Да, меня можно считать врагом женщины, но, если я смогу помочь ей прозреть, я не буду жаловаться.
Беда женщины не в том, что она не может выполнять работу мужчины, а в том, что она тратит свою жизненную силу, чтобы его превзойти, из-за вековой традиции, которая сделала ее физически неспособной за ним поспевать. О, я знаю, что некоторым это удалось, однако какой ценой, какой ужасной ценой! Значение имеет не выполняемый женщиной вид работы, а качество выполняемой ею работы. Она не может придать избирательному праву или бюллетеню нового качества и не может получить от него ничего, что повысит ее собственное качество. Ее развитие, ее свобода, ее независимость должны проистекать от нее и благодаря ей самой. Во-первых, утверждением себя как личности, а не сексуального товара. Во-вторых, отказом кому-либо в праве на ее тело, отказом рожать детей, если она этого не хочет; отказом от служения Богу, государству, обществу, мужу, семье и т. д., опрощением, но углублением и обогащением своей жизни. То есть попыткой познать смысл и содержание жизни во всей ее сложности, освободиться от страха перед общественным мнением и общественным осуждением. Только это, а не голосование освободит женщину, сделает ее дотоле неведомой миру силой, силой подлинной любви, мира, гармонии; силой божественного, животворящего огня, создательницей свободных мужчин и женщин.
Трагедия женской эмансипации
Я начну с признания: несмотря на все политические и экономические теории, рассматривающие фундаментальные различия между разными группами внутри человеческого рода, независимо от классовых и расовых отличий, независимо от всех искусственных границ между правами женщин и мужчин, я считаю, что существует точка, где эти различия могут встретиться и вырасти в одно совершенное целое.
Этим я не хочу предложить мирный договор. Всеобщий социальный антагонизм, овладевший ныне всей нашей общественной жизнью, вызванный силой противоположных и противоречивых интересов, рассыплется в прах, когда переустройство нашей общественной жизни, основанное на принципах экономической справедливости, станет реальностью.
Мир или гармония между полами и людьми не обязательно зависят от поверхностного равенства людей, это не призыв к устранению индивидуальных особенностей и свойств. Проблема, которая стоит перед нами сегодня и которую предстоит решить в ближайшем будущем, состоит в том, как быть самим собой и в то же время пребывать в единстве с другими, глубоко чувствовать вместе со всеми людьми и при этом сохранять собственные характерные черты. Это представляется мне основой, на которой масса и личность, истинный демократ и истинная индивидуальность, мужчина и женщина могут встретиться без антагонизма и противостояния. Не «прощайте друг друга» должно быть девизом, а скорее «понимайте друг друга». Часто цитируемая фраза мадам де Сталь «Все понять – значит все простить» никогда меня особенно не привлекала, от него попахивает исповедальней, прощение ближнего выражает идею фарисейского превосходства. Ближнего достаточно понимать. Это допущение отчасти отражает фундаментальный аспект моих взглядов на эмансипацию женщины и ее влияние на всех женщин.
Эмансипация должна позволить женщине быть человеком в самом прямом смысле этого слова. Все в ней, что жаждет самоутверждения и активности, должно достичь своего полного выражения, все искусственные преграды должны быть разрушены, а дорога к большей свободе должна быть очищена от всех следов многовекового подчинения и рабства.
Это было первоначальной целью движения за женскую эмансипацию. Однако достигнутые до сих пор результаты изолировали женщину и лишили ее источника того счастья, которое так ей необходимо. Одна лишь внешняя эмансипация сделала из современной женщины искусственное существо, напоминающее продукты французского садоводства с его причудливыми деревьями и кустарниками, пирамидами, колесами и венками – все, что угодно, кроме тех форм, которые служили бы выражением ее собственных внутренних качеств. Такие искусственно выращенные растения женского пола встречаются в большом количестве, в особенности в так называемой интеллектуальной сфере нашей жизни.
Свобода и равенство для женщины! Какие надежды и чаяния пробуждали эти слова, когда их впервые произнесли некоторые из благороднейших и смелейших душ той поры. Солнце во всем своем свете и славе должно было подняться над новым миром, в этом мире женщина должна была свободно распоряжаться своей судьбой – цель, безусловно, достойная большого энтузиазма, мужества, настойчивости и неустанных усилий огромного множества первопроходцев, мужчин и женщин, пошедших ва-банк против мира предрассудков и невежества.
Мои надежды также устремляются к этой цели, однако я считаю, что эмансипация женщины в том виде, в каком ее интерпретируют и практикуют сегодня, этой великой цели не достигла. Сейчас женщина, если она действительно хочет быть свободной, стоит перед необходимостью эмансипации от эмансипации. Это может показаться парадоксальным, но тем не менее это чистейшая правда.
Чего добилась женщина благодаря своей эмансипации? Равных избирательных прав в нескольких странах. Очистило ли это нашу политическую жизнь, как предсказывали многие благонамеренные защитники? Разумеется, нет. Кстати, людям со здравым смыслом пора перестать говорить о коррупции в политике тоном школьного наставника. Коррумпированность политики не имеет ничего общего с нравами или развращенностью различных политических деятелей. Ее причина всецело материальная. Политика – это отражение делового и промышленного мира, чьи девизы таковы: «Благословеннее брать, чем давать», «Купить дешево и продать дорого», «Одна грязная рука моет другую». Нет никакой надежды даже на то, что женщина с ее правом голоса когда-либо очистит политику.
Эмансипация принесла женщине экономическое равенство с мужчиной, то есть она может сама выбирать себе профессию и ремесло, но, поскольку ее вчерашние и сегодняшние физические тренировки не снабдили ее необходимой силой для соревнования с мужчинами, она часто вынуждена исчерпывать всю свою энергию, расходовать свою жизненную силу и напрягать все нервы, чтобы достичь рыночной ценности. Очень немногим удается добиться успеха, поскольку женщины учителя, врачи, юристы, архитекторы и инженеры не пользуются таким же доверием, как их коллеги-мужчины, и не получают равного вознаграждения. А те, кто достигает этого заманчивого равенства, обычно делают это за счет собственного физического и психического благополучия. Что же касается до огромной массы работающих девушек и женщин, то насколько оказывается обретена независимость, если узость и несвобода дома сменяются узостью и несвободой фабрики, потогонного производства, универмага или конторы? Кроме того, на многих женщин ложится бремя ухода за «домом, милым домом» – холодным, тоскливым, безалаберным, неприветливым – после тяжелого рабочего дня. Славная независимость! Неудивительно, что сотни девушек так охотно принимают первое предложение руки и сердца, устав от своей «самостоятельности» за прилавком, швейной или пишущей машинкой. Они так же радостно стремятся выйти замуж, как и девушки из среднего класса, жаждущие сбросить ярмо родительской опеки. Так называемая независимость, которая ведет к зарабатыванию только самого необходимого для существования, не настолько соблазнительна, не настолько идеальна, чтобы можно было ожидать, что женщина пожертвует ради нее всем. Наша восхваляемая независимость есть, в конце концов, не что иное, как медленный процесс притупления и удушения женской природы, ее любовного инстинкта и ее материнского инстинкта.
Тем не менее положение девушки-работницы гораздо естественнее и человечнее положения ее, казалось бы, более удачливой сестры в более культурных профессиональных кругах – учительницы, врача, юриста, инженера и т. д., которые должны делать достойный вид, в то время как внутренняя жизнь опустошается и мертвеет.
Узость существующей концепции женской независимости и эмансипации, боязнь любви к мужчине, который не равен ей в социальном отношении, страх, что любовь лишит ее свободы и независимости; ужас, что любовь или радость материнства только помешают ей в полной мере соответствовать своей профессии, – все это вместе делает эмансипированную современную женщину вынужденной весталкой, а жизнь с ее великими просветляющими печалями и ее глубокими, чарующими радостями проходит перед ней и катится дальше, не касаясь и не захватывая ее души.
Эмансипация, как понимают большинство ее приверженцев и выразителей, слишком узка, чтобы позволить безграничную любовь и экстаз, которые содержатся в глубоких чувствах истинной женщины, возлюбленной, матери, в свободе.
Трагедия самостоятельной или экономически свободной женщины заключается не в слишком большом, а в слишком малом количестве подлинной жизни. Правда, она превосходит сестру прошлых поколений в познании мира и человеческой природы, именно поэтому она глубоко чувствует недостаток существа жизни, которая одна только и может обогатить человеческую душу и без которой большинство женщин сделались простыми профессиональными автоматами.
То, что такое положение дел должно было наступить, предвидели те, кто понимал, что в области этики еще осталось много разлагающихся руин эпохи бесспорного мужского превосходства, руин, по сию пору считающихся полезными. И что еще важнее, без них не может обойтись немалое число эмансипированных. Всякое движение, имеющее целью разрушение существующих институтов и замену их чем-то более передовым, более совершенным, имеет последователей, в теории стоящих за самые радикальные идеи, но в повседневной практике тем не менее подобных посредственным филистимлянам, притворяющимся респектабельными и требующим почитания от своих противников. Есть, например, социалисты и даже анархисты, выступающие за то, что собственность есть грабеж, но возмущающиеся, если кто-нибудь задолжал им полдюжины булавок.
Таких же филистимлянок можно найти в движении за женскую эмансипацию. Желтые журналисты и бесцветные литераторы нарисовали образы эмансипированной женщины, от которых волосы добропорядочного гражданина и его скучной спутницы встают дыбом. Каждую суфражистку изображали некой Жорж Санд, абсолютно пренебрегающей моралью. Для нее не было ничего святого. Она не уважала идеальные отношения между мужчиной и женщиной. Короче говоря, эмансипация означала только безрассудную жизнь похоти и греха, независимой от общества, религии и морали. Защитницы женских прав крайне возмущались таким извращением и, лишенные юмора, прилагали все усилия, чтобы доказать, что они вовсе не так плохи, как их малюют, а как раз наоборот. Конечно, пока женщина была рабыней мужчины, она не могла быть доброй и чистой, но теперь, когда она свободна и независима, она докажет, насколько хорошей она может быть и что ее влияние окажет очищающее воздействие на все институты в обществе. Действительно, движение за права женщин разорвало многие старые оковы, но оно же и создало новые. Великое движение за