ли , когда он предположил, что император может предпочесть покинуть Красный форт и поселиться поближе к Калькутте, в скромном провинциальном форте Монгир близ Патны. Но рыцарственный лорд Лейк, неправильно поняв смысл слов Уэлсли, вышел за рамки намерений своего начальника и перешел на тон подданного, а не дружеского защитника: "Я сердечно расположен оказать Вашему Величеству всяческое содействие в проявлении моей лояльности и привязанности, - писал он, - и считаю за честь, как и за особую привилегию, исполнять повеления Вашего Величества".
Тонкая разница в тоне не осталась незамеченной императором.
Две армии Компании, одна на севере, другая на юге, сейчас активно готовились к предстоящему конфликту. На севере Лейк занимался обучением своих людей на своем военном посту, "обширных руинах древнего города Каннаудж". Он находился недалеко от западной границы Компании с маратхами , "среди высокой травы, покрывавшей остатки великолепных зданий и гробниц принцев, скрывавшей разнообразную дичь, такую как волки, шакалы и тигры".
В возрасте всего семнадцати лет Лейк служил рядом с Фридрихом Великим и от него узнал об эффективности быстрой, легкой, запряженной лошадьми артиллерии, или, как он их называл, "галлоперных пушек". Теперь он привез эту военную новинку в Индию: "Два таких орудия, шестифунтовые, были прикреплены к каждому конному полку, - писал майор Уильям Торн, - и ничто не могло превзойти скорость и точность маневров, совершаемых с ними на полной скорости этим большим корпусом кавалерии, чьи совместные движения осуществлялись с самым совершенным порядком", что вскоре вызовет "ужас среди лошадей маратхов". Лейк усердно трудился над своими войсками, но при этом очаровывал армию своим щедрым вечерним гостеприимством. Когда начнется война, ему вскоре понадобятся все эти резервы доверия и популярности, чтобы убедить свои войска противостоять великолепной артиллерии маратхов.
На юге младший брат лорда Уэлсли, недавно получивший звание генерал-майора Артур Уэлсли, также был занят подготовкой к предстоящей войне: он собирал войска, рис и прочую провизию в старой столице Типу - Шрирангапатнаме. Здесь он ранее присоединил к своей армии часть войск Типу, артиллерию и, что самое важное, его огромную транспортную машину - 32 000 быков и 250 000 голов белого майсурского скота. Как и Лейк, он подверг своих людей суровой тренировке, практикуя переправу через быстротекущие реки на кораклах, а на холмах вокруг "маневрировал своей будущей армией и учил нас тому единообразию движений, которое впоследствии позволит ему победить врагов в двадцать раз более многочисленных".
В начале марта 1803 года Артур Уэлсли отправился в поход, чтобы вернуть пешву Баджи Рао II в Пуну и вернуть его на трон, теперь уже под британской защитой и твердым контролем Уэлсли. Этого он добился в начале апреля, не сделав ни единого выстрела, поскольку Холкар осторожно отвел свою армию на северо-восток, через Декан в Аурангабад. Баджи Рао вернулся к дворцовой жизни, теперь уже не как лидер маратхов, а как британская марионетка, но, по-видимому, "довольный своей рутиной - купаниями и молитвами, едой, питьем и весельем, не беспокоясь ни о чем постороннем... Ежедневно устраиваются роскошные обеды с богатыми украшениями на тарелках. Горячие дискуссии ведутся по поводу выбора блюд...
Легкость, с которой Артур Уэлсли добился этого успеха, впоследствии заставила его недооценить храбрость и мастерство маратхов, посмеявшись над бывшим резидентом, подполковником Джоном Ульрихом Коллинзом, который предупредил его, что "их пехота и пушки поразят вас". Это было серьезной ошибкой; прошло совсем немного времени, и армии маратхов оказались самым грозным противником, с которым когда-либо сталкивалась Компания. Один из офицеров генерал-майора, который позже вспомнил предупреждение Коллинза, написал в своих мемуарах, как "возвращаясь после этого домой, мы развлекали себя, генерала в том числе, шутками в адрес "маленького короля Коллинза". Мы мало задумывались о том, насколько правдивыми окажутся его слова".
Пока его генералы были заняты обучением и подготовкой своих войск, сам генерал-губернатор находился в Калькутте, занимаясь окончательным финансовой и дипломатической поддержки предстоящей войны.
При Уэлсли армия Компании очень быстро расширилась, и за несколько лет ее численность выросла почти наполовину - со 115 000 до 155 000 человек; в следующем десятилетии ее численность снова увеличится до 195 000 человек, что сделает ее одной из крупнейших постоянных армий европейского образца в мире и примерно вдвое больше британской армии. Кроме того, с запозданием была набрана новая впечатляющая кавалерия на сильных европейских и южноафриканских лошадях. Их задача состояла в том, чтобы защищать медлительную и громоздкую пехоту и артиллерийские колонны от фланговых атак нерегулярных индийских легких конников, как это произошло с фатальными последствиями при Талегаоне и Поллилуре. Это была форма ведения войны, в которой маратхи были особенно искусны.
В отличие от вечно испытывающего нехватку денег Уоррена Гастингса, Уэлсли не испытывал проблем с оплатой этого значительно возросшего военного учреждения. После того как сельские волнения, вызванные земельными реформами Корнуоллиса, улеглись, компания в Бенгалии обнаружила, что у нее есть значительный ежегодный излишек доходов в размере 25 миллионов рупий. В отличие от этого, Сциндия смог реализовать только 1,2 миллиона рупий.f со своего плохо орошаемого участка в Малве. Этот надежный профицит, в свою очередь, обеспечил Компании легкий доступ к кредитам на денежном рынке Бенгалии, настолько, что при Уэлсли, между 1798 и 1806 годами, долг Компании в Индии увеличился более чем в три раза.
Компания также могла эффективно перераспределять эти финансовые ресурсы по Индии. Банкиры Бенареса и дома Гопальдаса-Манохардаса с западного побережья, получившие защиту армии Компании, теперь стали посылать своих представителей в путешествия вместе с ней, снабжая наличными деньгами как самих солдат, так и их армейских казначеев. Действительно, банкиры со всей Индии начали конкурировать между собой за право снабжать армию Компании финансами. Два бенаресских банкирских дома, Манну Лал и Бенипаршад, дошли до того, что попросили гарантий, что Компания "окажет им предпочтение, разрешив поставлять наличные деньги, которые могут потребоваться для использования армией".
В конечном итоге Ост-Индская компания преуспела в войне именно потому, что нашла способ обеспечить надежную финансовую базу для своей мощной наемной армии, и ей всегда было легче, чем любому из ее соперников, убедить индийских сетов, сахукаров и шроффов быстро найти деньги, необходимые для выплаты жалованья армии и пропитания голодных солдат. В противоположность этому, как заметил молодой Артур Уэлсли, "во всей стране нет ни одного маратха, от пешвы до самого низкого всадника, у которого был бы шиллинг". Это было неудивительно, поскольку в 1801 году Артур отмечал, что после разрушений, причиненных гражданской войной маратхов, на 150 миль вокруг Пуны "не осталось ни одного дерева или колоса кукурузы".
Так же плохо обстояли дела и при дворе Великих Моголов, где посланник маратхов сообщил, что "денег нигде не видно". В результате Сциндия и Холкар , оба с огромными долгами перед своими войсками, а их сахукары часто отказывали в дальнейших займах, оказались в том же положении, что и более ранний маратхский пешва, который описывал себя как "попавшего в этот ад, когда его осаждают кредиторы... Я падаю к их ногам, пока не сотру кожу со своего лба".
Но Ричард Уэлсли был слишком хитрым и безжалостным противником, чтобы полагаться только на грубую военную силу или на мощь денег Компании. Наибольшее удовольствие он всегда получал от того, что передвигал свои фигуры на шахматной доске таким образом, чтобы расстроить или безнадежно заманить в ловушку своих врагов.
Были разосланы послания с целью соблазнить, развратить и купить часто неоплачиваемых наемников на службе у маратхов; главнокомандующий северными войсками Сциндии генерал Пьер Перрон, который уже вложил свои сбережения в размере 280 000 фунтов стерлинговg в акции Компании, был одним из первых, кто проявил интерес к заключению взаимовыгодного финансового соглашения. Озеру были даны полномочия "заключить с месье Перроном любое соглашение о безопасности его личных интересов и имущества, сопровождаемое любым разумным вознаграждением, которое побудит его передать в ваши руки все свои военные ресурсы и силы".
Старого дряхлого воина-аскета Анупгири Госсейна, ныне известного как Химмат Бахадур, также убедили примириться со своими бывшими противниками и заключить союз с Компанией его воины нага из Бунделкханда. Это произошло, несмотря на предупреждения одного из разведчиков Уэлсли о том, что "Химмат Бахадуру нельзя доверять... Один туземец, говоря о нем, сказал, что он похож на человека, который при переправе через реку держит ногу в двух лодках, готовый бросить ту, которая тонет".
Уэлсли также прилагал все усилия, чтобы не дать враждующим армиям маратхов уладить свои разногласия. В частности, следуя старой римской максиме divide et impera, разделяй и властвуй, Уэлсли сделал все возможное, чтобы Сциндия и Холкар не смогли примириться. В этом он особенно преуспел.
К концу июня 1803 года Холкар собрал всю свою армию под Аурангабадом , но все еще сомневался в том, что присоединится к коалиции с убийцами своего брата для борьбы с Компанией. Тут Уэлсли сделал мастерский ход, отправив Холкару захваченное письмо Сцинджии, в котором тот замышлял вместе с пешвой Баджи Рао свергнуть Холкара после окончания войны: "Давайте сделаем вид, что удовлетворяем его требования", - писал Даулат Рао. После окончания войны мы оба отомстим ему по полной программе".
Получив это, Холкар, который только что совершил первый двухдневный марш в сторону Сциндии, повернул назад и решительно отказался присоединиться к коалиции. Вскоре после этого он вновь пересек Нармаду и отправился обратно к своей центральной индийской базе в Махешваре. Это позволило Уэлсли сначала разделаться с Сциндиа и его союзником Рагхуджи Бхосле, раджой Берара, и только потом двинуть свои силы против Холкара. Это, возможно, как никакой другой фактор, дало Компании самое значительное преимущество в борьбе с ее все еще сильными в военном отношении, но политически раздробленными противниками - маратхами.