несправедливым правителем... [а]; кровавым тираном, вероломным негоциантом", и, прежде всего, "яростным фанатиком".
В то же время он написал, чтобы заверить Директорию, что не участвует в тщеславной авантюре за их счет: "Хотя я счел своим долгом вызвать ваши армии на поле боя во всех частях Индии, - писал он, - мои взгляды и ожидания направлены на сохранение мира, который в условиях нынешнего кризиса не может быть обеспечен иначе, чем путем заблаговременной подготовки к войне".
Это письмо было таким же неискренним, как и все, что он когда-либо писал Типу. Ведь на самом деле Уэлсли совершенно не собирался поддерживать мир. Вместо этого он получал огромное удовольствие от перспективы использовать частную армию директора для ведения совершенно ненужной ему войны против французских войск в Индии.
На Рождество, 25 декабря 1798 года, лорд Уэлсли отправился из Калькутты в Мадрас, чтобы иметь возможность лучше контролировать дела с южной базы. Он прибыл в последний день 1798 года, чтобы встретиться с новым губернатором Мадраса. Это был Эдвард, лорд Клайв, немного туповатый сын Роберта Клайва, чья победа при Плассее тридцатью пятью годами ранее положила начало превращению Ост-Индской компании из торговой компании в частную имперскую державу с постоянной армией и территориальными владениями, намного превышающими территорию ее родительской страны. После их первой встречи Уэлсли написал, что младший Клайв был "достойным, ревностным, послушным и джентльменским человеком отличного нрава; но ни талантов, ни знаний, ни деловых привычек, ни твердости не соответствовали его нынешнему положению. Как, черт возьми, он здесь оказался?". Отныне Уэлсли более или менее игнорировал своего хозяина и занимался деталями своего наступления на Типу без какого-либо участия Эдварда Клайва.
К этому времени тяжелый осадный обоз генерала Харриса с таранами и горными орудиями уже достиг Веллора, последнего британского форта перед границей Майсура. Там 20 000 сепаев Ост-Индской компании, 1400 элитных британских гренадеров под командованием Артура Уэлсли, будущего герцога Веллингтона, и батальон шотландских горцев в килтах занимались учениями, пока Харрис ждал приказа наступать.
У Типу была чрезвычайно эффективная сеть шпионов, и он точно знал, что происходит за его пределами: "Недавно до меня дошли сведения, - писал он, - что, судя по разговорам заинтересованных лиц, военные приготовления уже идут полным ходом". Пока лорд Уэлсли разрабатывал свои военные планы, Типу с не меньшей энергией пытался заручиться поддержкой последних местных армий, способных противостоять Компании, предупреждая их, что какие бы разногласия ни были у них в прошлом, сейчас у них есть шанс объединиться и победить англичан.
8 января Джеймс Киркпатрик сообщил из Хайдарабада , что Типу написал низаму письмо, в котором просил прощения, если он нарушил какой-либо договор, и просил о союзе, утверждая, что англичане "намерены истребить всех мусулман и установить на их месте шляпников". Через два дня, 10 января, Уэлсли получил депешу из Пуны, в которой сообщалось, что делегация послов Типу также явилась ко двору маратхов, прося военной помощи.
Шпионы Уэлсли сообщили, что Типу Султан даже написал внуку Ахмад Шаха Дуррани, Заман Шаху, правителю Афганистана. Долг правоверных вождей - истребить неверных, объединившись вместе", - писал Типу, а затем предложил "после низложения жалкого короля [Шаха Алама], который довел веру до такого слабого состояния", разделить между ними Индию. Но было уже слишком поздно.
Теперь Уэлсли был готов, и у Типу не было времени на создание союзов, необходимых ему для защиты. Умирая, отец Типу , Хайдар Али, советовал сыну всегда действовать против Компании в союзе с другими индийскими правителями; только так он мог быть уверен в победе. Амбициозный и самоуверенный Типу проигнорировал этот совет. Теперь, когда ему больше всего нужна была помощь, он сражался в одиночку.
Типу, должно быть, знал, насколько малы шансы на успех: в его книге снов записано, что в последнюю минуту прибыл спасательный отряд "из 10 000 франков [французов]", а 20 декабря султан был разбужен кошмаром об огромной армии , состоящей из полков английских христиан с головами свиней, идущих на его столицу. Но он не собирался отступать. Как утверждается, он сказал, услышав новость о начале вторжения Уэлсли в его королевство: "Я лучше проживу день как лев, чем всю жизнь как овца... Лучше умереть как солдат, чем жить жалким иждивенцем у неверных, в их списке пенсионеров-раджей и набобов".
3 февраля 1799 года генерал Харрис получил приказ мобилизовать свои войска и "с минимальной задержкой, насколько это возможно... вступить на территорию Майсура и приступить к осаде Серингапатама". Генерал-губернатор прислал характерные для него подробные инструкции о том, как действовать, и приказал, что, при любых обстоятельствах, не должно быть никаких переговоров, пока армия не будет стоять перед стенами Шрирангапатнама.
19 февраля четыре батальона Ост-Индской компании в Хайдарабаде под командованием полковника Джеймса Далримпла, а также еще четыре батальона хайдарабадских сепаев и более 10 000 хайдарабадских кавалеристов соединились с армией компании генерала Харриса. 5 марта, имея за спиной около 30 000 овец, огромные запасы зерна и 100 000 повозочных быков, обе армии пересекли границу Майсура. За ними последовали по меньшей мере 100 000 последователей, численность которых превосходила численность сражающихся по меньшей мере в четыре раза к одному. Уэлсли считал свою армию "лучшей из всех, что когда-либо выходили на поле боя в Индии"; но это была огромная и громоздкая сила, и она двигалась к Шрирангапатнаму с мучительно медленной скоростью - пять миль в день, опустошая страну "от всех средств к существованию, которые страна может себе позволить", подобно огромной туче саранчи.
Сдав половину своего королевства в 1792 году, ресурсы Типу были гораздо более ограниченными, чем во время кампании Корнуоллиса, и он понял, что лучший шанс на успех - сосредоточить все свои войска в островной крепости-столице. Он совершил всего две короткие вылазки: одну против небольшого британского отряда из Бомбея, который проходил через горы из Курга, а другую - против основных сил Харриса под Бангалором, где Типу лично возглавил энергичную кавалерийскую атаку. Затем он удалился за великие стены Шрирангапатнама, чтобы начать укреплять оборону и готовиться к осаде.
Имея всего 37 000 солдат, он немного уступал союзникам в численности, но оставался грозным противником. Никто не забывал, что в трех предыдущих англо-майсурских войнах силы Типу часто наносили поражения Компании. Действительно, двое из самых известных командиров Компании в этой кампании, сэр Дэвид Бэрд и его двоюродный брат Джеймс Далримпл, оба были пленниками Типу, попав в плен и находясь в заключении в течение сорока четырех долгих месяцев после катастрофического поражения британцев при Поллилуре в 1780 году, "самой тяжелой катастрофы, которая еще не постигла британское оружие в Индии".
К 14 марта войска Харриса прошли Бангалор и взяли несколько ключевых фортов на окрестных холмах. Три недели спустя, 5 апреля, армия наконец-то подошла к Шрирангапатнаму. 6 апреля Артур Уэлсли возглавил неудачную ночную атаку на некоторые внешние оборонительные сооружения; отряд из тринадцати сепаев Компании был захвачен войсками Типу, а затем замучен до смерти. 7 апреля началась осада.
С присущей ему изобретательностью и упорством Типу демонстрировал все признаки сопротивления. Как писал один британский солдат, он "сражался с нами из пушки в пушку... [и ночные стычки] проходили с отчаянным напряжением... Вскоре сцены стали невероятно грандиозными; снаряды и ракеты необычайной тяжести непрерывно сыпались на нас со стороны SW, а четырнадцатифунтовые пушки и виноград с северной стороны форта продолжали сеять хаос в траншеях; в то время как огонь наших батарей, которые часто загорались... был сигналом для Tiger sepoys [элитные войска Типу, одетые в мундиры с тигровыми полосами], чтобы продвинуться вперед и дать залп из мушкетов.' В общей сложности в плен попало около 120 французов, в том числе двадцать офицеров.
Небольшой французский корпус численностью около 450 человек, все с республиканскими кокардами и веточками лавра, также "вел себя с большим духом", выйдя 22 апреля на британские позиции на северном берегу острова: "Некоторые из них попали в окоп на наши штыки, а другие были убиты недалеко от него".
Типу устроил храбрую и искусную оборону, и в течение некоторого времени казалось, что войска Компании мало продвигаются вперед: "Неприятель продолжал в течение ночи ремонтировать свои разобранные парапеты, - писал один офицер, - а утром удивил нас установкой нескольких орудий на новом участке, охватывающем N.W кавалерии... Что-то сродни унынию начало овладевать умами; и если этот аспект дел не изменится в ближайшее время, то наши расчеты приводили к тому, что это действительно грозное место, как бы мужественно оно ни защищалось, не сменит хозяина без обильного пролития крови".
Но армия Уэлсли была оснащена беспрецедентным количеством тяжелой артиллерии: сорок 18-фунтовых орудий для прорыва стен и семь 8-дюймовых и 5,5-дюймовых гаубиц для навесного огня внутри стен форта. Кроме того, имелось пятьдесят семь 6-фунтовых орудий для огневой поддержки осаждающей армии против пехоты Типу. К концу апреля большинство орудий Типу на северной и западной части острова были выведены из строя. К 3 мая артиллерия хайдарабадского контингента чувствовала себя достаточно уверенно, чтобы продвинуться вперед на 350 ярдов от самого слабого угла стен, и к вечеру была проделана существенная брешь. Харрис назначил следующий день для штурма.
В то утро, осмотрев пролом и приняв ванну, Типу проконсультировался со своими астрологами-браминами. Они предупредили султана об особенно плохих предзнаменованиях. Типу дал им "трех слонов, двух буйволов, быка и козу", а также железный горшок, наполненный маслом, используемым для гадания, и попросил их "молиться за процветание империи". Теперь он считал себя обреченным.