Советы по-прежнему были готовы оставить прибытие югославской торговой делегации на свое полное усмотрение, но посол Шуменкович открыто заявил, что это трудно сделать на практике и что в этом направлении было бы хорошо, по согласованию с советской стороной, выпустить соответствующее публичное заявление во избежание злонамеренных и неточных комментариев. Советы также ожидали информации о точном составе делегации, дате ее прибытия в Москву и маршруте движения. Шуменкович попросил разрешения проинформировать турецкую сторону, опасаясь, что дальнейшие действия по могут привести к ситуации, когда они получат информацию из других источников, что поставит югославского посла в крайне затруднительное положение [146].
Чинкар Маркович ответил, что как можно быстрее пришлет информацию о составе югославской делегации, а также об отношениях с турецкими представителями[147]. 16 апреля он сообщил Шуменковичу, что на следующий день правительство Югославии опубликует официальную информацию об отъезде югославской делегации в Москву. Он объявил, что югославскую переговорную группу возглавят бывший министр Милорад Джорджевич[148] и помощник министра торговли и промышленности Сава Обрадович, и что в состав делегации войдут еще несколько официальных лиц, имена которых они сообщат позже. Было решено, что югославская миссия поедет через Бухарест, поэтому советской стороне было предложено выдать необходимые визы ее членам. Он рассчитывал, что делегация отправится в путь в течение недели[149].
Действительно, 18 апреля белградская газета «Политика» сообщила о решении отправить в Москву югославскую делегацию для проведения торговых переговоров с Советским Союзом и о том, что ее возглавит Милорад Джорджевич [150].
В тот же день Чинкар Маркович проинформировал югославских представителей за границей о скором отбытии югославской торговой делегации в Советский Союз для заключения торгового соглашения и отдал распоряжение проинформировать представителей стран пребывания об этом югославском шаге. Он указал, что Югославия в условиях неминуемой опасности войны нуждается в сырье, которое можно было получить только из СССР и США. Кроме того, Советский Союз принимал во внимание поставки туда хлопка и масла.
Чинкар Маркович отметил, что речь идет не об установлении официальных дипломатических отношений, а о том, что это важный шаг на пути к нормализации югославско-советских отношений[151]. Советская сторона вскоре была официально проинформирована о составе югославской делегации через посла Терентьева. Было вновь подтверждено, что югославских переговорщиков возглавят Милорад Джорджевич и Сава Обрадович, а в состав делегации войдут вице-президент Национального банка Любиса Микич, Рудольф Бичанич, директор Управления внешней торговли, промышленник Иван Авсенек, советник МИДа Владислав Маркович и секретарь делегации Драго Залар. Делегацию будут сопровождать корреспонденты агентства «Авала», а также представители Центральной пресвитерии.
Югославская торговая делегация начала переговоры в Москве 20 апреля 1940 г.[152] Об этом был проинформирован посол Терентьев. Советы были проинформированы о том, что Джорджевич и Обрадович получили полномочия своего правительства на подписание соответствующих соглашений с Советами [153].
Специфика внешнеполитической позиции Югославии по отношению к Великобритании и Франции и экономическая зависимость от Германии и Италии определили осторожный подход к заинтересованным великим державам, которые, в свою очередь, внимательно следили за советскими усилиями, направленными на усиление влияния на Балканах.
Из-за особой деликатности отношений с Италией Чинкар Маркович 17 апреля пригласил итальянского посла в Белград, чтобы лично проинформировать его о югославских мотивах начала торговых переговоров с Советским Союзом. Он указал, что югославское правительство было вынуждено их начать из-за вызывающей тревогу нехватки ключевого сырья — нефти, хлопка и железа, которые в связи с военными обстоятельствами можно закупить исключительно на советском или американском рынке.
С югославской точки зрения, поставки из Соединенных Штатов были бы проблематичными из-за большого расстояния и надежного англо-французского контроля. Он заявил, что это была основная причина, по которой правительство Югославии решило начать переговоры с Советским Союзом о заключении торгового соглашения на основе режима наибольшего благоприятствования. Он сообщил итальянскому посланнику, что предварительные переговоры, проведенные с этой целью, дали положительные результаты и что югославская делегация во главе с Джорджевичем скоро отправится в Советский Союз.
Посол Италии прямо спросил, не является ли этот шаг началом установления официальных дипломатических отношений. Ему было сказано, что этот вопрос будет рассмотрен после завершения торговых переговоров, если они завершатся положительным результатом. В тот же день, учитывая специфику межгосударственных отношений, Чинкар-Маркович позвонил послу Германии и сообщил ему об этом[154].
Со своей стороны, итальянский посланник оценил, что новость об отъезде югославской делегации в Москву освещалась в белградской прессе контролируемым и сдержанным образом, и что в самом начале официальных переговоров говорилось, что более не будет присутствовать антисоветская нота в югославской внешней политики, что было одной из ее особенностей десятилетней давности. Он отметил, что переговоры были положительно восприняты левыми и патриотическими кругами страны. Он также считал, что англо-французская пропаганда хотела их представить как новое выражение антиитальянской и антинемецкой позиции югославского правительства, которую он считал абсурдной, учитывая, что большинство стран имеют регулярные дипломатические и торговые связи с Советами [155].
Со своей стороны, советские разведывательные структуры пришли к выводу, что Италия готовилась атаковать Югославию в середине апреля 1940 г., но начало югославско-советских экономических переговоров повлияло на итальянское правительство, чтобы то отказалось от такого намерения и частично вывело свои вооруженные силы из Югославии. У Югославии есть надежда, что в случае итальянского нападения, Франция ей поможет[156].
В посольстве Италии в Белграде высказывались предположения, что решение югославского правительства начать торговые переговоры с Советским Союзом якобы вызвало правительственный кризис. Утверждалось, что лидер словенского духовенства и председатель сената Антон Корошец являлся решительным противником отъезда югославской торговой делегации в Москву и что он угрожал покинуть правительство и присоединиться к оппозиции[157].
Ходили также слухи, что отставка Михи Крека и арест главы Драва бановины Марка Натлачена последуют в ближайшие дни как выражение несогласия с политикой начала переговоров и сближения Королевства Югославия с Советским Союзом [158].
В отличие от них, белградские интеллектуалы, собравшиеся вокруг Сербского культурного клуба, приветствовали объявление о начале югославско-советских торговых переговоров как введение в установление дипломатических отношений с Советским Союзом, подчеркнув, что это было исправление ошибки, сделанной между 1928 и 1933 гг. По их мнению, это был самый благоприятный момент для взаимного признания[159]. Отправной точкой было то, что отношения с Советским Союзом до тех пор не были установлены по чисто внутренним, а не внешнеполитическим причинам, и что обстоятельства, в которых оказалось югославское королевство, неизбежно вынуждали поддерживать хорошие отношения со странами, заинтересованными в Балканах[160]. Вот почему большое внимание уделялось будущему сближению с Советским Союзом, в котором сербские интеллектуалы видели естественного преемника бывшей Российской империи.
Аналогичная дипломатическая процедура с целью предварительного информирования была запланирована для британского поверенного в делах, когда помощник министра иностранных дел Смилянич вызвал его к себе домой вечером 17 апреля и сообщил о своем намерении сказать ему лично, прежде чем об этом было объявлено общественности, что югославское правительство решило начать торговые переговоры с Советским Союзом. Он подчеркнул, что посол Югославии в Лондоне об этом официально проинформирует британское правительство. Смилянич считал, что начало торговых переговоров должно стать началом установления официальных дипломатических отношений с Советским Союзом.
На вопрос британского поверенного в делах, о чем идет речь, Смилянич ответил, что Югославия намеревается покупать нефть и хлопок в Советском Союзе, которые она с трудом закупала на свободном рынке и которые, по его мнению, могли быть легко транспортироваться, при благоприятном исходе, по Дунаю и Черному морю. Он указал, что Югославия, вероятно, будет экспортировать табак и живой скот в Советский Союз. Британский дипломат поинтересовался дальнейшими шагами югославского правительства, но Смилянич уклонился от прямого ответа, указав, что югославская дипломатия в отношении СССР определилась с 1933 г., когда югославское правительство подписало пакт, определяющий агрессора, с советским правительством и правительствами других стран. Британцы считали, что соглашение о покупке советской нефти будет благоприятным для Великобритании и ее военных усилий, если количество советской нефти, поставленной в Югославию, сократит общую квоту, поставляемую в Германию Советским Союзом. По хлопку ситуация была менее благоприятной. В принципе, британское соглашение с Югославией о непредвиденных обстоятельствах импорта хлопка не помешало Югославии закупать хлопок в Советском Союзе. Они рассматривали возможность включения всего будущего экспорта советского хлопка в Югославию в общую квоту на импорт хлопка, установленную для каждого квартала.