Все, кто ехал, были вооружены, даже сугубо гражданские на вид люди, и поэтому вежливы друг с другом. Все одеты в солдатскую либо офицерскую форму без знаков отличия. У некоторых на фуражках, как и у Анастаса, были красные звезды, на папахах – кумачовые ленточки, но другие выглядели обывателями, никак не проявляли отношения к новой власти, помалкивали. Люди часто сменялись, но теплушки всегда были набиты битком, многие спали сидя.
Анастас не выпускал из рук свой мешок с вещами и припасами. На каждой остановке в поезд подсаживались воры, по ночам обшаривали карманы спящих, вытаскивали чемоданы и мешки и с добычей выпрыгивали из вагонов на ходу.
Анастас давно подготовил сообщение для товарища Ленина. Он точно знал, что доложит сначала об успехах Бакинской коммуны и большевистской организации Закавказья[66], затем – о проблемах и, в‐третьих, если товарищ Ленин спросит, расскажет о гибели Шаумяна и Джапаридзе. Но теперь по пути до Москвы Анастас передумал и пересочинил в уме свой доклад. Он решил ничего не говорить о проблемах бакинских большевиков; он увидел, что перед Лениным, перед правительством Советской России стоят тысячи проблем; он увидел огромную страну, погруженную во мрак, холод и беззаконие. Там, откуда он ехал, по крайней мере было тепло.
Стенографический отчет VII Всероссийского съезда советов, 1920 год
В Москве его поселили в самом центре, в гостинице «Метрополь», вместе с другими делегатами съезда по четыре человека в номере. Анастас помылся. Ему дали талоны на еду, и в ресторане гостиницы он поужинал горячей кашей с черным хлебом – хлеб был очень плохой, кислый и непропеченный, но зато неограниченно, ешь сколько влезет.
Соседи по комнате, все трое, были из Барнаула, очень спокойные люди постарше Анастаса, судя по манерам, из бедной разночинной интеллигенции, доброжелательные, без гонора.
Все четверо сошедшихся в одном номере мужчин были измучены долгой дорогой и теперь счастливы согреться и отдохнуть. Они с удовольствием называли друг друга «товарищ» и много шутили, но не сильно откровенничали. Анастас тоже помалкивал. За годы нелегальной работы привык быть осторожным с малознакомыми людьми, даже с однопартийцами.
Делегатам полагался обязательный медицинский осмотр. Анастас впервые за несколько лет побывал в руках настоящего врача. Его подробно расспросили насчет малярии, тифа, туберкулеза, увечий и боевых ранений и даже постучали молоточком по коленям. Он рассказал о том, что не переносит мяса, питается чаем, хлебом, сыром и изюмом, что переболел в ашхабадской тюрьме цингой, а сидел в общей сложности в пяти тюрьмах: в Красноводске, Ашхабаде, Кызыл-Арвате и дважды в Баку, в том числе в карцерах и камерах смертников, а какие заразные болезни там подцепил – сам не знает.
Наконец он впервые за полмесяца заснул на чистых простынях, не положив револьвера под подушку.
С утра отправился в Центральный комитет на Воздвиженке, на посту охраны назвал фамилию и изложил суть дела. Перед визитом к Ленину следовало пройти собеседование с секретарем ЦК Еленой Стасовой[67]. Она выслушала гостя, изучая его внимательно через стекла пенсне, очень вежливо сказала:
– Товарищ, учтите главное. Ленин принимает по 200 человек в день. У вас будет пять минут. Если товарищ Ленин захочет, время разговора будет увеличено[68].
– Ясно, – сказал Анастас.
– В любом случае, – продолжала Стасова, – товарищ Ленин интересуется всем, что происходит у вас в Баку. Он спрашивал про обстоятельства расстрела ваших комиссаров.
– Не беспокойтесь, – сказал Анастас. – Я про это все знаю. Я готов изложить товарищу Ленину все подробности.
– Очень хорошо, – ответила Стасова и вручила ему пропуск. – Ступайте в Кремль и занимайте в приемной живую очередь. Ничего с собой не берите, только документы. Никакого оружия, конечно. У вас все отберут при входе. Если во время беседы с товарищем Лениным вы захотите что-то записать, возьмете бумагу и карандаш со стола в кабинете.
– Есть, – сказал Анастас. – Извините, а я могу забежать к себе в гостиницу? На пять минут? Почистить одежду и обувь?
– Разумеется, – сказала Стасова. – Но не задерживайтесь.
Первая встреча Анастаса Микояна с В. И. Лениным произошла 2 ноября 1919 года в Москве[69]. Анастас пришел в Кремль; на зимнем холоде, пешком шагая от гостиницы, согрелся и продышался. Конечно, волновался очень. После обыска его провели в гардероб, забрали шинель и шарф. В приемной тесно, очень накурено, открыто окно, из него несет сквозняком. Стоят и сидят на стульях не менее четырех десятков человек, совершенно разных: военные командиры высокого ранга, ученые академики, иностранные коммерсанты в дорогих костюмах и шубах, один сумасшедший изобретатель, один оперный певец, несколько женщин разного возраста – все заплаканные. Охрана с револьверами следит за порядком и тишиной. В углу дежурит фотограф. На стене плакат: «Если вы пришли к занятому человеку, поскорее кончайте свое дело и уходите»[70].
А. И. Микоян в начале 20-х годов
Анастаса впустили через полтора часа. Ленин вышел из-за стола, протянул руку:
– Здравствуйте, товарищ Микоян.
Посмотрел внимательно в глаза, в лицо.
– Начну я, – сказал Ленин. – Согласны? И начну сразу с главного. Нам нужна власть большевиков во всем Закавказье, в Тифлисе, в Баку, на всех территориях от границы с Турцией и Персией – до Дагестана. Бакинская нефть – важнейший вопрос для нас, но не главный. Надо смотреть шире. В том числе в Персию и Турцию. И далее – в Индию. Вы понимаете меня, товарищ?
– Конечно, – ответил Анастас.
Как только он начал рассказывать о положении большевиков в Закавказье, его волнение пропало. Ленин слушал очень внимательно, но только в тех моментах, когда Анастас излагал подробности. Как только Анастас попытался сделать выводы, Ленин его прервал:
– Подождите, товарищ Микоян. Сообщайте факты, а выводы мы сделаем сами[71].
Беседа Анастаса с Лениным продолжалась два часа. Ленин смотрел на ситуацию в Закавказье очень широко, глобально. Его интересовала не только бакинская нефть. Ленин предполагал, что через территории Азербайджана и Персии можно пробить коридор в Индию и основать там советскую республику[72].
20 декабря 1919 года Анастас впервые участвовал в заседании Политбюро Центрального комитета партии большевиков, слушал выступления Ленина и сделал свой доклад – о ситуации в Закавказье[73].
Анастас уехал из Москвы в начале января 1920 года. Путь в Баку на этот раз занял почти три месяца. Сначала до Ташкента на поезде Фрунзе – командующего Южным фронтом Красной армии. Из Ташкента через Ашхабад в Красноводск – здесь он сидел в тюрьме, здесь потерял своих товарищей.
Красноводск давно контролировала Красная армия. Англичане ушли сами. Остатки полков Деникина отступали дальше к окраинам, уходили в Персию. Закаcпийское временное правительство было смещено. Возглавлявший его эсер Федор Фунтиков скрылся в неизвестном направлении. Анастас не занимался его поисками; сразу же сел на баркас и морем перебрался в Петровск[74]. Там его ждали.
25 апреля 1920 года Анастас вошел в штабной вагон бронепоезда «III Интернационал». Здесь находились председатель Военно-революционного комитета 11-й Красной армии Серго Орджоникидзе и командующий 11-й Красной армией Левандовский.
Издание «Двадцатилетие освобождения Карачая, 1920–1940 гг.»
Библиотека Администрации Президента РФ/
Фото А. Полосухиной
С. М. Киров, А. И. Микоян, Серго Орджоникидзе и М. Г. Ефремов в день взятия Баку 28 апреля 1920 года. НАА, ф. 1021, оп. 22, д. 883
Разговор Анастаса с командармами касался главным образом судьбы бакинских нефтепромыслов. Орджоникидзе опасался, что при наступлении Красной армии нефтепромыслы будут взорваны азербайджанскими националистами[75]. Однако этого не случилось: большевики-нелегалы, работавшие в Баку, сумели предотвратить попытки вредительства.
Ночью 26 апреля бронепоезд переехал мост через реку Самур – границу Азербайджана – и направился в сторону Баку. Одновременно части 11-й Красной армии перешли границу с Дагестаном и 27 апреля вошли в Баку.
Правительство буржуазно-националистической Азербайджанской демократической республики было заранее информировано о приближении 11-й Красной армии. С той стороны пришли сигналы: сопротивления не будет. Силы были слишком неравны. Деникин уже месяц как покинул Россию. Остатки его закавказских дивизий, зажатые в Баку, захватили часть судов Каспийской флотилии и ушли в Персию. В такой ситуации правительство республики предпочло мирно сдаться во избежание напрасного кровопролития. 28 апреля 1920 года в Баку была провозглашена Азербайджанская Советская Социалистическая Республика[76]. С апреля по сентябрь 1920 года Анастас находился в Баку.
В мае была вторично национализирована азербайджанская нефтяная промышленность, организовано государственное предприятие «Азнефть». Его возглавил опытнейший большевик Александр Серебровский, ранее занимавший должности начальника военного снабжения и заместителя наркома путей сообщения.
Заняв Азербайджан, войска Красной армии двинулись дальше на юг и восток, войдя на территории Персии и Армении.
Каспийская военная флотилия под командованием Серго Орджоникидзе и Федора Раскольникова подошла к персидскому порту Энзели, где стояли русские корабли, уведенные белогвардейцами при отступлении из Баку. Порт Энзели контролировали англичане. В конце мая в ходе боевых действий все корабли были возвращены в собственность РСФСР. В сентябре 1920 года в Баку был созван Первый съезд народов Востока.