– Чехи на подводах, и их много. Быть может, они уже заняли разъезд.
Полупанов, подперев огромным кулаком щеку, удивленно уставился на меня. – К военному делу тебя приставили, однако ж, ты плохо разбираешься, голубок, в нашей стратегии. Что такое чешский отряд в тысячу солдат с четырьмя пушчонками? – Он облизнул пересохшие губы и сплюнул. – Только мокрое место останется. Не таких потрошили, когда немец на Украине с нами тягался. А тут? Взвод – с фланга, остальные – в обход. И амба!
– Какое же это окружение, если всего-то один взвод?
– Взвод для отвода глаз. Он отвлечет на себя врага, а триста матросов с гранатами с тыла…
Полупанов повернул ручку телефона, позвал кого-то.
– Митинг кончать, – сказал вошедшему матросу. – Отчаливаем на разъезд Шелашниково.
– Есть на разъезд Шелашниково! – повторил тот и скрылся за железной дверью. У бронепоезда уже пели «Интернационал».
– Пора! – надевая бескозырку, сказал Полупанов. – Бывай здоров, браток! – Он снова крутанул ручку телефона и кому-то вполголоса приказал:
– Свистать всех по местам и полный вперед!
Я открыл тяжелую дверь и выпрыгнул из душного, раскаленного полуденным солнцем броневагона. Человек пять в тельняшках, обнявшись, сидели на орудийной башне головного вагона. Пронзительно свистнул паровоз. Будто в ответ ему запела саратовская, с бубенчиками, гармошка. Несколько голосов подхватили «Яблочко». Поезд тронулся…» Рассказывает чекист В.А. Тимофеев в своих мемуарах, чем занимались матросы бронепоездов в перерывах между боями: «Все пути были забиты воинскими эшелонами. Здесь же стояли бронепоезда, а вокруг творилось что- то невообразимое: куда-то суматошно бежали возбужденные матросы, красноармейцы и красногвардейцы-железнодорожники, метались мешочники. – Что случилось? – спросил я у первого попавшегося матроса.
– Кулаки нашему брату кишки выпускают, а начальство, вишь ли, митинг затевает, – со злостью ответил он, вытаскивая маузер из деревянной коробки.
– Двое наших ребят пошли в село за молоком, а кулаки заманили их в дом и зарезали, – на бегу пояснил другой матрос.
Я прочитал название станции – «Нурлат»– и тоже побежал за матросами.
На перроне увидел стоявших с обнаженными головами Полупанова, Волкова, Гулинского и других знакомых мне командиров. На земле лежали два изуродованных трупа, а вокруг них бушевала толпа вооруженных людей.
Присмотревшись, в одном из убитых я опознал Пашу из отряда Полупанова: широко разбросав богатырские руки, он лежал в окровавленной матросской тельняшке.
Когда умолкли паровозы, и затихла толпа, Полупанов, комкая зажатую в руке бескозырку, с волнением произнес:
– Товарищи! Тяжело говорить о погибших друзьях, но в тысячу раз горше, когда ты знал их по совместной борьбе. Эти братишки завоевывали Советскую власть в октябре в Петрограде, отстаивали Украину. И повсюду смерть отступала перед ними. Но подлая вражеская рука сразила их ударом в спину. – Набрав полные легкие воздуха, Полупанов не сказал, а крикнул:
– Кровь погибших – сигнал тревоги для нас, живых!..
– Смерть убийцам! Даешь красный террор! – раздались голоса матросов.
Немалого труда стоило Полупанову и Волкову успокоить разбушевавшуюся вооруженную толпу».
Разумеется, что чекист В.А. Тимофеев в своих мемуарах кое-что переиначивает и кое-что недоговаривает. Так, при прочтении отрывка из его книги, сразу возникает вопрос, неужели действительно матросы ходили побираться за молоком к жадным кулакам? Что-то в это слабо верится. А вот в то, что в поисках самогона, матросы действительно врывались в дома к обывателям и грабили все, что им приглянулось, в это верится. Понятна и реакция местных жителей на грабителей. Вряд ли бы они зарезали интеллигентно попросившего кринку молока матросика, а вот нагло и цинично грабящего их братишку вполне могли и прирезать. Далее понятна реакция дружков убитого, которые желали не только отмстить за зарезанного сотоварища, но заодно снова пограбить. Понятна и реакция командира бронепоезда матроса Полупанова. Если бы он только дал волю своим подчиненным, они бы быстро организовали резню местного населения. Вряд ли Полупанову было жалко местных жителей. Ему было жалко себя, ведь если команда выйдет из подчинения и начнет бандитствовать, первым спросят с него. Поэтому Полупанов, хоть и выкрикивает правильные и грозные слова, но на самом деле, делает все, чтобы не допустить этой резни.
При обороне Петрограда отличился бронепоезд «Имени Троцкого», укомплектован матросами Балтийского флота. Затем бронепоезд участвовал в подавлении восстания в Гомеле, получил благодарность ВЧК и был представлен к ордену Красного Знамени, принимал участие в обороне Пскова, впоследствии дрался на Южный фронте в составе 8-й,13-й и 4-й армий. 1 октября 1919 года, при налете казаков генерала Мамантова, бронепоезд был отрезан, а паровоз вместе с одной бронеплощадкой провалился на мосту в реку. Команда сняла броню с паровоза и площадки и доставила в Брянск.
Ставился вопрос о расформировании бронепоезда, но по ходатайству команды бронепоезд прошел переформирование в Брянске. Есть сведения, что этим бронепоездом успел покомандовать все тот же А.В. Полупанов перед своим назначением на Днепровскую флотилию, но в своих воспоминаниях он этот факт обходит из-за одиозного названия бронепоезда.
Достойный боевой путь прошел черноморский бронепоезд «Память Иванова» (названный в честь погибшего матроса), под командой матроса-балтийца А.П. Цупов-Шапильский и военкома матроса-черноморца М.С. Кулика. «Память Иванова» построен в Севастополе и вооружен морской артиллерией. Экипаж бронепоезда проявил мужество при отходе частей Красной Армии из Крыма весной 1919 года и впоследствии во время многочисленных боев под Одессой и Николаевом, Екатеринославом и Киевом.
В Сибири, красные, используя орудия канонерки «Монгол», в июне 1918 года создали два бронепоезда № 1 и № 2 укомплектованы они были матросами той же канонерской лодки «Монгол». Командиры бронепоездов – корабельные комендоры П.Г. Зенюк и С.И. Блошенко, начальник дивизиона бронесил (включавший в себя эти два бронепоезда) – артиллерийский кондуктор Д.П. Блинов. В дивизион входила так же дрезина «Черепаха», командир – машинист канонерской лодки «Сибиряк» В. Бейко. Оба броненосца долгое время успешно действовали на сибирских железных дорогах.
В ноябре 1918 года во время боев под Пермью рабочими Мотовилихи был построен «Первый морской бронепоезд имени В. И. Ленина», укомплектованный матросами Камской флотилии. На вооружении бронепоезда состояло четыре 75-мм морских артиллерийских орудия. В декабре 1918 г командиром бронепоезда назначен балтийский матрос С.И. Деревцов, помощником матрос-черноморец П.Т. Чаплыгин, комендантом и одновременно снабженцем бронепоезда балтийский матрос П.К. Береснев. Из докладной записки Реввоенсовета Восточного фронта Главному командованию Красной Армии от 9 декабря 1918 года: «Противник значительными силами теснит левый фланг 3-й армии, причем наша 29-я дивизия, в значительной степени разбитая и деморализованная, отходит к станции Калино. Это уже является действительной угрозой по отношению к Перми…» В Лысьву бронепоезд прибыл, когда город начали занимать колчаковские войска. 29-я пехотная дивизия под командованием М.В. Васильева, будучи не в состоянии выдержать натиск превосходящих вражеских сил, отходила к станции Калино. Еще засветло, до наступления сумерек, бронепоезд выдвинулся на открытую позицию в низине, возле Лысьвенского пруда, откуда удобно поддерживать огнем контратаки бойцов 29-й дивизии. Однако город Лысьва все-таки был занят противником, и выбить его оттуда силами одной 29-й дивизии, даже при активной поддержке бронепоезда, не удалось. Возникла угроза, что колчаковцы смогут с тыла перерезать железнодорожный путь и лишить бронепоезд возможности отойти, а затем окружить и захватить его.11 декабря командир 29-й дивизии Васильев, в оперативном подчинении которого находился бронепоезд, вынужден был приказать Деревцову отойти к станции Селянка. Бронепоезд должен был обеспечить охрану участка Уральской железной дороги от Чусовской до Перми. Ночью, под прикрытием темноты, бронепоезд отошел к станции Селянка и здесь несколько суток непрерывно вел жаркие бои с противником. Из телеграммы командира 29-й пехотной дивизии Васильева штабу 3-й армии: «Сегодня с утра 13 декабря противник превосходящими силами перешел в наступление на станцию Селянка. После трехчасового боя противник успел подойти к самому полотну железной дороги. Но здесь он был остановлен убийственным огнем из пулеметов и орудий бронепоезда «В.И. Ленин». Понеся огромные потери, не выдержав ураганного огня, противник в панике бежал, оставив массу убитых». За проведение операции и мужество, проявленное в ожесточенной схватке с противником, командующий 3-й армией в приказе по войскам объявил благодарность команде бронепоезда. 22 декабря поступил приказ вернуться в Пермь. 24 декабря 1918 года рано утром колчаковские войска неожиданно предприняли наступление на Пермь со стороны Слободки. Чтобы не попасть к врагу, бронепоезд продвинулся от станции Пермь I до станции Пермь II, за железнодорожный мост, где завязались боевые действия. Бронепоезд не мог маневрировать из-за образовавшейся на путях «пробки» из паровозов и вагонов и превратился в неподвижную мишень, по которой враг сосредоточил артиллерийский огонь. Командир Деревцов приказал команде снять замки с орудий и понадежнее их припрятать. Затем подал команду личному составу оставить бронепоезд, взяв с собою пулеметы и боезапас для них. С боями команда бронепоезда сумела прорвать кольцо вражеского окружения и соединиться с армейскими частями. Дальнейшем матросы, во главе с С.И. Деревцовым, восстановили бронепоезд, который был назван «Морской имени В.И. Ленина». Этот бронепоезд успешно воевал до конца Гражданской войны на Восточном, Западном, Южном и Кавказском фронтах под командой матроса С.И. Деревцова. 4 марта 1920 года он удачно в одиночку противостоял сразу двум польским полкам (при 6 орудиях), усиленным двумя сотнями кавалерии. Как свидетельствует журнал боевых действий, 10 мая 1920 года бронепоезд, отражая налет трех вражеских аэропланов, сбил один из них в районе Жлобина.