Соединение таманцев с частями Красной Кавказской армии шло «со скрипом», разногласия доходили до взаимных перестрелок в нескольких километрах от противника. В дальнейшем разного рода подобные проблемы, с одной стороны, нарастали, но с другой стороны, авторитет таманцев, по мере того как становились известными героические подробности их похода на фоне отступления основной части советских войск, стал быстро расти. Причем, момент пополнения советских войск целой армией был исключительно важен еще и потому, что она с лихвой восполнила брешь на фронте, образовавшуюся из-за неожиданного ухода дивизии Д.П. Жлобы на Царицынский фронт. Вместе с ростом авторитета таманцев рос и личный авторитет их командарма. Привыкший к самостоятельности и автономным действиям «украинец» И.И. Матвеев, по сути, не мог не войти в конфликт с «кубанцем» И.Л. Сорокиным и ЦИК. Тем более, что И.Л. Сорокин нес немалую ответственность за причины изоляции Таманской армии от главных сил в июле, за массовую гибель матросов в боях под Белой Глиной, за ряд других неудач. Этого ему не могли простить ни И.И. Матвев, ни таманцы, ни матросы. Сорокин, в свою очередь, ненависть ветеранов «Железного потока» чувствовал и не ждал от них для себя ничего хорошего.
Поэтому вскоре последовала чреда трагических событий. 10 октября прибывший в Пятигорск в РВС командарм Таманской армии И.И. Матвеев был сразу же арестован и расстрелян в Пятигорске по инициативе И.Л. Сорокина и с одобрения ЦИК. Официальная формулировка ареста и последующего расстрела была следующей: «За отказ выполнить его приказ об отходе Таманской армии от Армавира в район станицы Невинномысская». В реальности И.И. Матвеев чересчур упорно отстаивал перед И.Л.Сорокиным свой, наступательный, план дальнейших действий фронта (кстати, по мнению позднейших советских военных специалистов, намного более грамотный, чем оборонительный план самого И.Л. Сорокина).
Отметим, что И.Л. Сорокин и ЦИК до этого осознанно или неосознанно провоцировали недовольство таманцев и их командарма И.И. Матвеева, который стремительно набирал авторитет и поэтому становился смертельно опасным для главкома И.Л. Сорокина. Поэтому расстрел И.И. Матвеева со стороны Сорокина являлся не только реакцией на не выполнение его приказа, а вполне продуманной акцией по устранению опасного конкурента. В данном случае невыполнение приказа было лишь удобным поводом.
Историк М.А. Елизаров считает, что «И.И. Матвеев, имея свой план наступления в северном направлении, наверное, действительно вел себя по форме вызывающе и отказался выполнять приказ И.Л.Сорокина, одобренный ЦИК как не противоречащий приказам фронта, но предусматривающий сложную передислокацию Таманской армии в противоположном, южном направлении. Представляется, что здесь, прежде всего надо иметь ввиду противоречивые отношения командования Южного фронта и 11-й армии. В приказах фронта наряду с требованиями к армии разбить добровольцев просматривается стремление в случае ее поражения отступать в сторону Царицына по кратчайшему направлению с целью усиления его обороны, Армию же, особенно «кубанцев», тянуло отступать в противоположном направлении, на юг, не отрываясь от Кубани и Кавказа. Причем в РВС фронта, как известно, единства не было. Командующий фронтом П.П.Сытин иногда опротестовывал в РВСР «местнические» приказы И.В. Сталина и К.Е. Ворошилова. «Момент истины» видимо наступил в связи с уходом дивизии «украинца» Д.П. Жлобы из-под Ставрополя на Царицынский фронт, который, как считается, спас Царицын, хотя И.Л. Сорокин и назвал Д.П. Жлобу «предателем». Не говоря уже о примере Д.П. Жлобы, И.И. Матвеев имел серьезные основания считать свой план более соответствующим воле фронта (по крайней мере, понимающего Кавказ грузина И.В. Сталина и «украинца» К.Е. Ворошилова). Остается также открытым вопрос насколько уставшие таманцы были способны выполнить передислокацию».
Как бы то ни было, но гибель матроса И.И. Матвеева явилась прологом последовавшей вскоре трагедии всей 11-й (Кавказской) армии… После расстрела И.И. Матвеева И.Л. Сорокин назначил командующим Таманской армией И.Е. Ковтюха, причем сделал это явно не без учета его конфронтации с Матвеевым во время «Железного потока». Вместе с И.И. Матвеевым был расстрелян его ординарец и верный друг матрос-пулеметчик А. Литаренко. Кстати матросы не простили И.Е. Ковтюху предательства И.И. Матвеева и впоследствии несколько раз покушались на его жизнь.
Уничтожив Матвеева, Сорокин не учел его реального авторитета среди таманцев и, в первую очередь, среди матросов. А с матросами в 1918 году шутки были плохи.
Вспомним, как расправились практически в это же время с неугодными им большевиками в Баку матросы-каспийцы. Они вначале свергли большевицких комиссаров, провозгласив собственную власть – Диктатуру Центрокаспия, затем не дали им бежать, арестовали, и, наконец, во время второго побега, просто передали комиссаров в руки врагов, обрекая тем самым на заведомую гибель. В середине августа 1918 года не без влияния Центрокаспия и матросов произошел мятеж и в Астрахани. Все это сильно накаляло обстановку, исключало возможность эвакуации армии Каспийским морем, ставило под угрозу пути возможного отступления Кавказской красной армии через Кизляр по железной дороге на Астрахань. В таких условиях неуправляемый И.И. Матвеев со своими таманцами и матросами представлялся очень опасным.
Устранив Матвеева, Сорокин уже не мог остановиться на этой полумере. Сделав первый шаг к собственной диктатуре, он должен был сделать и следующий. При этом если в случае с убийством Матвеева, союзником Сорокина выступили все члены ЦИК, которые так же видели в авторитетном и своевольном Матвееве опасного конкурента, то сразу же после его устранения, члены ЦИК уже сам начал схватку за единоличную власть с главкомом.
В этой схватке Сорокин нуждался если не в лояльности таманцев, то хотя бы в их нейтральности. И он попытался этого добиться, попытавшись свалить всю вину за убийство Матвеева на ЦИК.
Получив подброшенные, видимо, деникинской контрразведкой документы компрометирующие ЦИК, Сорокин немедленно арестовывает большинство большинства ЦИКа во главе с главным конкурентом – секретарем крайкома РКП(б) одесским большевиком М.И.Крайним (Шнейдерманом), который, кстати, больше всех иных членов ЦИК выступал за расстрел И.И. Матвеева.
Помимо М.И. Крайнего арестованы, якобы, для проверки компрометирующей информации, были: председатель республиканского ЦК А.И. Рубин, председателя фронтовой ЧК Б.Г. Рожанский, уполномоченного ЦИК по продовольствию С.А. Дунаевский. В тот же день арестованные члены ЦИК были убиты конвоем по дороге в тюрьму, опять же, якобы, по личному решению адъютанта Сорокина.
Однако «перевести стрелки» ответственности за расстрел И.И. Матвеева на ЦИК И.Л. Сорокину не удалось. Слишком хорошо были известны всем его прежние противоречия и с И.И. Матвеевым, и с таманцами. Последней возможностью оправдаться перед таманцами и, в первую очередь, перед преданными Матвееву матросами, был Чрезвычайный фронтовой съезд. Сам Сорокин появиться там не решился, а послал своего ближайшего помощника, члена ЦИК И.И. Гайченеца. С посланцем Сорокина матросы даже не стали разговаривать, а сразу подняв его на штыки. Публичный самосуд над ближайшим помощником главкома еще больше усилил общую сумятицу.
В этой обстановке произошла еще одна страшная трагедия национального масштаба – казнь 21 октября 1918 года в Пятигорске около сотни заложников, взятых в сентябре-октябре во исполнение приказа наркома Петровского о красном терроре, – представителей высшей элиты России. Среди них были представители высшей элиты России, такие исторические фигуры, как генералы Н.В. Рузский и Р.Д. Радко-Дмитриев. Оба они в свое время отказали генералу М.В. Алексееву участвовать в белой борьбе, как отказали И.Л. Сорокину и его предшественнику В.И. Автономову участвовать в борьбе красных против наступавших немцев. Помимо известных военноначальников среди заложников были бывшие министры С.В. Рухлов и Н.А. Добровольский, князья Л.А. и В.А. Шаховские, контр-адмирал Капнист и многие другие. Решение о расстреле заложников приняла северокавказская ЧК «в ответ на дьявольское убийство лучших товарищей, членов ЦИК» на основании резолюции Чрезвычайного фронтового съезда об ответе на белый террор массовым красным террором. Какое отношение имели к убийству членов ЦИК престарелые царские генералы и министры, никто даже не пытался объяснить. Заложники – они и есть заложники, чтобы их казнить по первому представившемуся поводу. Главную роль в организации выполнения приказа ЧК играл матросский карательный конный отряд, называвшийся «батальоном смерти». Именно матросы окончательно корректировали и список приговоренных. Некоторые из матросов лично участвовали в приведении приговора ЧК в исполнение. При этом приговоренных не расстреливали, а зверски рубили шашками и резали кинжалами.
Следует отметить, что когда жертвы еще находились в качестве заложников в превращенной в тюрьму Новоевропейской гостинице, матросы всячески издевались над ними, а один из матросов (по воспоминаниям очевидца) высказался в присутствии заложников так: «Здесь сидят не люди, а медведи и волки, которых нужно повести на гору Машук и поступить с ними так же, как с Николаем II, рассеяв их прах». Известно и то, что после убийства заложников, матросы довольно долго шантажировали их вдов, вымогая у них деньги за возможное будто бы еще освобождение их мужей.
Столь активное участие матросов в расправе над заложниками явилась во многом закономерным следствием левоэкстремистского настроя озлобленной матросской массы осенью 1918 года. Матросы-черноморцы вымещали на заложниках свою злобу за все сразу: за неудачи на фронте, за затопление в Новороссийске своих кораблей, за гибель И.И. Матвеева, за массовую гибель матросов под Таганрогом и под Белой Глиной, за репрессии над матросами в захваченном белогвардейцами Новороссийске. 27 октября 1918 года Чрезвычайный фронтовой съезд Советов в Невинномысске объявил И.Л. Сорокина вне закона, и вскоре бывший главком был арестован в Ставрополе в расположении частей Таманской армии. 3 ноября его расстрелял один из командиров полков из-за мести за И.И. Матвеева. В ряде источников убийцей И.Л. Сорокина называется матрос- анархист В.Е. Драчук.