенко из Гелсингфорса и Н.И. Островская из Севастополя.
Что касается Кронштадта, то из-за ключевого его положения по отношению к столице, он, практически с самого начала революции, стал местом притяжения всех ведущих сил анархистов. Лидером анархистов здесь стал рабочий- эмигрант Х.З. Ярчук. Появившись в городе, он своими образными и резкими выступлениях на городских флотских митингах, стяжал себе большую популярность. В период Октябрьского восстания Х.З. Ярчук являлся одним из главных вождей Кронштадта и в этом качестве входил в состав Петроградского ВРК. Успехам Ярчука способствовало и то, что он, видя, куда «дует ветер», до Октября часто выступал с большевиками заодно. Такая позиция при громком звании анархиста позволяла Х.З. Ярчуку в отдельных случаях удерживать кронштадтские массы от преждевременных выступлений, когда эсеровские и большевистские лидеры были бессильны.
Надежда Ильинична Островская
Другим популярным кронштадтским лидером был знаменитый анархо- коммунист А.Г. Железняков, прославившийся впоследствии разгоном Учредительного собрания. У него и его сторонников было сильное влияние в 1-м Балтийском экипаже, в Машинной школе и на учебном судне «Океан». При этом Х.З. Ярчук, будучи анархистом-синдикалистом, имел серьезное влияние на А.Г. Железнякова. Однако отношения Х.З. Ярчука и с лидером петроградских анархо-коммунистов И.С. Блейхманом не сложились. И.С. Блейхман, отличавшийся крайними левоэкстремистскими взглядами, прилагал большие усилия для распространения анархистского влияния на кронштадтцев. С августа 1917 года он организовал выпуск газеты «Вольный Кронштадт» с провокационным девизом в первом номере: «Кто не берет, тот не имеет!». В дальнейшем, оттеснив И.С. Блейхмана, главенствующую роль в газете занял Х.З. Ярчук.
Неоднократно в Кронштадт наведывались ставшие вскоре скандально знаменитыми анархисты Асин и М.Г. Никифорова. Эти, пожалуй, наиболее левоэкстремистские политические фигуры 1917 года призывали матросов к самым крайним действиям, к немедленному выступлению и свержению Временного правительства вооруженным путем. В июне 1917 года Временное правительство организовало вооруженную акцию по очищению дачи бывшего царского министра Дурново, захваченную после Февральской революции анархистами. Находившиеся там Асин и группа матросов во главе с А.Г. Железняковым стали отстреливаться. Асин был убит. Его смерть и похороны, а также арест А.Г. Железнякова с группой матросов вызвали сильные волнения в низах столицы, особенно у матросов. Агитация М.Г. Никифоровой в Кронштадте 2 и 3 июля сыграла большую роль в прибытии 4 июля кронштадтцев на мирную демонстрацию в Петроград вооруженными, и в последующих столкновениях матросов с Временным правительством. Все это сыграло большую роль в «генеральной репетиции» Октябрьского восстания июльской демонстрации. В октябре 1917 года матросы-анархисты так же выступили в Петрограде на стороне большевиков.
Кстати, Советская власть, в первые месяцы своего существования, относилась к анархистам, да и к самому анархизму, как к социалистическому учению, причем относились не просто лояльно, а весьма положительно. Так 12 января 1918 года В.И. Ленин, выступая на 3-м съезде Советов, во всеуслышание заявил о «свежем течении анархизма», которое «видит жизненность и способность вызвать в массах сочувствие и творческую силу».
В целом, анархисты набирали авторитет в стране и на флоте по мере того как все партии, приходившие к власти, обнаруживали свою несостоятельность. «Звездный час» для анархистов наступил вскоре после Октября, когда в матросской среде началось массовое разочарование и в большевиках.
Причины популярности анархизма у матросов в послеоктябрьский период мемуаристы и историки объясняли в основном стихийным бунтарством матросов, их ухарством, озорством, реакцией на военно-морскую муштру царских времен. Но эти оценки имеют отношение, прежде всего, к дооктябрьским временам. В послеоктябрьский период причины распространения анархизма в матросской среде были неоднозначными и непростыми. Прежде всего, матросы как авангард революции, отражали преобладающие настроения в стране. Эти же настроения на почве быстро обнаружившихся недостатков новой, большевистской власти и очередного крушения надежд имели, как известно, тенденцию к анархичности, к разочарованности властью вообще. В этой обстановке, приняв довольно активное участие в Октябрьской революции, анархисты затем объявили, что они покидают поле битвы и в созидательной работе вместе с большевиками по укреплению нового государства участвовать не будут. Почти все течения анархизма сошлись на лозунге третьей революции, которая после того как первая Февральская революция свергла царизм, вторая – Октябрьская – власть буржуазии, должна, может быть, устранить государство вообще и создать безвластное общество подлинной свободы. Лозунг «Стратегия третьей революции», с одной стороны, очень подходила матросам, так как закрепляла их мессианскую роль и соответствовала вере на возможность приближения земного рая. С другой стороны, матросы были уже приближены к власти. Они имели возможность на практике осуществлять свои анархические идеалы. Они убеждались, что в реальной обстановке более эффективно управление при опоре на силу, а не на сознательность при свободе что народ волнует не столько отдаленный анархический «рай», сколько решение насущных нужд. Управление по анархическим идеалам требовало хорошего знания анархической теории, а в теории матросы, как известно, были не сильны.
Зимой 1917–1918 года в России анархисты были, пожалуй, на первых политических ролях в стране. Что касается матросов, то «теоретиков» среди них практически не было, да и настоящих «идейны» так же имелось много. Большинство относило себя к «стихийным», массовость которых была порождена развалом страны и флота. Называя себя анархистами, матросы, в своем подавляющем большинстве, имели самое смутное представление об анархических идеалах. Поэтому вполне закономерно, что среди «стихийных» анархистов немало было и обычных уголовников, прикрывавших анархизмом свои разбойные дела. Именно в этом и заключалась слабость российского анархизма. Нарастание уголовных тенденция среди «стихийных» анархистов вызвало вполне закономерную защитную реакцию общества Разочарование в анархизме, как научно-революционном течении, массового желания видеть хоть какую-то реальную власть и порядок, ассоциацию анархии с бандитизмом. В этом смысле анархистам не помог даже вброшенный ими в массы знаменитый лозунг «Анархия – мать порядка». Именно анархия стала у большинства россиян символом произвола и кровавого беззакония.