— Все в порядке. Я выбрала платье, — разделась до лифчика и трусиков, и, как могла, быстро надела свою обычную одежду.
Я не думаю, что кто-то из них смог бы пробиться сюда силой. Каллум перелез бы сверху, Хаэль пролез бы под дверью, а Виктор бы вырвал ее с петель.
Как только надела свитер через голову, то открыла дверь и обнаружила, что их огромные тела заблокировали выход. Они смотрели на меня с одинаковой и в то же время с совершенно разной интенсивностью. По коже побежали мурашки, и я пыталась восстановить дыхание.
— Это то самое, — сказала я, поднимая руку, чтобы указать на платье, которое на ней висело.
И бок, и голова болели, но это было ожидаемо. Они заживут, в свое время. Куда больше переживала за чувство собственного достоинства и свою гордость.
— Ты выбрала платье без нас? — спросил Хаэль, притворившись обиженным. Но должно быть он разглядел что-то в моем лице, что смягчило его, и он коснулся пальцами моего подбородка. — Эта сука сказала что-то, что расстроило тебя?
— В ней есть пыл, который меня пугает, — призналась я, и Хаэль опустил свою руку, обменявшись взглядом с Виктором.
Каллум ни разу не отвел от меня глаз.
— Не переживай за эту девчонку-копа, — заверил Каллум, его голос был похож на колокол в тихой, городской церкви, которая покрыта паутиной и не используется уже много лет, но зазывающая все заблудшие души к своим закрытым дверям. — Мы уже немного скорректировали наши планы, — он головой указал в сторону главного входа в магазин. — Константин тоже был здесь, ждал снаружи.
— Мы можем поговорить об этом позже. Давайте купим это платье и уйдем, — умеренно сказал Вик, оглядываясь на продавщицу. Она говорила по телефону.. с кем-то. Вероятно, с ее боссом, объясняла ситуацию. Четверо белых отбросов пришли с другой стороны, они повсюду распространяют свою нищету и грязь. — Лишь Богу и дьяволу известно, кто еще может следить за этим магазином.
После всего того, что я узнала в машине по пути сюда про «Банду грандиозных убийств», то поняла, что Вик говорил не только о копах. В сравнении с Офелией, этой новой бандой, прощупывающей почву на нашей территории, и копами, думаю, Сара Янг — самая минимальная из наших переживаний.
— Купи платье, но забудь о туфлях, — сказал Кэл с ужасающей улыбкой. — Хочу посмотреть, смогу ли украсть их незаметно для маленькой мышки.
Я задрожала от его слов, одарив продавщицу быстрым взглядом, и заметила, что на ее свитере на самом деле изображены маленькие серые мышки. Как подходяще.
— Это твое дело11, — сказал Вик, это всего лишь выражение, но, тем не менее, звучит пугающе.
В скором времени, уверена, в Спрингфилде будет много похорон. Я лишь надеялась, что они не будут нашими.
— Будут, если ты не отрастишь себе гребаный хребет, — промурлыкала Кали, но я не обратила внимание, швырнув платье в угол и улыбнувшись, когда Виктор двумя пальцами вытащил кредитную карту и протянул ее женщине. Хаэль стоял позади нас и смеялся в недоумении.
— Упакуйте его красиво для моей жены, — прорычал Вик, и девушка тут же подчинилась.
— Тот твой план, уготовленный для Сары Янг, — начала я, перетягивая на себя его бесконечно темный взгляд, пока девушка вставляла карту и выглядела удивленной тем, что покупка прошла без заминок. — Мне понравится?
— О, поверь мне, — сказал Виктор, начеркав свое имя на iPad, который ему протянула продавщица, — он прямо по твоей части. Поэтичная справедливость, личный выбор, и ошибочное, ставшее верным, — он бросил обратно iPad, взял коробку, а затем положил ее мне на руки. Когда он посмотрел на меня сверху вниз, то, блять, клянусь, я чувствовала тяжесть взгляда, словно Вселенная легла на мои плечи. — Просто один из моих подарков, что я тебе сделаю, Бернадетт Ченнинг.
Вик отошел от меня, закурив сигарету еще до того, как выйти из бутика.
Я была так занята тем, что сжимала коробку и тяжело дышала, что не смогла в полной мере оценить выражение ужаса на лице бедной продавщицы.

Я со стоном прислонилась к стене в душевой, все болело, и я гадала, с чего это решила, что будет чертовски круто устроить групповуху, когда меня только что ранили ножом. Или пойти на шоппинг. Или вешать рождественские гирлянды на елку, которую мы только что поставили.
— Ты на самом деле не знаешь, когда остановиться, не так ли? — спросил Вик, прислонившись к столешнице.
Я даже не слышала, как он зашел, настолько чертовски уставшей была.
— Словно ты не наслаждался траханьем меня той ночью, — возразила я, душевая занавеска была отодвинута ровно настолько, чтобы я могла его видеть.
Брызги воды падали на пол, но мне все равно. Потом приберусь.
Вик посмеялся, когда встал, беря из-под раковины полотенце и постелив его на пол, чтобы брызги падали на него. Он все еще сидел на корточках, смотря на меня из-под очень длинных и очень прекрасных ресниц, которые не могли принадлежать мужчине. Они немного смягчали подлость на его лице, убирали часть той жестокости, которая, как я знала, в нем таилась.
Он задушил Логана Картера на полу в школе Прескотт, подумала я, но даже эта мысль не особо тревожила меня. Хавок не настолько плохие. На самом деле, иногда они почти милые. Чтобы контролировать подполье, нужно совершить определенные вещи, и не важно насколько они отвратительны.
Такие как.. убийство Кали.
Я подставила лицо брызгам, чтобы скрыть разочарование самой собой. На стенах повсюду были красные пятна, ужасными полосами стекающие по моей коже. Они похожи на кровь, но это всего лишь краска для волос. Звучит глупо, но я чуть не плакала, когда закрашивала розовый. Это был цвет Пен. Но красный был.. моим.
— Черт подери, это пытка, — пробормотал Вик, и я опустила взгляд на него, окутанного паром и татуировками, наблюдающего за мной так, будто я его собственность. Я на самом деле принадлежала этому парню, но ему об этом знать не обязательно. — Ты, голая и мокрая, но раненая, — рот Вика дрогнул, когда он встал на ноги, и мне пришлось поднять на него взгляд. — Мы не должны были так с тобой обращаться, знаешь же? Я должен был лучше себя контролировать.
— Я в порядке, — мое сердце затрепетало от беспокойства в его голосе. Он провел рукой по лицу, смотря на меня таким взглядом, что я знала, мне придется починить замок на этой идиотской двери, если хочется иметь хоть какое-то подобие покоя. Некоторые мужчины дичают, когда дело доходит до их пары. — Вообще-то более, чем в порядке.
— Более, чем в порядке, — повторил Вик с глубокой усмешкой, похоже, довольствуясь тем, что прислонился к стене и уставился на меня. — Ты говоришь так, но, думаю, ты мне врешь. Я был бы зол, если не думал, что ты врешь и себе тоже.
Фыркнула, схватив мыло с запахом персика, которое купила сегодня в одном из магазинов. Уходя, я украла еще три таких мыла, но, бросьте, оно из Франции и пиздец какое дорогое. Черные глаза Виктора следили за каждым моим движением, пока я намыливала свое тело, осторожно смывая засохшую кровь рядом со швами. Я не должна их мочить, но это трудно. Я просто хочу быть чистой.
— Почему ты думаешь, что я вру себе? — спросила, чувствуя, как обручальное кольцо скользило по коже, пока мыла тело густой пеной с ароматом персика.
— Потому что я вижу твою душу изнутри, — сказал Виктор, двумя пальцами указывая на свое лицо, а затем повернув их в мою сторону. — Ты — это я, но в женском обличии. Мы схожи, Бернадетт.
— Осторожнее, кто-то может подумать, что ты не был лидером жестокой банды, — сказала я, обожая невидимый барьер между нами.
Возникло напряжение, которое потом будет так приятно разрушить, разорвать дикими когтями и ноющей грудью. Господи, блять, Иисусе. Мне нужно сесть и, по крайней мере, записать мои ужасные поэмы в ноутбуке Аарона иначе мой мозг так и останется замутненным пурпурной прозой.
— Берни, я должен любить так же яростно, как и разрушать, иначе сгнию изнутри, — он ухмыльнулся, и мои мышцы внизу живота сжались от воспоминания о его толстом, твердом члене, растягивающем меня до пределов. Прямо сейчас я хотела его так чертовски сильно, но контроль Вика был легендарным. Даже если я дразнила его, он уже принял решение: он считает, что мне нужно отдыхать, так что не станет трахать меня. — Не считай мою мужественность настолько хрупкой, что я не могу сказать своей жене, что люблю ее или что забочусь о ней.
— Отойди от меня, — простонала я, потому что у меня были ужасные проблемы с близостью. Когда Вик говорит такие вещи, я просто.. не знаю, как функционировать. — Может мы и схожи, но ты в разы уравновешеннее меня. И в разы смелее.
Моя рука замерла с зажатой в пальцах губкой, прижатой к краям татуировки дракона.
— Берни, — сказал Вик, и его голос был мягким, каким всегда был для меня. До глубины костей чувствовала этот голос, этот звук, он прибережен для меня и только. Он мой. Мне никогда не придется делить его, и я уверена, что ни одна другая женщина на земле никогда не слышала его. — Ты позвала Хавок не просто так. Кали была твоей подругой, почти сестрой. Ты уже однажды потеряла сестру. Уверен, было тяжело потерять еще одну. Это не обязательно должно было быть сделано твоими руками, ты это знаешь. Я не знаю, почему ты решила последовать за ней.
Я лишь продолжала смотреть на стену, чтобы не пришлось взглянуть Вику в лицо.
Он так долго там стоял, что мне пришлось оглянуться. Его сила воли поразительна; его терпение превосходило все эпическое.
— Я пытаюсь, Вик, — призналась, поворачиваясь к нему с нахмуренным лицом. Мои глаза наполнены грустью, но хотя бы я не плакала. — Думала.. полагаю, я думала, что была стервой? — наклонила голову в сторону, задавая вопрос, и Виктор посмеялся, потянувшись рукой и проведя костяшками с татуировкой