Еще в бытность белых в Одессе они начали постройку на местном судостроительном заводе «РОПиТ», двух современных бронепоездов, по чертежам знаменитого бронепоезда Первой мировой войны «Хунгуз». К моменту взятия Одессы красными бронепоезда были уже почти построены. Поэтому А.Г. Железняков сработал на упреждение и вместе с соратниками «приватизировал» оба бронепоезда. Когда красные кинулись, было позно, бронепоезда были объявлены анархистской собственностью. После этого, суды по всему. Начался торг. Условия А.Г. Железнякова были такими: я достраиваю бронепоезда и во главе их вступаю в подчинение Красной армии. В ответ командование 3-й Украинской советской армией должно было если не аннулировать приговор Н.И. Подвойского, то, хотя бы «положить его под сукно» и отказаться от уголовного преследования. Судя по всему, договоренность была достигнута.
После этого А.Г. Железняков возглавил достройку двух бронепоездов, оперативно решая вопросы технического снабжения, комплектования команд из лично преданных ему матросов-анархистов, одесских грузчиков и портовых рабочих. Из воспоминаний Н. Улановской: «…Железняков стал формировать бронепоезд, набирая команду исключительно из моряков, он взял к себе Алешу (муж Н. Улановской – В.Ш.), с которым был в приятельских отношениях и который ходил в моряках с тех пор, как был кочегаром на иностранных пароходах».
Военно-морской историк М.А. Елизаров пишет: «Его (А.Г. Железнякова – В.Ш.) пример сыграл роль в том, что на фронт в середине июля выступил полк из анархо-бандитствующих одесских матросов под командованием матроса Стародуба (хотя полк и показал неспособность воевать, предварив тем самым судьбу широко известного выступления на фронт, предпринятого во многом в свою очередь, по примеру друзей-матросов полка одесских уголовников под командованием Мишки-Япончика».
Чтобы еще больше расположить к себе большевистское руководство А.Г. Железняков решает один из бронепоездов под № 1 назвать в честь председателя Одесского Совнаркома в 1918 году большевика В.Г. Юдовского, бронепоезд № 2 в честь командующего 3-й Украинской советской армией Н.А. Худякова. Думается, что политический политес анархиста Железнякова, был оценен большевиками положительно, ведь он вполне мог назвать свои сухопутные броненосцы, так, как обычно называли анархисты – «Анархия – мать порядка» или «Черная Гвардия».
После завершения достройки. А.Г. Железняков назначил сам себя командиром бригады бронепоездов, куда вошли оба бронепоезда, а так же командиром бронепоезда № 2 «Имени Худякова». Впрочем, должность комбрига символическая, т. к. бронепоезда никогда не действовали вместе.
Свое боевое крещение бронепоезд «Имени Худякова» принял уже в мае 1919 года во время подавления григорьевского мятежа. Затем А.Г. Железняков перегнал бронепоезд в Николаев, где на заводе «Наваль» его довооружили корабельными 75-мм орудиями. Из воспоминаний Н.Улановской: «На бронепоезд погрузились в Николаеве и оттуда вели бои с белыми. Отвоевав, возвращались на базу в Николаев… На базе в вагонах жила обслуга и производились ремонтные работы… Прекрасно там кормили, готовили замечательные борщи с мясом…» Несколько позднее бронепоезд «Имени Худякова» был включен в состав бригады бронепоездов матроса С.М. Лепетенко.
Разумеется, что с такими заслугами перед революцией, какие имел А.Г. Железняков, он, к лету 1919 года, должен был командовать если не армией, то уж точно дивизией или флотилией. Но обстоятельства сложились иначе, и пришлось довольствоваться бронепоездом, который по армейской градации приравнивался всего лишь к батальону. К тому же перспективы, как личные, так и служебные, для А.Г. Железнякова, по-прежнему, оставались туманными. Отменит ли Советское руководство в будущем официально приговор Н.И. Подвойского и как сложится его служба в регулярной большевистской РККА?
Тем временем, Добровольческая армия А.И. Деникин прорвала фронт Красной Армии и стремительно начала продвижение на север. Ударная группировка белых прорвалась и на правобережье Днепра. В конце июня 1919 года белые заняли Синельниково. В это время бронепоезд «Имени Худякова» совместно с еще двумя бронепоездами находился на боевом участке Запорожье-Сухачевка, где вел бой с бронепоездами противника.
Когда, выполняя приказ, бронепоезд отошел к Запорожью, красных там уже не было. Наступление белых развивалось слишком стремительно. Вместе с бронепоездом «Имени Раскольникова», бронепоезд «Имени Худякова» с боем дерзко прорвались чрез занятую белыми станцию Запорожье, после чего направились на Кременчуг и через день прибыли на Екатеринославский фронт. А красные войска, под давлением армии Деникина, продолжали стремительно откатываться на север, оставляя противнику одну станцию за другой. 25 июня пал Белгород, а 28 июня Екатеринослав.
Бронепоезд «Имени Худякова» передается в подчинение 14-й командующему 14-й армией К.Е.Ворошилову. И тот решает перебросить бронепоезд на екатеринославское направление против войск генерала Шкуро.
Из воспоминаний Е.Н. Винды: «По прибытии в Кременчуг Анатолий сейчас же поехал в штаб армии. Вернулся он поздно ночью, а возвратившись, буквально рассвирепел, когда увидел много беспорядка в бронепоезде. Это был единственный случай, когда в бронепоезде приключился беспорядок; обычно жизнь его благодаря стараниям Железнякова походила на жизнь военного корабля». Понять гнев Железнякова можно, ведь он все еще находился вне закона, а команда в его отсутствие мгновенно превращалась в неуправляемую банду!
Вот как вспоминает Н. Улановская о развлечениях команды: «Однажды один из бойцов бронепоезда показывал мне, как действует граната: перед тем, как ее бросить, надо рвануть кольцо. Мы стояли рядом, а за столом в теплушке сидели другие бойцы, ели и разговаривали. Он показывает: «Видишь, берут в левую руку гранату, а правой, двумя пальцами…» – о, ужас, – кольцо осталось у него в руке. А граната взрывается через две-три секунды, значит, она разорвется между нами. Наступила страшная тишина. Он с ужасом на меня смотрит, а я думаю: сейчас взорвётся. Тут вскочил из-за стола боец Петров, схватил гранату, бросил в открытую настежь дверь, и она взорвалась налету…»
Бронепоезд «Имени Худякова» покинул Кременчуг, чтобы поддержать полки одесского формирования, отходящие к Кременчугу по обеим сторонам железнодорожного полотна и отбивавшиеся из последних сил от наседавших казаков. Бронепоезд «Имени Худякова», подойдя к месту боя, открыл огонь по кавалерии из всех пулеметов. Казаки отхлынули. Затем, имея на левом фланге Днепровскую флотилию и пехоту на правом, бронепоезд «Имени Худякова» двинулся к Екатеринославу.
Утром 16 июля корабли флотилии прикрыли огнем мост через Днепр, препятствовали белым переправиться в город. Одновременно бронепоезд «Имени Худякова», на полном ходу влетел на станцию Сухачевка и оказался среди белогвардейских эшелонов, поливая их из всех пулеметов. Противник в панике покидал станцию. Белых начали теснить к реке, пытаясь подставить под огонь кораблей Дунайской флотилии. В этот момент бронепоезд получил попадание в орудийный каземат. Пришлось выйти из боя для ремонта. Между тем красные стремительно откатывались от Екатеринослава.
После спешного ремонта А.Г. Железняков снова бросил бронепоезд в бой против белой кавалерии. Но в это время на него неожиданно обрушили сильный огонь сразу два тяжелых белых бронепоезда «Князь Пожарский» и «На Москву». Обладая более тяжелой артиллерией, они вели огонь с дистанции, не доступной 3-дм артиллерии «Имени Худякова». Поэтому А.Г. Железняков спешно вышел из боя. Отход А.Г. Железнякова прикрыл тяжелый бронепоезд «Память Иванова». По калибру артиллерии он был равен бронепоездам противника, но значительно превосходил их выучкой своих флотских комендоров. Уже через две-три минуты матросы «Памяти Иванова» накрыли «Князя Пожарского», нанеся ему серьезные повреждения. Не выдержав плотного огня, оба бронепоезда противника ушли к Екатеринославу.
Последующие трое суток бронепоезд «Имени Худякова» не выходил из боя. За это время оперативная ситуация еще более ухудшилась. 25 июля А.Г. Железняков вывел бронепоезд из боя, чтобы пополнить боезапас и исправить повреждения. Из воспоминаний Е.Н. Винды: «Все были замученные, грязные. Привели себя в порядок. Бойцы настолько изнемогли от жары в наколенном бронепоезде, что не захотели даже ужинать в вагонах: вытащили столы, установили их на берегу пруда».
Утром 26 июля бронепоезд снова затребовали, в связи с атакой белых. Дело осложнялось тем, что белые вышли в тыл у станции Верховцево. Станция и скопившиеся на ней эшелоны оказались отрезанными от главных сил и подверглись обстрелу.
Срочно выдвинутые туда бронепоезда «Память Иванова» и «Имени Ворошилова» отвлекли на себя внимание вражеской артиллерии и дали возможность эшелонам выйти со станции по направлению Пятихаток. Но Верховцево удержать не удалось. В результате сразу три бронепоезда красных «Буря», «Смерть Директории» и «Имени Худякова», находившиеся южнее, оказались заблокированными.
Команды двух блокированных бронепоездов, сняв пулеметы, взорвали матчасть и двинулись по степи в расположение своих войск. Так же хотела поступить и команда «Имени Худякова», но, А.Г. Железняков настоял на том, что надо пробовать прорваться. Бронепоезд пошел на прорыв при почти израсходованном боезапасе. Расчет А.г. Железнякова строился на внезапности и на том, что противник еще не успел разобрать железнодорожное полотно. К станции Верховцево бронепоезд подошел скрытно, а затем на полном ходу ворвался на станцию, ведя огонь из всех пулеметов, так что в кожухах кипела вода. Однако казаки выкатили орудие, чтобы уже были в упор расстрелять приближающийся бронепоезд. В этот критический момент Железняков по грудь высунулся из рубки командного поста лобовой бронеплощадки. Стреляя из двух револьверов, он положил орудийную прислугу на землю. Бронепоезд стремительно проскочил станцию, когда А.г. Железняков получил смертельное ранение в спину. Согласно воспоминаниям Е.Н. Винды, когда бронепоезд удалился от Верховцево на безопасное расстояние, А.Г. Железнякова нашли, «сжимающим руками рукоятки револьверов, лежащим без сознания на полу командного наблюдательного поста в луже крови».