Мой взгляд скользил мимо Виктора Ченнинга, мимо загадки, которой был КаллумПарк, и мимоХаэляХарбина, озорного мальчишки, которого каждая девушка вэтом городе мечтает затащить в постель. Я нашла Аарона Фадлера, любовь всей своей жизни, его золотисто-зеленые глаза потемнели, его мотивы невозможно было понять.
Междунамивсе былохорошо,пока..покане сталонаоборот.
— Пожалуйста, не причиняйтеей боль, —прошептала я, тут жестыдясь отчаянной мольбы в моем голове. — Пенелопа не имеет никакого отношения к.. нам.
Только так я могла описать одой фразой странные и бесконечные отношения между мной и этими мальчиками.
Всеони сейчассмотрелинаменя,норешатьдолженВиктор.ВсегдаВиктор.
— Твои мольбы ничего не стоят, — сказал он, когда несколько администраторов и один коп кампуса появились, чтобы разъединить двух девушек. Единственный, кто сейчас истекал кровью, — Кали. — Но тебе повезло, Бернадетт, — продолжил он, когдаостальные парни Хавок собрались вокруг меня, словно я камень в ледяном потоке, который распадется пополам, пока по обе стороны отменя не окажутся двоеиз них. — Пенелопа не имеет никакого отношения к запросу Кали.
Вик ушел, и парни последовали за ним, оставляя меня задыхаться и дрожать, покамою сестру потащили в кабинет директора Ванна.
АКали..она смотреланаудаляющуюсяспинумоейсестры субийством вглазах.
Позже, когда мы вернулись домой, а Памела ждала нас в гостиной, я знала, что дела станут еще хуже.
Мы с Пен застыли на месте, на мгновение позабыв наш разговор про драку. Мир страшен. Почти для всех, кто пытался преодолеть его. Но совсем другое бояться того,кто принес тебя в этот мир, человека, который должен заботиться о тебе, как никто другой.
— Слышала ты сегодня ввязалась в драку, — сказала Пэм, ее светлые волосы были уложены, а макияж готов к вечернему выходу.
На ней все еще были джинсы, майка, никакого лифчика, и она все так же попивала шампанское. Найл пока не вернулся, слава звездам, но Памела пойдет на вечеринку без него. Кроме работы по выходным в доме престарелых, у нее не было другой работы, кроме как обхаживать и обворовывать богачей.
— Ввязалась,—бросилавызовПен,еерукасжималалямку рюкзака.
Они обе уставились друг на друга, и я почувствовала, что вот-вот стану свидетелем чего-то ужасного.
— Вы обе думаете, что я глупая? — огрызнулась Пэм, опустив свой бокал так сильно, что шампанское разлилось. — Одна из вас украла мое платье для сегодняшней вечеринки. Итак, кто это был?
Ах.Конечно.Ей абсолютнопоебать,чтоеедочьподралась.Пэм волнуеттолькосамаПэм.
—Японятияинеимела,очем онаговорила,но,видимо,Пенелопапоняла.
— Явзялаего,—ровнымтономсказалаПен,несмотрянанарастающеевмаленькой устаревшейкухне напряжение.—Ипродала.
Памела не сдвинулась с места, уставившись на старшую дочь прищуреннымизелеными глазами. Я, Пэм и Пенелопа выглядели так похоже. Это нечестно. Я так сильно ненавидела свою мать, что, когда смотрелась в зеркало, ненавидела и себя тоже.
Спустя мгновение, напряжение спало, и Пэм снова подняла свое шампанское. Из меня вышел огромный выдох облегчения, когда мы с Пенелопой вместе поднялись наверх.
— Не могу поверить, что тебе сошло это с рук, — прошептала я, но моя сестра уже качала головой.
Она знала так же хорошо, как и я, что еще ничего не кончено. Памела похожа на черную вдову. Она с удовольствием посидит в тени, пока вы не попадете в ее сети.
— Не сошло. Но все нормально, — глаза Пен блестели, когда она дошла до верхней площадки и повернулась ко мне. — Берни.. если меня не будет рядом, думаешь, ты будешь в порядке? — она улыбнулась мне, приложив руку к моему лицу. — Ты гораздо сильнее меня, ты же знаешь?
Я смахнула ее руку. Смахнула, потому что чувствовала будто всегда смогу вот так чувствовать ее прикосновения, будто моя сестра вечна, как солнце, и бесконечна, как луна. Если бы тогда я знала, что нам вместе осталось лишь несколько недель, то обняла бы ее и прижала бы так сильно, чтобы она поняла, каково это — быть задушенной любовью сестры.
— Ты странно себя ведешь, — воскликнула я, откидывая с лица выбившуюся прядь волос. — Если тебя не было бы рядом, где бы ты была?
Пенлишьулыбнуласьмне иопустиларуку.
— Где угодно, — выдохнула она, взгляд был отдаленным и несосредоточенным. — Где угодно, но не здесь.
Позже этой ночью, после того, как она пришла домой с вечеринки, моя мать притворилась, что не заметила своего мужа в комнате моей сестры. Такого былонаказание Пен за украденное платье: закрытые глаза на изнасилование.
Послееесуицидаяпроигрывала вголоветотразговорсноваиснова. Где угодно, но не здесь.
Всевремяядумала,чтоонанамереваласьпокончитьссобой,ночто,есливместо этого она планировала уехать?
Готовапоспорить,НайлпредпочелбыдержатьПенелопупоблизости.Вконцеконцов она была его маленькой игрушкой.
Но чтонасчетПамелы?
Проблема настоящей тьмы в том, что она не исчезает навсегда. Она сидит, скрючившись, и ждет на дне вашей души. Как только она найдет выход, она освобождается и вонзает зубы.
Это то, что случилось со мной. Каждый раз, когда я смотрюсь в зеркало, то вижу лицо моей матери, уставившееся на меня в ответ. Вижу Кали. Вижу собственную трусость, собственные недостатки.
В самой глубокой части меня я нашла тот источник ненависти. В этот раз дело не только в том, чтобы заглушить ее и научиться жить с ней. В этот раз я должна научиться, как разрушить ее ради благого дела.
Потомучто иначесписоксзачеркнутыми именаминичерта небудет значить.
* * *
Прошло четыре дня, а я все еще видела призрак Кали. Но привыкла к ее присутствию. Я видела ее на потолке, когда Хаэль был на мне, глубоко толкаясь и постанывая в мою шею. Видела ее, когда мы с Аароном вместе сидели на диване, касаясь, словно сломаемся, если вдоволь не насладимся друг другом.
Видела ее, когда играла в новую видеоигру с Хизер или расчесывала волосы Кары. Даже видела ее, когда мы с Оскаром ссорились, напряжение между нами приближалось к точке кипения. Черт, она была там, когда Каллум пытался научить меня танцевать или показывал лучшие способы сломать человеку пальцы.
Она просто была. Всегда. И я не знала, сколько еще смогу это вынести.
Намерено игнорировала ее, пока сидела на задней веранде, используя солнечный свет и карманное зеркало, чтобы нанести макияж. Я никогда не красилась для мероприятий «блэк тай», и, хоть на этой неделе часами смотрела туториалы, решила, что мне плевать. Я пойду с макияжем Прескотта: длинные ресницы, темная подводка, много помады. Если Офелии Марс и ее богатеньким друзьям это не понравится, то они могут идти на хрен.
— Никогда не была на вечере, где кто-то пытался меня убить, — сказала я, а затем замолчала, показав на Виктора свой кисточкой. Он смотрел, как я наносила тени дымчатого цвета, наслаждаясь зрелищем, словно этот вид был его самым любимым, словно он мог забраться на Эверест, а вид бы все равно не был бы и наполовину хорош, как этот. — Ну, то есть, если не считать День Снежка.
Вик фыркнул.
— Не называй это дерьмо званым вечером. Как бы там ни было, буду честным, это не первая моя вечеринка с богатенькими ублюдками. Когда я был маленьким и милым, Офелия иногда выгуливала меня перед своими друзьями, — Вик на мгновение отвернулся и про себя издал звук неверия. — Учитывая ее нынешние бизнес-интересы, я просто рад, что выбрался оттуда, прежде чем был втянут, — он подбородком кивнул в мою сторону, указывая на халат. — Под ним платье? Или твое голое тело?
От того, как он мне улыбнулся, я могла сказать, что его устроил бы любой вариант.
— А что? — спросила я, опустив кисточку на маленький пластиковый стол, который приспособила под импровизированный туалетный столик. На мне было платье, но я не хотела испортить его макияжем. И все же, лучше бы, чтобы Вик думал, что я голая? — Полагаю, ты хочешь, чтобы мы опоздали на вечеринку?
— Мне плевать, во сколько мы приедем туда, — промурлыкал он, делая шаг вперед, когда я повернулась к нему лицом.
Он протянул руку, и я взяла ее, вставая на босые ноги, когда солнце начинало садиться за горизонт. К счастью, макияж почти готов. Я куда больше рада своей новой помаде, оттенку, который назывался «Небытие». Теперь точно знала, какого цвета было небытие, но подход этой компании напоминает мне глубокие ямы в земле с небольшим количеством коричневой земли для цвета.
Например, ямы, вырытые для того, чтобы спрятать тела.
Вик осторожно, почти благоговейно развязал повязку на моей талии и позволил ей соскользнуть с его руки на землю. Халат раскрылся, и красное в черное платье дебютировало в своем появлении.