оих убеждениях, что уже решила, что при первой же подвернувшейся возможности влепит мне пощечину. Я просто чувствовала это. — Это ты и делала. А теперь он исчез. Что ты ему сказала?
— О ком ты говоришь? — незначительно спросила я, как если бы ее тирада могла быть о ком-нибудь другом, а не только о моем известном отчиме, мужчине, который изнасиловал свою дочь, чем довел её до ранней могилы.
Дрожь пробежала по моей коже, словно рука Пенелопы из могилы. Была ли ее смерть на самом деле суицидом? Потому что возможно и нет. Возможно, нет.. но узнаю ли это когда-нибудь?
— Ты – шлюха! — снова кричала Памела, сокрушаясь рыданиями и падая коленями на траву. Смотря на неё, одетую в наряд, стоящий несколько тысяч долларов, я снова возненавидела ее. Словно, если бы она сегодня извинилась, глядя мне в глаза, я бы могла ее каким-то образом простить. Не после этого. — Где Найл? Что ты с ним сделала?
— Иди домой, Памела, — сказала я, ощущая превосходство, хотя у меня не было на это никакого гребаного права.
Я не смогла убить Кали. Я, блять, не смогла этого сделать. И хотя Аарон и Каллум говорили мне, что я должна гордиться этим, что требуется куда больше мужества, чтобы быть добрым, а не использовать нож.. это не имело значения. Мы все знаем, что в последнюю возможную секунду, в кульминационный момент всей моей мести, я не смогла этого сделать.
Тогда это Памела? Она — последнее препятствие на моем пути к чему-то новому? Это она — то странное чувство, которое поселилось у меня в груди, словно перевернутый надгробный камень?
Одной рукой я курила сигарету, а другой попивала кофе.
Трахать всех моих парней прошлой ночью было идеальным сочетанием рая и ада. Выполненная угроза наказания, обещание награды. А затем проснуться после этого из-за того, что Пэм выбила кулаками дверь? Господи, прошла неделя.
— Я не уйду, пока ты не скажешь мне, где он, — потребовала она, всхлипывая и поднимая голову, чтобы уставиться на меня.
Интересно, каких демонов она вынашивает? Как часто мужчина бил ее? Или насиловал? Как много она страдала? Я знаю, что ее собственная мать была женой алкоголика, который практически еженедельно выбивал всю дурь из них обеих. Мои бабушка и дедушка по маминой линии ходили в школу Прескотт. Отребье с юга, прямо как их дочь. Дочь, которая вышла замуж за богатого, и на какое-то время сбежала из этого ада.
Теперь дочь этой женщины.. вернулась, чтобы править им. Мне лишь.. надо это доказать. Хавок. Себе.
— Что с нее взять? — поинтересовалась я, смотря на жалкое создание на траве передо мной. — У нее ничего не осталось. Она ничто.
Мгновение Кэл смотрел на Пэм, а потом повернулся ко мне, его голубые глаза были того же цвета, что и ясное зимнее небо над нами. Возможно, пойдет снег, а это не частое явление в Орегоне. Блять. Пожары и снег. Гребаное изменение климата.
Я сильнее выкурила свою сигарету и надеялась, что она убьет меня немного быстрее, чем яд в моей крови, который говорил, что иметь всех пятерых парней Хавок прошлой ночью было хорошей идеей. Моя киска так болела, что я вздрогнула, когда села на унитаз. Еще я обнаружила себя мокрой и отчаянно желавшей второго раунда.
Черт,о чемядумала,решив,чтохочусебевсех пятерых мужчин?
Мой рот дрогнул от замешательства.
— У нас есть несколько идей, — сказал Кэл, весь такой загадочный. Хотя, если я спрошу, он мне скажет. Знаю, что скажет. Парни никогда больше не совершат эту ошибку, снова солгав мне. — Что ты хочешь, чтобы я с ней сделал?
Я протянула Кэлу остаток сигареты и наполовину выпитую чашку кофе.
Без тапочек здесь было пиздец как холодно, но я сошла с крыльца и прошла половину пути по траве. На следующем собрании наблюдательного совета нашего района мы станем главной сенсацией, предметом всеобщего обсуждения. Аарон годами трудился, чтобы это место оставалось классическим, а парни и я притащили сюда юг, чтобы все разрушить.
— Зачем ты здесь? С чего ты вообще взяла, что свинозадый коп приползет к этим парням? — я склонила голову на бок, пока изучала светлые волосы Пэм. Когда-то они были того же оттенка, что и мои, но сейчас она их покрасила. Это странный медно-желтый цвет, перегруженный и сухой. Может быть, в этом месяце она не смогла пробиться к одному из парикмахеров своей модной подруги? Иногда, когда такое случалось, она вспомнила, что была шлюхой из школы Прескотт, направлялась в «Винко» и покупала упаковку отбеливателя за пять баксов. — Иди домой. Собери все свое дерьмо в кучу и возьми себя в руки. Не жди Найла. Переедь куда-то с тропическим климатом. Тебе всего лишь тридцать четыре. Так себя и веди.
Моя мать установилась так, словно я вонзила ей нож в сердце, хмурясь так яростно, как я никогда не видела. Тогда-то я и поняла. Она ненавидела меня. По-настоящему и искренне ненавидела меня. Возможно, она также ненавидела Пенелопу, винила ее в том, что забрала у нее молодость? Конечно, она ухватилась за богатого, пожилого, женатого парня, который впоследствии стал моим отцом, но разве беременность в шестнадцать лет –это то, чего она хотела?
Вполне уверена, что все, чего хотела Пэм, — свобода.
— Где Найл? — прошептала она еще раз.
Позади нее находился ее Олдсмобиль 1994 года, заржавелый и дерьмово выглядящий. Эта машина ей подходила. Ее одежда выглядела нелепо, словно куклу одели не в тот наряд.
Интересно, так я буду выглядеть на следующих выходных, когда надену дизайнерское платье в гребаную арт-галерею, заполненную педофилами-миллионерами и миллиардерами.
— Если бы я знала, то точно бы не сказала тебе, — сообщила я, благодарная, что Хаэль и Аарон отвлекали девочек.
Если Хизер увидит здесь свою маму, то ситуация станет гораздо сложнее. Я уверена, что если Пэм увидит взгляд, которым моя младшая сестра смотрит на меня, то поймет насколько она важна мне и попытается ее забрать.
Я не могла этого допустить.
— Знаешь, что, — сказала Пэм, встав передо мной таким образом, что Каллум появился рядом с ней почти как по волшебству. Он остановился, едва не касаясь ее, но она чувствовала, что могло произойти, и отступила назад. — Ты навлекла это на себя, — прошипела она, отходя, — помни это.
Памела залезла в свою машину и уехала в облаке дыма.
Я смотрела ей вслед, когда Кэл протянул мне обратно кофе. Он уже выкурил сигарету.
— Думаешь, Офелия свяжется с ней? — спросила я, потому что у меня было плохое предчувствие.
Хавок жонглировали многими мячами. Помню, как однажды прочитала ответ Норы Робертс на вопрос читателя о том, как ей удается совмещаться писательство и семью. Она сказала, что некоторые шары сделаны из стекла, а некоторые — из пластика, вам надо решить, какие опустить и когда.
Мне нужно не забывать об этом.
— Возможно, — согласился Кэл, с улицы смотря мне в лицо. Его светлые волосы, то немногое, что виднеется из-под капюшона, были золотыми в свете утреннего солнца. — Но все хорошо. Это ничего не изменит.
Он шагнул ко мне, притягивая в свои объятия. Я любила, как его запах, похожий на тальк и лосьон после бритья, накрывал меня и вызывал головокружение.
Я тонула в его толстовке. Ему, казалось, было все равно, когда я, прижимаясь к ней, случайно пролила на него кофе.
Мы с Кэлом были извращенной судьбой. Он понял это давно, раньше меня.
— Идем? — спросил он, протянув руку.
На ней был шрам между большим и указательным пальцами, который напоминал сердце. Мне нравилось, что его испорченная кожа могла показать что-то милое. Я улыбнулась и протянула руку, позволяя ему провести меня обратно внутрь.
— О, теперь мы держимся за ручки? — спросил Виктор, сигарета свисала с его рта, пока он сидел за обеденным столом и натирал пару мужской обуви. «Баркер Блэкс» — те же самые, что он надел на свадьбу. Сверху на них были металлические черепа, которые так подходили эстетике Хавок. Еще они чертовски дорогие. Они должны очень хорошо вписаться в этот дерьмовый званый вечер. — Как мило.
— Омерзительно, — согласился Оскар, его длинные пальцы листали что-то на iPad.
Он не потрудился взглянуть на меня, словно это не он надел маску и забрался внутрь меня, как и все остальные здесь.
— Что не так с держанием за руку? — довольно невинно спросил Кэл, но с ноткой резкости, которая в конце концов отвлекла Оскара от iPad и переключила внимание на друга. Они настолько долго смотрели друг на друга, что я была чертовски уверена, они общались телепатически. — Это приземляет меня, Оскар. Позволяет почувствовать себя человеком. Попробуй как-нибудь.
Оскар перемести свой серебряный взгляд с лица Каллума на мое. То, как он смотрел, можно было расценить либо как обещание убить, либо трахнуть. Поскольку я почти уверена, что пользуюсь его расположением, предполагаю, что это последний вариант.
— Чего хотела Памела? — спросил он, и я вздохнула.
Полагаю, вот оно. Мы не станем обсуждать оргию. Просто оставим ее в темноте, тенях и дыму, как и все остальное.
— Она думает, что я украла ее мужчину, — с каменным лицом сказала я, когда Кэл поднес мои костяшки к своим розовым губам и оставил на них поцелуй, от которого я задрожала.
Мрачный смех, который он издал, напомнил о прошлой ночи, и жар хлынул к моему ядру, заставив заерзать от дискомфорта.
— Вполне логично, — саркастично согласился Вик, ругаясь, когда горячий пепел сигареты упал на его пах.
Он потушил его пальцами, а другой рукой вытащил сигарету из губ. Аарон и Хаэль выбрали именно этот момент, чтобы появиться, вместе спускаясь по лестнице. Смех девочек эхом доносился из комнаты на верхнем этаже.
— Можешь, пожалуйста, не курить в моем доме? — сказал Аарон, и я увидела, что мы уже вернулись в нормальность. Вчера он сказал мне