Он сел на пятки и я последовала его движению, повернув голову. В одних местах на Кэле были татуировки, на других — шрамы, все его тело было в тонусе, подтянутое и стройное. Тело танцора. Как же я не знала, что он так увлекался балетом? Как я позволила нам так отдалиться за годы между средней школой и первым курсом? Я увлеклась Аароном, но было неизбежно, что судьба так или иначе сведет меня с остальными парнями Хавок.
Кэл убрал с лица свои светлые волосы. Они блестели и были немного подстрижены, не длинные, но и не по-военному короткие — идеальная золотая середина. Его рот был пухлым и розовым, глаза были похожи на капли слез, большие, голубые и бесконечные.
Увидев его таким, можно было легко сказать, что внутри него был переключатель и тот прыжок и потеря танцевальной карьеры щелкнули им. Каллум Парк был почти двумя людьми, разделенными ровно по середине. Одна часть — человек, которым он когда-то был, а другая — монстр, который наслаждался ужасными вещами.
— Я убил шестерых, пока искал тебя, — сказал он, тяжело дыша. Кэл прошелся пальцами вверх по моему позвоночнику, когда я опустила подбородок к груди и, как могла, старалась не дышать. Но черт, даже прикосновение его пальцев было похоже на агонию на моем подвергавшемуся пыткам теле. Это ощущалось почти слишком хорошо. — Кали так чертовски повезло, что Аарон добрался туда первым, — он отвел руку назад и потянулся между нами, чтобы направить свой член в мою ноющую киску.
— Всеголишьшестерых? — было то, что я хотела сказать, но слова не шли.
Вместо этого, все, что я могла — это прерывисто выдохнуть, когда Каллум скользнул в меня.
По тому, как он прятался в тени или надевал капюшон, у кого-то могло сложиться неверное впечатление, что мир пугал Кэла или что он прятался от него. Чего они не понимали, так это то, что он просто на просто научился сливаться с темнотой, проникать в ткань теней и вбирать их, вот и все. У этого человека нет недостатка в уверенности.
Он трахается так же, словно слишком уверен в себе и во мне. В нас.
Я не пыталась двигаться, как делала с Хаэлем или Оскаром. Наоборот, я позволила Каллуму взять полный контроль, разжигая угольки в моем животе до пламени своими легкими, натренированными толчками. Еще он поклонялся моему телу своими руками, скользя ладонью вверх по моей спине, а другой лаская задницу. Он не боялся стонать, и эти леденящие душу звуки наслаждения, вырывающиеся из его покрытого шрамами горла, выворачивали мое тело наизнанку.
Разве не интересно, как нечто сломанное может быть настолько прекрасным? Голос Каллума был не тем, с которым он родился. Он был дарован ему жестокостью. Но он владел им так превосходно, что вы бы ни за что не догадались, не так ли?
В конце он склонился надо мной, одна рука была на кровати для поддержания веса, а другая скользила по моему рту.
— Укуси меня, — прошептал он, скользнув пальцем между моими губами.
Я немного пососала его, а затем укусила так сильно, что заставила его дрожать. Могу сказать, что эта грань боли и удовольствия ему понравилось так же сильно, как и мне. Кэл подвинулся, двигаясь быстрее, толкаясь глубже.
Если скажу, что было не больно — даже с травкой и тремя ранее выпитыми таблетками викодина — я бы солгала. Боль в боку убивала меня, и у меня была мигрень от первой пули, попавшей в череп. Но это было тем, чего я хотела этой ночью. Я хотела чувствовать твердые тела и горячие руки. Хотела знать, что я все еще здесь и что не умерла из-за своей ошибки.
Когда услышала тот выстрел, когда подумала, что умру на коленях перед этой вонзающей нож в спину крысой, я испугалась. Так испугалась, что отказывалась признавать это до сих пор. Возможно, я находилась в каком-то эмоциональном шоке.
— Черт, — задыхалась я, мои руки отказывались работать, пока верхняя часть тела не оказалась на кровати, а голова — на предплечьях. Кэл ненадолго замер, забирая подушку из горы рядом с нами, и использовал ее, чтобы подпреть мои бедра.
Затем он продолжил, его оргазм заставил тело дрожать и биться о мое, пока он не вызвал во мне еще одну реакцию. Моя киска сжалась вокруг него, выдаивая член Кэла и извлекая из его горла эти прекрасные, хриплые звуки. У него и вправду лучший голос, самый уникальный. От заката до рассвета, каждую ночь могла бы слушать, как он шепчет мне на ухо, и мне никогда бы не наскучило. Мы кончили примерно одновременно, и он скатился, чтобы прилечь рядом с Хаэлем, запустив пальцы в свои светлые волосы.
— Блять, — выдохнул Кэл, закрыв глаза, пока я трепетала от мысли, что Аарон наблюдал за всем этим.
То есть, знаю, они все наблюдали, но остался лишь он, стоя у изножья кровати и уставившись на меня.
Он медленно залез на кровать, наручники на его запястьях слегка звякнули. Они врезались в мое чересчур разгоряченное тело, пока он ласкал мою задницу своей левой рукой. Когда он шлепнул меня, наручник хлопнул по моему влажному ядру, и мне пришлось прикусить губу, чтобы сдержать очередной стон.
— Берни, — задыхался он, и тогда я могла сказать, что он хотел быть последним, что, когда Вик приказал ему подойти, он, хотя бы, удовлетворил одну просьбу Аарона.
Он не спеша вставал в позу, его правая рука временно была бесполезна, и он не мог прикоснуться ко мне нигде, кроме как между бедер. Он не мог склониться надо мной и положить ладонь на кровать, как могли остальные парни, по крайней мере в течение трех недель. Что касается его ноги, то со сломанной малоберцовой костью он все еще мог ходить.
Или трахаться.
Это куда важнее.
Аарон скользнул в меня горячей, твердой длиной своего ствола, завершая этот жуткий и плотский ритуал, официально помазывая это логово греха печатью девушки Хавок. Для меня гордость объезжать последнего мужчину в моем гареме, работая своим телом напротив его, когда наши стоны смешались воедино, и я остро ощутила, как за нами наблюдали еще четыре пары глаз.
Такое наблюдение вызывало знакомое чувство. Они все когда-то наблюдали за нами на первом курсе, когда были лишь Аарон и я, одни на всем белом свете, лишь два влюбленных, ослепшие для всего, но не друг для друга. Это был приятный опыт, и я рада, что разделила его с ним.. но это лучше.
Все мы вместе, кровью войдем — выйдем, ею истекая.
Учитывая, что все остальные в комнате были удовлетворены и притихли, мы не чувствовали надобность спешить. Наоборот, все происходило медленно, наши движения были томными и знакомыми, звяканье его наручников было тихим сопровождением к нашему естественному ритму.
Аарон обнял меня, потянувшись к клитору, что было нелегким подвигом для него, учитывая, что на другой руке у него гипс. Он коснулся гипсом моего бедра, обеспечивая себе достаточную устойчивость, чтобы работать с моим телом, пока я не буду доведена до очередного оргазма, который пронесся сквозь меня, как ураган, оставляя после себя все мокрое и наэлектризованное. Он позволил себе кончить в меня, а затем рухнул, притягивая к своему телу и укутывая в запахе розы и сандалового дерева.
Комната пропиталась запахом секса и пота.
Было так тихо, так умиротворенно и тепло, что вы бы не подумали, что пятеро парней в масках только что объездили вашу покорную слугу.
— Вы все можете остаться здесь на ночь, — наконец сказал Вик, его глаза встретились с моими, когда я открыла их. Думаю, прямо сейчас я засыпала. — Я обдумаю своего рода расписание сна, когда у меня будет время перевести свое гребаное дыхание.
— Ты имеешь в виду, я обдумаю расписание сна, — сказала я, и он бросил на меня предупреждающий взгляд.
— Не испытывай меня, принцесса, — сказала он, голос потемнел от назидания. Я была слишком ленива и насыщена, и под кайфом, чтобы двигаться или спорить, поэтому даже не стала начинать. — Отдохните немного, друзья. Вы, блять, понятия не имеете, какая на самом деле Офелия Марс.
Виктор взял свою обычную подушку, сложил ее пополам, а затем прилег рядом со мной. Он не снял маску. Аарон оставался на месте, свернувшись вокруг меня, его рука бережно обвивала тело, стараясь не задеть рану на боку. Я уставилась на его гипс, когда кожаное кресло, где сидел Оскар заскрипело в знак протеста.
Задержала дыхание, ожидая, что он покинет комнату, раз все закончилось.. но он этого не сделал. Телевизор выключился, погружая нас в темноту, и я услышала еще несколько шорохов, прежде чем он окончательно успокоился.
Ожидала, что по крайней мере несколько мальчиков в какой-то момент уйдут, так как кровать не рассчитана на пятерых человек, но, когда проснулась утром от стука кулака по входной двери, они все еще были со мной в комнате.
Я могла привыкнуть к этому.

Кажется вполне уместным, что я потащила белое отребье8 из своего детства в пригород, чтобы отравить газон Аарона.
— Ты, маленькая сука! — кричала Памела, пока я стояла на крыльце в черных шелковых трусиках и длинной белой футболке, едва прикрывающей их.
Когда поместила сигарету между своими губами с фиолетовой помадой, футболка немного задралась, обнаженное, кремовое бедро сверкнуло перед мистером Питерсом (не имеет отношения к приемной семье Оскара), шумным соседом через дорогу.
Как только Каллум увидел, что мужчина смотрел на меня, он изменил свой взгляд голубых глаз в сторону мужчины, который, по всей правилам, обделался в штаны.
— Годами я обдумывал убить каждого мужчину, который не так на тебя смотрел, — незначительно сказал он, что было чертовски жутким.
Я все равно улыбнулась. Видеть гнев Памелы у края лужайки, потому что Кэл не позволит ей подойти еще ближе.. дорогого стоил. Хотела бы я видеть это каждое утро, пока пила кофе и курила сигарету.
— Где он? — визжала Пэм, явно напившись в стельку и затаив обиду, которая горела так ярко, что ее, наверное, видно из космоса. Она думала я украла ее мужчину. Потому что я — ее дочь, и для нее абсолютно логично думать подобным образом. — Ты трахалась с ним,— мямлила она, показывая на меня, будучи настолько уверенной в св