— Об отце.. — пробормотала я, когда Аарон взглянул в мою сторону.
Я чувствовала, что, должно быть, он нервничал из-за того, что снова видел Тома и Офелию, но вместо этого, он просто, казался, злым. Его рот вытянулся в тонкую линию, плечи напряжены. Я уставилась на его татуированную руку, когда он сжал ее в кулак вокруг горлышка бутылки шампанского, растягивая и скручивая буквы HAVOC, выгравированные чернилами на его плоти.
— Его отец вращался в подобных кругах, — он поделился лишь крупицей, но не более. Знал так же, как и я, что Оскар должен сам рассказать свою историю. Золотисто-зеленые глаза Аарона перешли от меня к чему-то вперед, затем он нахмурился, позволяя мне взять у него шампанское. — Кто это, блять?
Я почувствовала тяжесть в животе еще до того, как поняла, на что он смотрел. Повернув голову, заметила красивую, молодую девушку с волосами, как золото, и лицом, выточенным дорогим увлажняющим кремом, диетологом и профессиональным тренером. Блять. Когда мы подошли, она смотрела на меня тем же взглядом, что и Сара Янг, словно ненавидела меня без всякой на то причины. Это называлось интернализованное женоненавистничество. Хоть я и знала, что это такое и даже старалась контролировать, но почувствовала все.
Свали на хрен от моих мужчин, подумала я, когда девушка подошла к Вику и Оскару в золотом платье, развивающемся при ходьбе. Это тот вид платьев, который Пенелопа всегда любила надевать, те, в которых ощущалось движение. Но когда это делала она, то шла так, словно весь мир был забавным. Эта девушка же шла так, словно весь мир ей должен.
Я фыркнула, а Каллум посмеялся, доедая мою клубнику и бросая стебель в проезжающую мимо тележку другого официанта. Она была обставлена пустыми кружками и зубочистками.
— Иди и защищай свою территорию, — сказал он, это я и сделала, встав рядом с Виком, когда его мать представила новоприбывшую.
— Виктор, это Тринити Джейд, — сказала Офелия, мило улыбаясь, когда лениво указала пальцами на молодую женщину.
Факт того, что она даже не признавала моего существования или мой статус в качестве жены Виктора, посадил семя ненависти глубоко в моем сердце.
Но это было частью игры, не так ли? На самом деле самая важная часть: притвориться, словно вы совсем не играете.
— Тринити, — сказал Вик, кивнув один раз в приветствии, а затем повернулся к его матери. — Что это? Твоя жалкая, слишком запоздалая попытка свести меня с кем-то? — учитывая реакцию Тринити или скорее тот факт, что она никак не среагировала, я могу сказать, что девушку уже ввели в курс дела. — Спасибо, но нет, — знала, чего хотел Виктор, ему даже не нужно было ничего говорить. Я взяла его за руку, стоя справа, на противоположной стороне от Оскара. Хаэль уже отошел в сторону, чтобы посмотреть на картины высотой в два этажа, залитые слишком белым светом. На самом деле думаю, он изучал место на предмет возможных выходов, камер и охраны. — Вы уже знакомы с моей женой Бернадетт? — Вик указал на меня татуированной рукой, пока я пыталась скрыть абсолютное удовольствие от того, что услышала, как он использовал слово «жена».
Это традиционный термин, больше пропитанный болью и неволей, чем чем-либо еще, но мне нравится, как мы его исказили. Я замужем за Виктором Ченнингом, но трахаю остальных четырех парней. Спрятала свою соблазнительную улыбку в шампанском и взяла с подноса еще одну клубнику.
Когда я откусила кусок, то смотрела прямо Тринити в глаза.
У нее они были карие, но не медово-миндальные, как у Хаэля. И не темные будто смола, как у Виктора. Скорее, как.. бесконечная полоса песка на пляже побережья пустыни, мокрые и покрытые водорослями. Она ничем не ответила мне, даже когда я ела клубнику так, как если бы сосала член.
— Мать Тринити – глава лиги «Спасите этих драгоценных детей», — Офелия говорила как любой нормальный человек, словно она на самом деле заинтересована в благотворительности и помощи детям. Обе женщины обменялись взглядами и улыбнулись, прежде чем Офелия снова обратилась к сыну. — Она готовит ее к тому, чтобы стать главой благотворительного фонда после окончания колледжа.
— О, уверен она ее «подготовила».. только вот не для этого, — сказал Вик, посмеявшись так, что у меня на затылке волосы встали дыбом. В его слове «подготовила» был двойной подтекст, который не прошел мимо каждого из нас. Рот Офелии незаметно сжался, достаточно, чтобы на одной стороне появилась крошечная морщинка от напряжения. Виктор выглядел так, словно был рожден, чтобы править миром. Остальные люди здесь лишь мечтали об этом. Некоторые из них могут думать, что он правит миром. — В чем твоя цель, мама? Пожалуйста, перейди к ней и побыстрее, и мы сделаем вид, что ты не пытаешься убить мою жену или что не похищала моего брата.
Вик взял у меня напиток и выпил остатки, передавая пустую бутылку Оскару, а сам сделал шаг вперед. На лице Офелии не отразилось ни единое слово, сказанное только что ее сыном, но я заметила, как ее глаза снова устремились на бриллиантовое ожерелье на моей шее.
— Не устраивай из ситуации мелодраму, сынок. Ты кажешься невероятно бестактным, когда несешь такую чушь.
Ее взгляд перешел от ожерелья — которое явно расстроило ее — обратно к сардоническому взгляду Виктора.
— Если и есть что-то более жалкое, чем жадный человек, хватающийся за золото, так это тот, кто когда-то имел все это, потерял и присосался к дьявольскому члену, чтобы получить еще больше. Слушай, скажу прямо, — продолжал Вик, когда Том беспокойно ерзал позади Офелии. Взгляд, которым он смотрел на меня и парней, рассказал мне о нескольких вещах. Во-первых, он напуган. Во-вторых, он дерганый. Он воспользуется первой же возможностью ранить нас, и не станет сдерживаться, как я сделала с Кали. — Ты и я — теперь мы на войне.
— Ты не просто на войне со мной, — сказала Офелия, все еще улыбаясь, поднимая бокал друзьям, когда они проходили мимо. Ее обсидиановый взгляд обратился к такому же. Если у меня с Виком когда-нибудь будут дети, готова поспорить, у них будет такой же цвет глаз, как у самой темной зимней ночи, когда фон настолько густой, что закрывает все звезды. Эта дикая безжалостность впечатана в их ДНК, от нее невозможно избавиться, невозможно игнорировать. — Я хочу, чтобы ты оглядывался по сторонам и помнил, как держать рот на замке.
— О какой части уравнения идет речь? — спросил Оскар, но Офелия отказалась посмотреть в его сторону. Словно в мире не существовало никого, кроме Виктора. Офелия могла ненавидеть его, но она хотела его внимания, вне зависимости от того, что ей придется ради этого сделать. — О том факте, что ты помогала обеспечивать куплю и продажу детей? Или о похищении? Об убийстве?
— Как ты связана с «Бандой грандиозных убийств», мама? — спросил Вик, но Офелия лишь попивала свое шампанское и улыбалась.
— Ты еще такое дитя, Виктор. Спрингфилд — это ничто. Это даже не точка на карте. Ты мог бы стать кем-то большим и иметь больше. Отец Тринити — судья. Он готов расторгнуть твой брак.
Я застыла на месте, абсолютно онемела, словно манекен в платье настолько красного цвета, что некоторые из не самых приятных персонажей в комнате, возможно, смотрели на меня и вспоминали, когда они в последний раз убивали кого-то. В отличие оттебя, Берни, у которой не хватило на то мужества.
Я резко выдохнула и все посмотрели на меня. Аарон, Оскар, Каллум, Хаэль.. Виктор. Он взглянул на меня, а затем очень медленно повернул голову и взглянул на свою мать. Все в его позе говорило, что ему бы хотелось обвить руки вокруг горла Офелии, и не так, как Оскар сделал со мной.
Мои глаза встретились с Тринити, и она улыбнулась. Она такая красивая, приличная и тихая. Внезапно она вселила в меня чувство страха, какое я никогда не испытывала с Кали. Эта девушка..она отличалась от Кали, она была похожа на оболочку, слишком счастливая, чтобы поглощать жизненную силу всех, кто находится рядом с ней. Она пила свое шампанское, и что сжалось внутри меня, словно у меня были самые ужасны спазмы во время месячных.
— Расторгнуть? — повторил Виктор, посмотрев вместо меня на Оскара.
Вместо того, чтобы ухмыльнуться и сказать его матери, что лучше бы умер, нежели бросил меня — что я ожидала — он задал ей этот вопрос, словно это важно.
— Думала это привлечет твое внимание, — сказала Офелия, все еще улыбаясь. Она не переставала это делать с момента, как мы вошли. Посмотрев на Аарона, я увидела, что, как и с Кали, он не стал бы колебаться и, если бы был шанс, убил эту женщину. Он оперся на здоровую ногу, больная рука осторожно прижата к боку. Но я не сомневалась, что и здесь он смог бы держать себя в руках. — Ты и Бернадетт расторгните брак, что никак не повлияет на линию наследства. — Офелия бокалом указала на Тринити. — Ты женишься на Тринити, а затем через предписанный период времени разведешься. Она возьмет половину твоих денег после ухода.
Вик поднял бровь, скрестив руки на груди.
— Ты все еще можешь трахать свою маленькую шлюху, — сказала Тринити, переместив свой тихий взгляд на Вика. — Если хочешь. Но у нас бы тоже получилось. Виктор, ты целеустремленный. Глядя на тебя, я это вижу. Куда больше, чем лидер какой-то жалкой, маленькой банды из старшей школы.
Был маленький момент, когда беседа могла развиться столькими способами. Я знала, почему Вик спросил о расторжении и о чем он думал. Я повел себя эгоистично, женившись на тебе. Ты небудешь в безопасности. Вот, что он тогда сказал. Это то, что он бы продумал, он был умен.
Я даже не дала Виктору возможности ответить. Вместо этого.. повела себя очень по- южному и ударила ребром ладони по носу Тринити с такой силой, что по комнате разнеслось эхо. Казалось, звук прервал музыку группы на помосте в конце комнаты.
— Ах.. — начала Тринити, смотря на пол, пока красные пятна капали на белый мрамор.