Не совсем понимала, кого поимею первым, пока он не обвил длинные пальцы вокруг моего горла и вошел в меня, словно я была началом и концом его существования. Мне так никогда и не представилась возможность спросить, как мы закончили вместе в постели, учитывая, что я спала с Виком.
— Ты уговорил его на этот абсурд, — прорычал Хаэль, поднимаясь и, смеясь, качал головой. — Серьезно, чувак. Я понимаю, что мы должны играть осторожно, но это трусливый ход.
— Ты же не думаешь, что я собираюсь отдать этой нежной троллихе свои деньги? — спросил Вик, но его голос тоже был странным и немного пустым.
Но затем он снова посмотрел на меня, темно-фиолетовые волосы зализаны назад, один волос освободился и ниспадал на лоб. Если бы кто-то сказал мне, что он был призраком из пятидесятых, я бы поверила. Ну, за исключением рукава татуировок, который украшал цветом его мышцы. Он выглядел уверенным в себе, как и всегда.
— Не я психую, — сказала я, что абсолютно было фразой в стиле Берни.
Кроваво-красные волосы свисали с плеч, и я медленно моргнула, не отводя взгляд от глаз Виктора.
Я никогда не хотела быть чьей-то женой. Меня даже не заботило, что я была женой Вика. Это лишь клочок бумаги. Контракт на супружеское рабство, пара кандалов, признанных патриархатом, чтобы задушить и заковать меня. И все же от мысли о его расторжении, как ни в чем не бывало, сводило живот.
— То есть ты пойдешь сегодня вечером на ужин и скажешь ей? А что потом? — спросил Аарон, но я не слушала его.
Сосредоточилась на дыхании, как учил Каллум. Мой взгляд скользнул к Оскару. Он сидел поверх стола, длинные ноги сложены в коленях. На нем был костюм и галстук, и он выглядел как президент страны, а не как ученик дерьмовой, никчемной старшей школы.
Он знает, что я зла, и ничего не сделал. Я даже не была уверена, где мы находимся в наших отношениях. Он сказал, что отдаст мне себя, но что это значило? Что я должна сделать, чтобы расколоть этот орех?
— Так, к сведению, мне не нравится этот план, — заговорил Кэл, повторяя слова Аарона, сказанные в клубе, пока он попивал пэпси и спокойно курил сигарету. Копы здесь не были обычными школьными копами, но они здесь по причинам куда серьезнее, чем курение в здании. Они здесь из-за убийства, из-за убийств.. из-за нас. — Слишком похоже на потворство. Это запятнает репутацию Хавок, — Каллум замолчал, а затем медленно повернул голову, чтобы взглянуть на меня, голубые глаза, похожие на мечи, резали мое сердце. — Кроме того, тебя, блять, не заботят чувства Бернадетт?
— Я знаю, что чувствует Бернадетт, — медленно и спокойно, но угрожающе, сказал Виктор. Он раздражен из-за Кэла. Должен быть. Потому что я чувствовала, будто Каллум понимал меня так, как никогда не поймет ни один из остальных парней. У нас с ним была связь, которую невозможно выразить словами. Он понимал меня. — Потому что я чувствую то же самое. Но это неважно. Эти же чувства погубят нас, если мы позволим им быть. Мы согласимся на аннулирование брака и будем двигаться с этой точки. Может, я женюсь не девчонке, может и нет. Посмотрим.
Он встал из-за стола, а Аарон нахмурился и посмотрел на меня, словно спрашивая в порядке ли я. Видите, вот что выделяет его из числа остальных парней. Он подумал о том, чтобы спросить меня, даже если только глазами. Но Кэл уже знал. Оскара либо не заботило, либо заботило так сильно, что ему приходилось сидеть как чертовой статуе, чтобы сдержаться. Хаэль расстроен за меня, а Виктор.. он прав. Вероятно, он чувствует то же самое, что и я, до такой степени, что не произнесет, черт подери ни слова.
Черт.
Блять, черт, твою мать, черт.
Вик встал из-за стола, взяв свой поднос и выкинув мусор по пути. Факт того, что он позаботился о том, чтобы так сделать, учитывая наш полной контроль над школой, шокировал меня до глубины души.
Это также заставило меня встать и последовать за ним.
— Ну вот, началось, — сказал Хаэль, но как-то с облегчением.
Я вышла из дверей, обклеенных наклейками и разрисованных маркерами, и позволила им распахнуться за моей спиной, пока шла в ногу с Виктором.
— Хочешь, чтобы я вернула кольцо? — огрызнулась я, из-за чего он лишь рассмеялся.
Но он больше не мог скрывать от меня свои чувства, как не могла от него и я. Если бы мы оба могли поставить друг против друга постоянные щиты, то так бы и поступили. Мы всегда любили друг друга, но эта.. уязвимость? Она причиняла боль.
— Оставь кольцо, Берни, — сказал он, засунув сигарету между губами. Он курил, когда нервничал. Говорила же. Я, блять, говорила. — Ты знаешь, что это верный ход.
Я знала, и, черт его побрал за то, что заставил меня признать это дерьмо.
— Так и есть, — ответила, — но я ненавижу тебя за то, что смог понять это за слепотой твоей любви ко мне.
Это было сказано с безэмоциональным лицом, но каждое слово было правдой. Виктор знал это, так что он не улыбнулся или посмеялся в ответ. Лишь посмотрел на меня.
— Это не конец света, ладно? Я не удивлен, что она предложила нечто подобное. Я всегда предполагал, что она так сделает.
Посмотрела на него в ответ, и несколько секунд не могла понять, не совершит ли он харакири прямо здесь, в коридоре, если я осмелюсь спросить... или все это время он использовал меня. Виктор Ченнинг ужасен, не так ли? Он высокий и сильный, но еще временами он может быть холодным. Он держал меня здесь, когда мог бы освободить, и мы оба, блять, это знали.
— К черту, я люблю тебя, — выдохнула я, закрывая глаза и прижимая основание ладони к своей голове. Я слышала его смешок, но прямо сейчас он не сдвинулся ко мне ни на шаг. Школа была наполнена гребаным креозотом, так что, возможно, сейчас это было хорошей идеей. Все бы загорелось пламенем. — Катись в класс, Ченнинг.
— Ты тоже, Блэкберд, — огрызнулся он, словно мы едва ли знали друг друга.
Словно мы не были родственными душами, привязанными к одной и той же скале и готовые вместе пойти ко дну, лишь бы не быть разлученными.
Когда открыла глаза, Виктора уже не было, но мисс Китинг стояла в конце коридора, на ней был горчично-желтый пиджак с короткими рукавами, черная футболка и кроссовки. Ее рука была все еще перевязана, а на лице остались шрамы, но теперь она гораздо больше похожа на себя.
Действие Тинга исчезало, подумала я, облизав губы. Моя помада на вкус была как ненависть и сожаление или точнее, как ежевика и ваниль. Она была цвета посинения на мертвом теле. Я знала, какой это цвет, потому что видела его собственными глазами.
— Бернадетт, — сказала мисс Китинг, медленно идя в мою сторону, ее кроссовки скрипели по полу.
Эти полы чище, чем вы думаете, учитывая, что их так часто мыли и протирали. Моча, блевотина, сперма, слюна.. кровь. Что бы вы не назвали, это будет на полу школы Прескотт.
Я это ненавидела. Жду не дождусь, когда закончу школу. Хотела бы я закончить несколько месяцев назад, но собираюсь наслаждаться выходом отсюда. Только так смогу жить дальше, зная, что воспользовалась каждой секундой.
Я улыбнулась.
— Мисс Китинг, выглядите лучше, — моя улыбка была настолько фальшивой, что от нее болел рот, поэтому я бросила ее в бездну, разверзшуюся под моими ногами. Кали Роуз-Кеннеди мертва. Все, чего я хотела, сбывалось так, как должно было, и все же, я, как никогда раньше, была в таком глубоком дерьме. Танцевала с сыном враждующей банды в темном клубе с гудящей музыкой и сверкающими огнями. — Сара Янг снова зовет меня? Или на этот раз детектив Константин?
Заместитель директора слегка покачала головой, ее улыбка была куда менее фальшивой, чем моя.
— Ничего подобного. Мне просто было интересно, могу ли поговорить с тобой минутку наедине?
Я кивнула и последовала за ней по коридору в ее кабинет. Как только мы вошли и закрыли дверь, я сжала спинку одного из ее стульев, она отказывалась сесть. Если присяду, то начну ерзать, и она начнет гадать, почему. Не могла же сказать, что вела себя как маленькая сучка из-за того, что ничего не значило, и в то же время безразлично относилась к вещам, которые действительно имели значение, как, например, последний вечер с Кали.
— Как ты со всем справляешься? — спросила мисс Киттинг, но ее вопрос был настолько расплывчатый, что я вполне могла рассказать, о чем угодно из своей жизни, спокойно говорить об этом, а она бы даже не поняла, о чем.
— Справляюсь с чем? — вместо этого спросила, вынуждая ее внести в вопрос больше конкретики.
— Со всем, — повторила мисс Кититнг, намеренно игнорируя мой ход загнать ее угол. Со вздохом я обошла стул и опустилась на него. — Ты не обязана рассказывать мне, но я подумала, что тебе могло бы понравиться безопасное пространство, где можно поговорить.
Я наклонилась вперед на стуле и выдохнула.
— Вы когда-нибудь хотели, чтобы все оставалось прежним, но одновременно и изменить все? — спросила я, и она медленно кивнула, словно на самом деле подумала об этом. — Вот, что я сейчас чувствую.
Мисс Китинг с грустью посмотрела на меня.
— Я должна из лучших побуждений сообщить тебе, что больше не буду отвечать ни за что, касающееся тебя или твоих друзей. Все, что скажут твои учителя — или твои родители, даже если ты эмансипирована, — будет передано непосредственно в полицию.
Спустя мгновение я просто встала и вышла из комнаты. Вместо того, чтобы вернуться на занятие, вышла на улицу и села на крышу желтого Файерберд14, жалея, что это не Камаро и думая, когда же, блять, я смогу сеть за руль Эльдорадо.
Мне так сильно это нравится, что даже больно,
Словно солнечный свет, пададающий через окно, белый как
сливки на выбившихся простынях.
Мне это нравится так сильно, что я ненавижу тебя,