Канонада продолжалась с нарастающей интенсивностью, передовые ряды батальона Бейли обстреливали около тридцати орудий Типу. Бейли был ранен, его ранило в ногу пушечным ядром, но он продолжал отдавать приказы из паланкина. Затем наступило получасовое затишье, когда стрельба прекратилась и наступила жуткая тишина.
Через тридцать минут солдаты в первых рядах доложили, что слышат отдаленные звуки ударов литавр и звуки нагешварам (длинных тамильских гобоев). Пока солдаты роты наблюдали за происходящим, вдали поднялось огромное облако пыли. Вскоре оно превратилось в несколько длинных алых колонн, неуклонно приближающихся к ним. Шотландцы решили, что это Мунро идет их спасать, и громко закричали. Только когда колонны стали приближаться, они поняли, что это главная армия Хайдара - около 25 000 кавалеристов в сопровождении тридцати батальонов сепаев - приближается к ним, чтобы решить их судьбу. Мы были быстро окружены лошадьми Хайдара", - писал один из офицеров Хайленда. За ними последовали его пушки, которые образовали вокруг нас некое подобие полукруга, числом не менее 50, и открыли по нам прицельный огонь".
В течение следующего часа под руководством Бейли шотландский квадрат отразил тринадцать последовательных атак майсурской кавалерии. Не сумев прорвать линию, Хайдар приказал сделать паузу и выдвинул вперед свои самые крупные орудия. Около 8 часов утра началась самая тяжелая канонада с близкого расстояния: гранатометы пронзили ряды плотно сгрудившихся краснокожих. "Наша судьба заключалась в том, что более часа мы подвергались самой жаркой канонаде, которая когда-либо была известна в Индии", - писал младший брат Бейли Джон. Нас убивали десятками". Затем были подбиты две тумбы с боеприпасами, и обе одновременно взорвались, проделав "большие проломы в обеих линиях, на которые первым делом бросилась их кавалерия". За ними последовали слоны, которые довершили наше поражение".
Израсходовав весь оставшийся порох, Бейли попытался сдаться и привязал свой носовой платок к мечу, который держал наперевес. Он и его заместитель, Дэвид Бэрд, приказали своим людям сложить оружие, но беспорядочный огонь некоторых его сепаев, не слышавших приказа, привел к тому, что майсурская кавалерия проигнорировала капитуляцию и отказалась дать четверть. Вместо этого всадники прискакали и начали рубить обезоруженных и беззащитных солдат; "началась ужасающая резня... Напрасно было просить четверть, они с готовностью предлагали ее, но рубили вас, как только вы складывали оружие".
По словам лейтенанта 73-го Хайлендского полка, "последняя и самая ужасная схватка была отмечена лязгом оружия и щитов, фырканьем и лязгом лошадей, щелканьем копий, блеском окровавленных мечей, клятвами и проклятиями; она завершилась стонами и криками искалеченных людей, ранеными лошадьми, падающими на землю среди умирающих солдат, ужасным ревом слонов, когда они топтали и размахивали своими ужасными цепями среди друзей и врагов".
Те, кому удалось спастись от немедленной смерти, были так тесно сгрудились вместе, что только с трудом могли стоять; некоторые находились в состоянии удушья, а другие из-за тяжести упавших на них мертвых тел были прикованы к месту и, следовательно, находились во власти врага... Некоторые были растоптаны ногами слонов, верблюдов и лошадей, а те, кто был лишен одежды, лежали под палящим солнцем, без воды и умерли томительной и жалкой смертью, став добычей хищных диких зверей".
Из восьмидесяти шести офицеров тридцать шесть были убиты, тридцать четыре ранены и взяты в плен; только шестнадцать пленных оказались не ранеными. Бейли получил ранение в спину и голову, а также лишился ноги. Бэрд получил два сабельных ранения в голову, пулю в бедро и ранение пикой в руку. Его помощник и юный кузен, Джеймс Далримпл, , получил тяжелое ранение в спину и "два пореза в голову".* Было взято около 200 пленных . Большая часть войск численностью 3800 человек была уничтожена.
Затем майсурские войска начали раздевать мертвых и умирающих и грабить с трупов все, что могли. Они начали с того, что оторвали пуговицы от моего пальто, которые взяли за серебро", - писал раненый Джон Бейли. Затем они вырвали коленные пряжки из моих бриджей и сняли пальто с моей спины. Один из них приставил конец своего огнестрельного оружия к моей шее, прижав меня к земле, а другой пытался стянуть с меня сапоги".
Он с трудом освободился от одного из них и, разгневанный, как я полагаю, тем, что не смог оторвать другого, нанес мне порез на правом бедре, который распорол его до кости. Вскоре после этого другой парень, проходивший мимо, безрассудно вонзил свой меч мне в другое бедро... Когда они ушли, один из сепаров Хайдара, заметив, что я еще жив, поднял меня, поставил к дереву и дал мне попить воды.
Я лежал рядом с артиллеристом с простреленной головой, прижавшись лицом к земле. К этому времени мои раны начали затягиваться, так что я был не в состоянии двигаться из того положения, в котором находился, или защищаться от роев мух, которые, впиваясь в мои раны, казалось, намеревались высосать то немногое, что во мне оставалось от крови. Я был покрыт ими с головы до ног. Это была пытка не только для тела, но и для ума, заставлявшая меня постоянно думать о собственной беспомощности.
Когда я уже начал терять всякую надежду на помощь, на проспекте появились два француза, присматривавшие за теми, кто еще оставался в живых. Я оперся на одного из них, и в 8 часов вечера меня перенесли в их лагерь, в палатку французского хирурга. У него не было других инструментов, кроме ножа, ножниц и железной лопатки, и других лекарств, кроме большого горшка с мазью, полной грязи, цвета и консистенции масла для волос; но нам давали полбутылки аррака в день, чтобы промывать раны, что, хотя и небольшое количество среди такого количества, было нам бесконечно полезно. Наши раны становились очень неприятными: один офицер, получивший сильный порез уха, вытащил из него 26 личинок, влив в него немного аррака.
В конце концов Бейли привели к Хайдару, привязав к орудийному лафету, и заставили сидеть у его ног полукругом вместе с другими выжившими, поскольку султан вознаграждал своих офицеров пропорционально количеству добытых ими голов или трупов европейских солдат. Некоторых притащили в его лагерь, настолько изуродованных и перепачканных кровью и пылью, что их было не узнать; некоторые упали без слов на дороге, и их охранники не давали им воды".
Заключенных избивали винтовками их охранники. Другим облегчали мучительные пытки, которые они переносили, сменяя друг друга обмороками, пока в полном бесчувствии они наконец не ускользали от преследования охранников. Мрачная участь окружавших меня людей, мертвые тела и искаженные лица умирающих заставили меня почувствовать, что и я скоро умру. С наступлением темноты пришли ужасы: стоны умирающих, рёв и вой шакалов, а также отдалённый гром и проливной дождь.
Все перевернулось. Теперь войска Компании узнали, что значит быть побежденным, попасть в плен, подвергнуться жестокому обращению. Мунро , чья неспособность спасти Бейли стала одним из главных факторов катастрофы и который по возвращении в Мадрас с тем, что осталось от его охваченной паникой армии, подвергался на улицах насмешкам и улюлюканью, назвал битву при Поллилуре "самым тяжелым ударом, который англичане когда-либо получали в Индии".
Дальше было еще хуже. Ампутантов в роте было так много, что не хватало индийских санитаров, чтобы унести их с передовой. Хирург Томас Дэвис писал: "Я максимально щадил конечности ", но был вынужден удалить многих из них из-за отсутствия надлежащего медицинского снабжения. Из 7 000 пленных , захваченных Типу в течение следующих нескольких месяцев войны с Компанией, около 300 были насильно обрезаны, насильно обращены в ислам и получили мусульманские имена и одежду. К концу года каждый пятый из всех британских солдат в Индии находился в плену у Типу в его сложной крепости Серингапатам. Что еще более унизительно, нескольких британских полковых мальчиков-барабанщиков заставили надеть платья - гхагра-чоли - и развлекать двор на манер девушек-наутч (танцовщиц).
По истечении десяти лет плена один из таких заключенных, Джеймс Скерри, обнаружил, что разучился сидеть на стуле и пользоваться ножом и вилкой; его английский был "сломан и запутан, утратив все свои простонародные идиомы", его кожа потемнела до "смуглого цвета негров", и он обнаружил, что ему очень не нравится носить европейскую одежду.
Это был самый настоящий колониальный кошмар, причем в самой неприглядной форме: пленник предпочитает путь своих похитителей, колонизатор - колонизируемого.
Через два дня после Поллилура из Мадраса в Калькутту было отправлено специальное судно, чтобы сообщить Форту Уильям о катастрофе. Известие прибыло 20 сентября. Когда Уоррен Гастингс узнал о катастрофе, он сразу же понял, что означает поражение: "Наши армии, - писал он в Лондон, - которые так долго формировались под влиянием привычки к завоеваниям, нелегко оправятся от впечатления ужасного поражения и не смогут действовать с прежней уверенностью под руководством неудачливых командиров". Лорд Макартни писал домой из Мадраса в похожем ключе: "Индийцы испытывают меньший ужас перед нашим оружием; мы меньше презираем их сопротивление . Поэтому наши будущие преимущества не должны рассчитываться по прошлым подвигам".
Компания - сейчас более 10 миллионов фунтов стерлингов*Компания - теперь уже более чем на 10 миллионов фунтов стерлингов и неспособная платить себе жалованье - столкнулась с комбинацией всех сильнейших держав в Индии, которую возглавляли французы. В частном порядке Гастингс представлял себя "на борту огромного дырявого судна, движущегося к берегу Ли, где кораблекрушения не избежать, разве что чудом".
Мало кто с этим не согласится. Никогда еще положение Компании в Индии не казалось таким шатким. Один из ранних аналитиков поражения выразил удивление тем, что различные индийские соперники Компании не воспользовались решающей возможностью, которую предоставил Поллилур: "Если бы французы своевременно отправили помощь врагу, - писал он, - как это было все основания ожидать, и если бы штаты Махратты, вместо того чтобы оставаться спокойными зрителями... объединили свои конфедеративные силы и действовали единодушно, не было бы сомнений, что британцы должны были лишиться почти всех поселений на полуострове. Если бы Хайдар продолжил свой успех после поражения Бейли, учитывая разбитое и удрученное состояние остальной армии, едва ли можно было надеяться, что она не попадет вместе с фортом Сент-Джордж почти беззащитной добычей в руки врага". К счастью для Компании, Хайдар был полон решимости сохранить свои силы. Он избегал дальнейших решительных столкновений и сосредоточился на преследовании линий снабжения Компании, совершая набеги со своей кавалерией. Компания удерживала свои позиции на юге только благодаря отсутствию уверенности и инициативы у своих противников, а также быстрой доставке подкреплений из Калькутты. В последующие месяцы Гастингс, используя сочетание широкомасштабных военных действий и ловкой дипломатии, сумел разрушить как Тройственный союз, так и единство конфедерации маратхов, когда 17 мая 1782 года он подписал Салбайский договор , сепаратный мир с полководцем маратхов Махаджи Сциндиа, который затем стал британским союзником. Для врагов Компании это был крупный упущенный шанс. В 1780 году последний небольшой удар мог бы навсегда изгнать Компанию. Больше такой возможности не представится, и неспособность предпринять немедленные наступательные действия стала тем, о чем позже горько пожалеют дурбары Пуны и Майсура.