— Что ж, тогда усугубляй эту ошибку, оставив меня здесь умирать, — огрызнулся я, заметив, что Дэвид вздрогнул, как побитый щенок. Неверная тактика. Он слишком слаб, чтобы на него можно было орать. Он просто сбежит.
— Послушай, Дэвид, — начал я, но не успел закончить предложение. Вместо этого мы оба застыли от звука другой машины снаружи.
Сука, блять, черт подери.
— Вот дерьмо, — пробормотал Дэвид, разворачиваясь и выбегая из комнаты, оставляя меня лежать здесь с нарастающей в животе яростью. Берни была права насчет Кали, насчет Дэвида. Насчет всего. Не то чтобы я сомневался в ней, но если выживу и выберусь отсюда, то хотел бы увидеть, как она утрет нос Оскару.
До меня дошел отдаленный звук того, как открылась и закрылась входная дверь, и я закрыл глаза, чтобы лучше сфокусироваться на бормотании голосов внизу. Через минуту на лестнице послышались шаги, и дверь в комнату открылась.
— В комнату, сын, — сказал Том, держа ту же винтовку, которую наставил на меня, когда я был в багажнике. Дэвид колебался достаточно долго, что Том отступил назад, а затем ударил сына винтовкой по позвоночнику, заставляя его споткнуться. — Живо.
Дэвид подчинился, пробираясь вперед и останавливаясь рядом с кроватью. Он посмотрел на меня с поистине окрашенным страхом взглядом.
— На колени, — приказал Том, и Дэвид начал бормотать. Мне потребовалась секунда, чтобы понять, что он молился. Он, блять, молился. Мальчик опустился на колени, и Том приставил дуло винтовки прямо к голове его сына. Теперь Дэвид дрожал, но продолжал бормотать эти тихие молитвы. — Что я говорил тебе по поводу того, что не нужно ошиваться вокруг, Дэвид?
— Я не ошивался, — прошептал Дэвид, его глаза были закрыты. — Я забыл куртку.
Просто..хотел взять куртку. Честно.
Том убрал винтовку, прижимая ее конец к полу.
— Ты ведь не начнешь болтать, не так ли? — спросил Том, но Дэвид энергично покачал головой.
— Нет. Не буду, — он открыл глаза и посмотрел на меня, в его взгляде где-то за страхом было спрятано извинение. — Я просто хочу пойти на танцы.
— Выметайся на хер отсюда, — огрызнулся Том, и Дэвид вскарабкался на ноги, сматываясь, пока я все еще лежал здесь на спине с полусогнутыми, раздвинутыми ногами, беспомощный, как в день своего рождения. Гнев подступал к горлу, но я не настолько глуп, чтобы открыть свой рот против психопата с винтовкой, в то время как все мои четыре конечности прикованы наручниками к кровати. Сила и храбрость не рождаются из открытого неповиновения. Это дерьмо надо контролировать с умом. — Ты, — засмеялся Том, взяв винтовку и приставив ее к моему вялому члену. Меня охватил холодный страх, но я сделал глубокий вдох и, не дрогнув, посмотрел в темные глаза мужчины. Монстры питаются страхом. Была ведь причина, по которой злодей никогда не убивал главного героя, так? Потому что смерть — это скучно. Страх, напротив, это что-то, что можно поглотить и слизать, как темный шоколад. Я оставался стойким. — Ты немного стар, но, готов поспорить, с таким большим членом мы сможем найти покупателя. Распуши свои каштановые волосы на голове..
— Когда придет время, ты умрешь, захлебываясь кровью, — спокойно ответил я, и Том рассмеялся.
Он снова приставил оружие к моему члену, и меня пронзила боль, от которой зрение затуманилось точками. Ох, блять, это больно. Но я не вздрогнул. Не сделал ничего. Вместо этого, чтобы справиться с болью, я подумал о своей девочке. По крайней мере, это наше соглашение с Бернадетт..если что-то случится с моим членом, она все еще могла удовлетворить свои потребности с Хавок, а мы все еще сможет быть вместе. От этой мысли меня передернуло, и я решаю даже не думать об этом.
— Громкие слова для того, кто прикован к кровати с торчащим членом, — сказал Том, пожимая своими гребаными, слабыми плечами. — Но не беспокойся. Ты не много стоишь без него, — он положил винтовку себе на плечо и направился к шкафу в другой стороне комнаты, доставая маленькую коробку и протягивая ее, словно мне было до этого дело. — Забудьте об обручальном кольце, — сказал он, раскрывая коробку и улыбаясь. — Этой ночью я попрошу Офелию выйти за меня замуж.
— Хочешь убедиться, что вы законно связаны, прежде чем она получит деньги? — спросил я, и Том рассмеялся.
— Чертовски верно, пацан, — сказал он, ухмыляясь, когда засунул кольцо в карман брюк и провел ладонью по своим тщательно уложенным волосам. Похоже, он стремился к образу пятидесятых, но потерпел неудачу. Поверьте мне: любой парень из Прескотта знал, как правильно зачесать волосы назад. Так не годилось. — Я вернусь с бензодиазепином2.
Том так сильно хлопнул дверью, что загремели картины в рамах. Одна из них — какое- то отвратительное масляное зрелище с изображением бакса — упала на пол.
Бензодиазепины.
Бензодиазепины — это такой вид наркотиков, включающих в себя рогипнол, он же рофикс, он же наркотик для изнасилования на свидании.
Ублюдок.
Мое дыхание участилось, и я поднял голову, чтобы взглянуть на запястье. Наручники прикреплены к этим толстым деревянным шпинделям, но был хороший шанс снять их, если я попробую ногой.
— Ты справишься, Аарон, — сказал я вслух, делая медленные, контролируемые вдохи, пока пульс не замедлился. — Ради Кары, ради Эшли, ради Хизер..ради Бернадетт.
Собравшись с духом, я дернул правой рукой так сильно, как только мог. Ослепительная и горячая боль пронзила тело. Я чувствовал, как протестовали мои кости и суставы, но мне было все равно. Если придется отгрызть собственную руку, как пойманный в каньоне койот, я это сделаю.
Я выберусь отсюда.
Дыши,дыши,дыши.
Я закрыл глаза и подумал о ночи, когда Хаэль и я отняли у Берни платье. Она боролась, как дикая кошка, царапала наши руки и лица. Помнил, как вернулся в машину и увидел, как Хаэль закрыл лицо руками.
— Что мы делаем, Аарон? — спросил он меня, голос был приглушен ладонями. Я не знал,какна это ответить. —Если онахочет проживать эту жизнь снами, ктомы такие, чтобы останавливать ее?
— Иногда, ты должен любить кого-то настолько, чтобы отпустить его, — вот, что я тогда сказал.
Снова дернул рукой так сильно, что на мгновение мое сердце остановилось, странное ощущение прошлось от кончиков пальцев до мозга. Вполне уверен, что только что сломал какую-то конечность. Но проигнорировал это.
Весь путь до дома Бернадетт мы следовали за ней. Мы смотрели за ней. Ни за что, черт подери, я не оставлю свою девочку в темноте в лифчике и трусиках. Даже если она этого не знала, мы ее берегли. А затем я трахал ее. Всю ночь напролет. Снова и снова.
Еще один сильный рывок рукой, и из меня вырвался крик, который невозможно было сдержать. Это не имело значения, ведь я слышал, как уехали Дэвид и Том. Факт того, что никто не охранял меня, означал, что у Офелии не было больше денег, чтобы держать в штате кого-то из нанятых ею головорезов. Сейчас она использует лишь объедки. Мы должны продолжать снижать ее денежный поток, если собираемся выиграть.
Мои мышцы напряглись для еще одной попытки, но разум перенесся в другую ночь.
— Ябоюсь,Аарон,—сказалаБерни,переплетаянашипальцы. Мы дышали и прижались друг к другу лбами, будучи голыми.
— Еслибоишься,то мынедолжныэто делать,—сказаля,и былсерьезен.
Еслибыядумаллишьосексе,тобылбы,какмойотец.Онтрахалвсе,чтодвигалось.
Этозаставиломою матьпокончить собой.
— Не секса, — прошептала она, пока терлась об меня. — Я боюсь, что если мы сделаем это, то станем очень близки друг другу. Если я отдам тебе свое сердце, ты заставишь меня истекать кровью?
И она отдала мне свое сердце. И я заставил ее истекать кровью.
Представил, что если бы умер здесь сегодня, то Берни с трудом бы восстановилась. Я не мог и не буду снова так с ней поступать.
С очередным криком я дернул рукой. Должно быть я на секунду отключился, потому что следующее, что я знал, это то, что моя рука свободна и лежит окровавленная и сломанная на кровати рядом со мной. «Если я отдам тебе свое сердце, ты заставишь меня истекать кровью?» — мой мозг нарисовал лицо Берни и держал эту картинку перед глазами, пока они не открылись, и я увидел, что умудрился сломать — помимо моей руки или запястья и что бы, блять, там не было.
Каркас кровати еще почти цел, но веретено, за которое я дергал, выскочило из горизонтальной части над ним. Похоже, на конце был штифт, который я умудрился отломать. С большим трудом, надо сказать. Кто бы не построил эту чертову кровать заслужил медаль, эта штука чертовски прочная.
Мое дыхание было прерывистым, когда попытался поднять руку, но безуспешно. Мое правое плечо кричало от боли, но если я не сдвинусь, то все было напрасно. Мне пришлось навредить себе просто так. Потребовалась пара попыток, но мои губы шевелились, произнося по слогам одно прекрасное слово. Бернадетт. Знаю, что это не здорово жить ради одного человека, но..я сжал мышцы живота в предвкушении боли, когда поднял руку, и с губ сорвался рваный всхлип, и я был рад, что никого не было рядом, чтобы его услышать.
Изо всех сил согнул правую ногу, напрягая пальцы в поисках шнурков. С очередным всхлипом, я упал обратно на кровать, весь вспотевший и с истекающим кровью запястьем. Я действительно сделал это, полностью разъебал свою руку. И все же, мое пулевое ранение тоже зажило не полностью. В итоге у меня будут шрамы и постоянная боль, как у Каллума.