Кстати, еще это школа-интернат. Та же, что школа, где Дональд Ашер пытался засунуть меня в петлю и заставить своих друзей изнасиловать мое коматозное тело. Если честно, я предпочту, чтобы моя сестра ходила в школу Прескотт.
Аарон улыбнулся, но улыбка была немного язвительной. Он знал, что я так среагирую.
— Там безопасно, — сказал он, но я одарила его специфичным взглядом.
— Это так. Достаточно безопасно, что мы вломились и вы отрезали Дону яйца. Прости, если для меня этого довода недостаточно.
Он поднял брови, когда посмотрел на девочек. Все трое кружились, пока играли в какую-то танцевальную игру, отдаваясь музыке, которую мы не слышали. Но я была права, и он это знал: Оак Ривер прилегает к Оак Вэлли. Согласно сплетням, которые узнала, общежития имели общие помещения, поэтому старшие братья и сестры могли присматривать за младшими.
— Правда. Вот почему Оак Вэлли в четыре раза усилили свою охрану. Они мониторят все камеры в режиме реального времени, у них есть частная полиция с оружием, — Аарон снова посмотрел на меня, словно уже извинялся за то, что собирался сказать. — Я уже обсудил это с Виком, и ему понравилась идея.
Я лишь уставилась в ответ на Аарона, словно он, черт подери, выжил из ума.
— Ты издеваешься? Это не сестры Вика, они — наши. Не ему выбирать, куда они будут ходить, — Аарон какое-то время с грустью смотрел на меня, и я застонала. Семья, точно. У него вроде бы было права слова в этом, не так ли?
— Я не говорю, что ты должна решить сейчас, — продолжил он, потянувшись к моей руке своей здоровой.
Пока смотрела на него, до меня наконец дошло: если бы Аарон не спасся, была бы я мертва? Насколько близко были другие парни? Позволили бы они Аарону этот момент? Такое ощущение, что они отставали от него на минуты, но были ли эти минуты очень запоздалыми?
— Я бы умерла? — спросила я, когда он моргнул в ответ, а затем отвернулся. Когда Аарон убрал свою руку с моей и провел ею по своему лицу, я почувствовала, что уже получила ответ. — Кали почти побила нас?
— Нет, — сказал Аарон, слегка покачав головой, и снова посмотрел на меня, его прекрасный рот был слегка сжат. — Ты побила.
Какое-то мгновение мы просто смотрели друг на друга, пока эти слова доходили до сознания.
Но он прав, не так ли?
Это не Хавок облажался, а я.
Я должна быть королевой.
Встала с дивана, а Аарон позволил мне уйти, перенимая с меня обязанности няньки, чтобы я могла выйти и покурить.
— Не верится, что через несколько дней нам нужно вернуться в школу, — надо мной прозвучал темный голос. Я замерла и вышла на лужайку, обернувшись, чтобы обнаружить Каллума на крыше. Он сидел на краю, ноги свисали по сторонам. В руке он держал сигарету, и улыбнулся мне, когда я вскинула бровь в его направлении. Понятия не имею, как он забрался туда, его не было дома весь день. — Вот почему я выкуриваю одну за другой, — объяснил он, поднимая в разъяснении почти забитую пепельницу. — Потому что я ненавижу математику.
— Именно поэтому, да? — спросила я, и он кивнул, вытащив сигарету, а затем спрыгнув с крыши, словно ему это ничего не стоило. Кэл приземлился на корточки на траву, а затем выпрямился в растяжке, поднимая руки над головой. Его толстовка приподнялась достаточно, чтобы я смогла увидеть частичку его плоского живота. Во мне вспыхнуло желание, и я приложила ладонь к нему. — Курю, потому что до меня только что дошло, что, если бы Аарон не спас свою собственную жизнь, я могла бы быть мертва.
Какое-то время Каллум смотрел на меня, а затем засунул свои руки в карман толстовки.
— Мм, — сказал он, какое-то время выхаживая круги вокруг меня. — Нет, я так не думаю. У меня четкий выстрел, — Кэл замер рядом со мной, смотря на меня сверху вниз этими красивыми, голубыми глазами. Больше он не улыбался. — Но было близко. Очень близко, Берни.
— Аарон говорит, что это не Кали чуть не обставила нас, — начала я, давясь словами. Впервые начала думать, что мне здесь не место. Может, Оскар был прав, когда продолжал говорить, что я трещина в идеальности и слаженности Хавок. — Это была я.
На мгновение Кэл задумался, потянувшись, чтобы украсть мою сигарету. Он затянулся, пока обдумывал мои слова.
— Тебе следует следовать приказам Виктора, — признал он после нескольких минут молчания. Интересное замечание, как же долго Каллум обдумывал его, прежде чем озвучить. Это чертовски редкая черта. — И ты, блять, на самом деле должна перестать наказывать себя, — он отдал обратно то, что осталось от сигареты, когда я попыталась прогнать образ Кали, стоящей в углу сада и насмехающейся надо мной.
Вот, чем она была, — наказанием. Темный подарок самой себе.
— У тебя грязь под ногтями, — взамен сказала я.
Любому другому было почти бы сложно ее заметить. Никто на людях не подходил к Каллуму так близко. Но я видела ее, потому что он стоял в сантиметрах от меня.
— Это так, — заметил он, проверяя свои ногти, а затем поднял взгляд к моему. — Прости, я весь день выкапывал яму.
—Для информатора Оскара? — спросила я, потому что прошлой ночью упустила из взгляда ни единой капли крови на белой рубашке Оскара.
Он определенно убил кого-то вчера. А я, когда встретилась лицом к лицу со своим заклятым врагом, колебалась.
Каллум кратко кивнул, а затем снова улыбнулся и положил руку мне на голову. Когда так делает Виктор, это выглядит защищающе. Но почему-то, когда это делал Кэл — было нормально.
— Ага. Одна из наших девочек трахалась с офицером в «Банде грандиозных убийств», — Кэл на мгновение замолчал и нахмурился. — Раньше, то есть. Она раньше трахалась с ним, — он похлопал меня по голове, а затем опустил руку. — Ее информация была довольно-таки хорошей. Очень хорошей. «Банда грандиозных убийств» активно пытается перебраться на нашу территорию.
— Как что-либо из этого связано с Офелией и Тринити? — спросила, подавившись именем этой суки, когда оно вышло из моего рта.
Тринити Джейд. Господи Боже, какое пафосное, гребаное имя.
— Не знаю, — сказал Кэл, качая головой. — Но мы узнаем. Всегда узнаем, — какое-то мгновение он изучал меня, а затем поднял глаза к небу. — Темнеет, — я задрожала, когда он это сказал, но ничего не могла с этим поделать. Слышать, как Каллум Парк произносит слово «темнеет» этим глубоким, хриплым голосом, активирует самые мои первобытные инстинкты, начиная от выживания и заканчивая траханьем и всем что между. — Хочешь сыграть в игру?
— В какого рода игру? — обеспокоенно спросила я, смотря на него.
— В игру теней, — сказал он, отступая назад. — Ты прячешься, а я пытаюсь тебя найти, — должно быть что-то промелькнуло на моем лице, что выдало мои мысли, потому что он откинул голову в смехе. — О, Берни, не бойся. Ты — единственный человек, которому бы я никогда не навредил, — он опустил голову, а затем потянулся, чтобы убрать волосы с моего лица. — Ты сказала, что хочешь научиться красться в тени, верно?
— Сказала, но не думала, что будет игра в прятки, — я подумала про кладбище, насмешливый голос Найла и об этой ужасной песне «Tiptoe Through the Tulips with Me». Я сделала еще одну затяжку и опустила сигарету. — Но ладно. Да. Научи меня.
— Давай со ставками: сможешь прятаться от меня в течение пятнадцати секунд, тогда я дам тебе кое-что приятное, — он снял свой капюшон, и мне пришлось задержать маленький вдох из-за красоты его волос.
Они на самом деле были цвета солнца и переливались золотом. Хотела бы я видеть их почаще.
— Насколько приятное? — спросила я, разжимая руки. — Оральный секс? Хаэль обожает на это спорить.
— Даже лучше, — сказал Каллум, доставая упаковку жвачки из кармана толстовки. Распаковал одну ленту, сложил ее и засунул в рот. — А теперь, — он положил руки мне на плечи и наклонился ближе к лицу, от него пахло мятой и чем-то сладким. Запах так сильно отличался от его ауры, этого опасного вихря дыма и давно погребенных костей. — Ты бежишь, прячешься. Я в уме досчитаю до шестидесяти.
Каллум отпустил, я почувствовала, как нахлынула неожиданная волна адреналина. Это похоже на серьезную посттравматическую реакцию на идею пряток — одной из любимых игр Найла, в которую он играл со мной и Пенелопой в детстве. Я чуть не задохнулась, когда повернулась и побежала по саду, завернув за угол дома и прямиком к старому домику для игр. Он стоял тут годами и медленно загнивал.
Прятаться в доме кажется слишком очевидным, но под ним есть пространство, в которое я знала, что могу залезть, яма, вырытая первой и последней собакой Аарона. Вообще-то я помнила ее, этого прекрасного золотистого ретривера, которого его отец однажды ночью взял в бар и в итоге обменял на один из своих долгов. Никто так и не потрудился закопать яму, так что она осталась и была достаточно большой, чтобы скрыть мое тело.
Я упала в грязь коленями и сползла по земле, ругаясь про себя из-за боли в боку. Не могу, блять, дождаться, когда сниму эти швы.
Как только спустилась, то изо всех старалась контролировать дыхание. Это казалось невозможным, учитывая, что от адреналина мое сердце билось как табун бегущих лошадей. Ты справишься, говорила я себе, но затем обернулась и в темноте увидела прогнившее лицо Кали. У меня перехватило дыхание, и я чуть не закричала.
— Прятки? — насмехалась она. — Как уместно. Один из твоих худших кошмаров, а ты используешь его как игру.
Но я не использовала.
Доверяла инстинктам Кэла. Если он думал, что может научить меня двигаться так же, как и он, играя в детскую игру, тогда я сыграю.
Рука сжалась на моей лодыжке и вытащила тело из ямы, пока я изо всех сил пыталась проглотить крик. Каллум отпустил, как только я вылезла из домика, и встал, когда я перекатилась на спину и уставила на него.