Кроме того, мы должны осудить попытки заставлять заключенных делать работу, которой впоследствии они не смогут жить по отбытии наказания. Индиана, например, есть штат, который очень много говорил об образцовом устройстве своих тюремных учреждений. Однако, согласно опубликованному в 1908 году отчету школы местной исправительной тюрьмы, оказывается что 135 человек были заняты выделкой цепочек, 207 шитьем рубашек и 255 работали в литейной мастерской: всего 597 человек по 3 специальностям. Но у сидящих в исправительной тюрьме заключенных насчитывалось всего 59 профессий, из которых 39 были связаны с сельским хозяйством. Между тем, Индиана, как и другие штаты, заявляет, что она тренирует своих заключенных, подготовляя к профессиям, которыми они смогут впоследствии зарабатывать себе существование.
Фактически же Индиана посадила их на работу по приготовлению цепочек, рубашек и щеток, – последние изготовлялись для компании Луизвилль Фэнси Гросери Ко. Но выделка щеток есть ремесло, монополизированное главным образом слепыми, а шитье рубашек делается женщинами, и наконец в штате есть только одна фабрика цепочек, на которую выпущенные арестанты не могут даже надеяться попасть на работу. Таким образом весь план обращается о жестокую комедию.
Если таким образом штаты помогают лишь грабить этих несчастных на такие громадные суммы, то не настало ли время дли организованных рабочих прекратить эту пустую болтовню и настаивать на приличном вознаграждении для заключенных, равном тому, которое рабочие требуют для себя? Этим путем они убили бы самую возможность превращения заключенного во врага интересов рабочего класса. Я уже сказала, что тысячи заключенных, не обученных никакому ремеслу, без всяких средств к жизни, выбрасываются назад на общественную арену. Эти мужчины и женщины должны жить, ибо даже бывший арестант имеет потребности. Тюремная жизнь сделала их антиобщественными существами, и наглухо закрытые двери, которые встречают их всюду по освобождении, не смягчают их горечи. Неизбежным результатом всего этого является то, что они образуют те свободные от дела кадры, из которых фабрикуются стачконарушители, сыщики и полицейские, готовые на все по приказу хозяина. Таким образом организованные рабочие своей глупой оппозицией работы заключенных подрывают сами свои собственные интересы и помогают создать те ядовитые газы, «которые мешают всякой попытке улучшить их положение. Если рабочий хочет избежать этого, он должен настаивать на праве заключенных на труд, он должен встретить их, как братьев, принять их к себе в организацию и с их же помощью пойти против той системы, которая давит их обоих.
В заключение я должна указать на то, что все начинают понимать несправедливость и жестокость судебных приговоров. Те, кто верит в грядущую перемену и работает для нее, скоро приходит к заключению, что каждый человек должен иметь шанс и возможность проявить свои хорошие стороны. Но как он может это сделать, когда на нем висит приговор тюремного заключения на 10, 15 или 20 лет? Надежды на свободу и счастливый случай есть единственный стимул к жизни особенно для заключенного. Общество грешило против него слишком долго, – и должно ему дать хоть это. Я не верю особенно, чтобы общество согласилось на это, и не верю, что вообще может произойти действительное улучшение в этом отношении, пока не будут уничтожены навсегда самые условия, воспитывающие и тюремщика, и арестанта.
«Из его уст красная, красная роза!
Из его сердца белая роза!
Ибо кто может сказать каким странным путем
Христос исполняет свои желания,
Раз даже сухой жезл, который нес пилигрим,
Зацвел вдруг на глазах Папы.
Патриотизм. Угроза свободе
Что такое патриотизм? Есть ли это любовь к нашей родине, к месту наших детских воспоминаний и надежд, мечтаний и ожиданий? Есть ли это место, где в детской наивности мы следили за плывущими облаками и удивлялись, почему мы также не можем улететь с ними? Место, где мы считали миллиарды сверкающих звезд, боясь, что это все чьи–то глаза, пронизывающие наши души? Есть ли это место, где мы слушали пение птиц и желали иметь крылья, чтобы лететь с ними в далекие земли? Или место, где мы сидели на коленях матери, завороженные удивительными рассказами о великих подвигах и завоеваниях? Вообще есть ли это место, где на каждом шагу нас охватывают милые и дорогие воспоминания о счастливых радостных днях детства?
Если это есть патриотизм, то очень немногих американцев можно заставить быть патриотами, так как место их детских игр давно обращено в фабрику, завод или рудники, а оглушающий стук машин заменил собой пение птиц. Мы не можем также слушать рассказы о великих деяниях, так как наши матери не могут рассказывать нам ничего другого кроме истории страдания, горя, слез и нищеты.
Что же такое патриотизм? Доктор Джонсон говорит: «патриотизм есть последний аргумент прохвостов».
Лев Толстой, величайший противник патриотизма нашего времени, определяет его, как принцип, который оправдывает подготовку массовых убийц; как ремесло, которое требует более тщательной тренировки в деле убийства человека, чем приготовление необходимых нам вещей, как обувь, платье и дома; как занятие, которое обеспечивает лучшие доходы и большую славу, чем труд обыкновенного рабочего.
Гюстав Эрве, другой великий анти–патриот, справедливо называет патриотизм предрассудком гораздо более вредным, грубым и бесчеловечным, чем религия. Религия явилась результатом неспособности человека объяснить естественные явления природы. Когда первобытный человек слышал гром или видел молнию, он не мог объяснить себе ни того, ни другого и поэтому решил, что сзади этих явлений таится сила гораздо большая, чем он сам. Также он видел сверхъестественную силу в дожде и в других переменах в природе. Патриотизм же наоборот есть предрассудок, искусственно созданный и поддерживаемый целой сетью лжи и неправды, предрассудок, лишающий человека самоуважения и достоинства и увеличивающий его высокомерие и гордость.
Действительно высокомерие, гордость и эгоизм являются составными частями патриотизма. Иллюстрируем это примерами. Патриотизм полагает, что наш земной шар разделен на маленькие участки, каждый из которых окружен железной решеткой. Те, кто имел счастье родится в определенном месте, считают себя лучше, благородней, интеллигентней, чем живые существа, обитающие в других местах. Поэтому тот, кто живет на данном избранном месте, должен сражаться, убивать и если нужно умереть, стараясь навязать свое превосходство другим.
Обитатели других мест рассуждают таким же образом, и в результате с самого раннего детства ум ребенка отравлен историями, от которых стынет кровь, относительно немцев, французов, итальянцев, русских и т. д. Когда ребенок достигает зрелого возраста, он уже весь проникнут убеждением, что сам бог избрал его для защиты его страны против нападений или вторжений иностранцев. Именно для этой цели мы требуем увеличения армии и флота, требуем больше броненосцев и амуниции. Для этой цели Америка в течение короткого времени истратила 400.000.000 долларов. Только подумайте – 400.000.000 долларов отняты из того, что произведено народом. Ибо, конечно, не богатые доставляют средства на патриотизм. Богатые – космополиты, им удобно и хорошо везде во всяком государстве. Мы в Америке знаем это слишком хорошо. Разве наши богатые американцы не являются французами во Франции, германцами в Германии и англичанами в Англии? И разве они не тратят с изящным равнодушием средства, созданные трудом фабричных детей и рабов в Америке? Таков их патриотизм, который позволяет им посылать соболезнующие телеграммы различным деспотам вроде русского царя, когда с ним случается несчастье, – как это сделал президент Рузвельт от имени своего народа, когда великий князь Сергей был убит русскими революционерами.
Этот патриотизм готов поддерживать архиразбойника и убийцу президента Диаца, когда он убивал людей тысячами в Мексике, и даже готов помогать ему арестовывать мексиканских революционеров на американской почве и держать их в американских тюрьмах без всякого к тому повода или основания.
Но, конечно, патриотизм предполагается не только для тех, кто имеет власть и деньги, а для всего народа. Это напоминает нам исторический рассказ о Фридрихе Великом, интимном друге Вольтера, который сказал: «Религия есть обман, но ее нужно поддерживать для народа».
Патриотизм – очень дорогое учреждение, – в этом нельзя сомневаться после указываемых нами ниже цифр. Прогрессивное увеличение расходов на крупнейшие армии и флоты всего мира в течение последней четверти века таково, что должно поразить каждого вдумчивого экономиста. Чтобы дать вкратце представление об этом, мы разделим время от 1881 года до 1905 года на 5–летние периоды и сравним расходы на армию и флот главных наций в первом и последнем периоде. Получаем следующие цифры: расходы Великобритании увеличились с 2.101.848.936 долларов до 4.143.226.885 долларов; Франции – с 3.324.500.000 долларов до 3.445.109.000 долларов; Германии – с 725.000.200 долларов до 2.700.375.600 долларов; Америки – с 1.275.500.750 долларов до 2.650.900.450 долларов; России – с 1.900.975.500 долларов до 5.250.445.100 долларов, Италии – с 1.600.975.750 долларов до 1.755.500.100 долларов; Японии – с 182.900.500 долларов до 700.925.475 долларов.
Военные расходы каждой из этих наций увеличились за каждый из 5–летних периодов. В течение всего промежутка от 1881 года до 1905 расходы Англии на армию увеличились в 4 раза, Америки в 3 раза, России в 2 раза, Германии на 35%, Франции на 15%, и Японии почти на 500%. Если мы сравним расходы на армии с цифрой всех расходов за те же 25 лет, кончая 1905 годом, то пропорциональное увеличение выражается следующими цифрами: в Великобритании с 20% до 37%, в Америке с 15% до 23%, во Франции с 16% до 18%, в Италии с 12% до 15% и в Японии с 12% до 14%. С другой стороны, интересно отметить, что в Германии наблюдается уменьшение с 68% до 25%, но это объясняется огромным увеличением имперских расходов на другие расходы; фактически же расходы на армию за периоды 1901–1905 гг. были выше, чем в любой из предыдущих 5–летних периодов. Статистика показывает, что странами с наибольшими военными расходами соответственно общей сумме доходов являются по порядку: Англия, Америка, Япония, Франция и Италия.