Причем эти жалобы из Наркомторга можно было перенаправить выше только по двум путям: либо по административной линии, то есть председателю Совета народных комиссаров Рыкову, члену Политбюро, либо по партийной линии, то есть жалобы можно было довести до тех же самых людей: Рыкова, Томского, Сталина. Круг замыкался.
Спустя два года, в 1930-м, Наркомат внутренней и внешней торговли по предложению Сталина был разделен на два наркомата: внутренняя торговля (Наркомат снабжения) осталась в ведении Микояна, а Наркомат внешней торговли возглавил Розенгольц, который, хотя и был аккуратным и исполнительным работником, предпочитал не проявлять инициативы, а выполнять указания Сталина. Розенгольц вместе с Пятаковым курировал и все сделки по продаже музейных ценностей, согласовывая свои действия со Сталиным и Молотовым начиная с 1930 года вплоть до 1934-го (см. фотокопию записки Розенгольца на имя Сталина от 20.12.1933).
Продав некоторую часть экспонатов Эрмитажа Гюльбенкяну, Пятаков затем нашел нового покупателя – американского миллиардера Меллона. В июле 1930 года Гюльбенкян отправил Пятакову письмо, в котором заявил: «Торгуйте чем хотите, но только не тем, что находится в музейных экспозициях. Продажа того, что составляет национальное достояние, дает основания для серьезного диагноза»[132].
Призывая Пятакова умерить пыл при распродаже бесценных полотен, Гюльбенкян предпочел сделать хорошую мину при плохой игре. Галуст Гюльбенкян, выросший и получивший образование во Франции и Британии, нефтяной магнат и филантроп, никогда не был в Советской России и не понимал всей специфики. Продажа части коллекций Эрмитажа была инициирована первыми лицами страны, членами Политбюро. Помимо Политбюро и Наркомторга, задействованы были также Наркомфин и Госбанк. Однако выручка от продажи коллекций оказалась слишком мала, и продажу прекратили в 1934 году.
Записка Розенгольца на имя Сталина от 20 декабря 1933 года
Судьба большинства участников распродажи сложилась одинаково. Михаил Томский покончил жизнь самоубийством в 1936-м, опасаясь ареста. Георгий Пятаков репрессирован и расстрелян в январе 1937-го. Герман Лазарис, исполняющий обязанности директора Эрмитажа в 1928 году, расстрелян в ноябре 1937-го. Аркадий Розенгольц, глава Наркомата внешней торговли в 1930–1937 годах, расстрелян в марте 1938-го.
Следует упомянуть, что в распродаже музейных ценностей, кроме Гюльбенкяна и Меллона, активно участвовали братья Арманд и Виктор Хаммеры. В ноябре 1921 года Арманд Хаммер (тогда 23-летний) имел аудиенцию у Ленина и с тех пор получил своеобразный «мандат Ленина» на ведение бизнеса в Советской России. Анастас Микоян был знаком с Армандом Хаммером с весны 1923 года. Тогда он способствовал приобретению десяти тракторов «Форд». Они прибыли морем в Новороссийск, и встречал ценный груз сам Микоян, в то время глава Юго-Восточного бюро ЦК РКП(б). Микоян отметил Хаммера как «довольно примечательную личность», однако в дальнейшем не вел с ним дел[133]. В начале 30-х, когда Хаммер занимался распродажей российских музейных ценностей (в том числе яиц Фаберже), Анастас Микоян уже не участвовал в работе Наркомата внешней торговли.
Глава 5Частный ракурс. 1929–1932
В декабре 1929 года страна широко праздновала 50-летие товарища Сталина. 21 декабря «Правда» опубликовала несколько юбилейных поздравительных статей за авторством Кагановича, Калинина, Ворошилова, Микояна[134]. Статьи были совершенно искренними: соратники действительно верили Сталину, считали его продолжателем идей Ленина, лидером, ведущим страну в правильном направлении.
Вместе с тем историки, например Д. Волкогонов и С. Рыбас, считают, что именно после юбилея политический лидер стал постепенно превращаться в диктатора. Наверное, не существовало какого-то одного человека, который явился бы главным инициатором культа личности Сталина. Тем не менее, нашлись те, кто особенно усердствовал.
Сам Анастас Микоян отмечает, что в славословиях первым преуспел Лазарь Каганович: стал восхвалять и возвеличивать Сталина «по поводу и без повода», чем вызывал показное недовольство Сталина. В узком кругу Сталин упрекал Кагановича, называл восхваления «эсеровщиной», и остальным это нравилось, в том числе и Микояну. Однако, несмотря на замечания, Каганович упрямо продолжал публичные восхваления, теперь уже с молчаливого согласия самого Сталина, и в результате сложилась ситуация, когда те, кто не славил вождя партии, превращались в несогласных: если не хвалишь Сталина сверх меры, а то и возражаешь ему, – значит, ты против Сталина, а значит, против партии в целом[135].
Газета «Правда» от 21 декабря 1929 года
История знает, что лесть – это яд, от которого нет противоядия, и Сталин в этом смысле не был исключением. Дифирамбы, преувеличенные здравицы и восторги звучали и раньше, еще в декабре 1927 года на XV съезде ВКП(б), и исходили от многих.
«Так, в приветствиях съезду раздавались такие здравицы: “Да здравствует Генеральный секретарь ЦК партии товарищ Сталин! (Аплодисменты.)”
“Товарищи, по поручению рабочих, десяти тысяч человек, сообщаю, что, даря вам молот, мы с собой не взяли молотобойца. Рабочие просили избрать товарища Сталина молотобойцем! (Аплодисменты.)”
“Другой подарок трудящиеся шлют съезду – вылитый из сахара барельеф-портрет нашего железного, непоколебимого Генерального секретаря товарища Сталина (Аплодисменты.)”.
“Разрешите преподнести вам набивные платки, на которых портреты наших вождей – товарища Ленина и товарища Сталина (Аплодисменты.)”.
Примечательно, что публично Сталин был поставлен в один ряд с Лениным и удостоился чести быть названным вождем наряду с последним».
Капченко Н. И. Политическая биография Сталина. —
Тверь: Союз, 2006. Том 2. Гл. 5.
«Статья А. Микояна примечательна в том плане, что он, по существу, первый поставил вопрос о разработке биографии Сталина. Вот его мотивировка: “Несмотря на выдающуюся роль т. Сталина в строительстве нашей партии, в борьбе рабочего класса за свержение царизма, во всемирно-исторической победе рабочего класса в Октябрьском перевороте, в создании Советского государства бок о бок с Лениным, в организации Красной армии и ее блестящих побед на самых опасных и самых ответственных фронтах Гражданской войны; несмотря на его руководящую роль в жизни нашей партии после того, как мы лишились т. Ленина, несмотря на все это, – жизнь и революционная деятельность т. Сталина до сих пор не освещены, и важнейшие моменты его революционной биографии, имеющей такое громадное значение для партии, неизвестны широким кругам нашей партии и широким массам рабочего класса. В этом виноваты не только его товарищи по борьбе, но и чрезмерная скромность самого т. Сталина, препятствующая широкому освещению его жизненного пути. Между тем после В. И. Ленина т. Сталин является тем первым стальным солдатом большевистской партии, на уроках жизни которого должно воспитываться молодое поколение нашей партии и Коммунистического интернационала. Надо полагать, 50-летие т. Сталина даст толчок к тому, чтобы мы, идя навстречу законным требованиям масс, взялись наконец за разработку его биографии и сделали ее доступной партии и всем трудящимся нашей страны”».
И. В. Сталин голосует вместе с делегатами на XV съезде ВКП(б) 25 декабря 1929 года
Капченко Н. И. Политическая биография Сталина. —
Тверь: Союз, 2006. Том 2. Гл. 5.
Факт появления статьи Микояна в юбилейном номере «Правды» не следует считать чем-то из ряда вон выходящим. Во-первых, повод действительно был, и серьезный – юбилей. Во-вторых, необходимо обязательно помнить, что Микоян и Сталин были кавказскими людьми, воспитанными в почитании старших. В-третьих, Микоян подчинялся партийной дисциплине. Наконец, в‐четвертых, Микоян хорошо понимал, что своим возвышением обязан прежде всего Сталину.
Несмотря на значительную разницу в возрасте, Сталин и Микоян хоть и не сделались друзьями, но по инициативе Сталина были на «ты». Микоян входил в узкий круг приближенных. Эту группу также составляли Орджоникидзе, Калинин, несколько позже – Молотов, Ворошилов, Киров, Бухарин, Каменев. Некоторые называли Сталина Коба, а иногда Орджоникидзе называл его Сосо – уменьшительное от Иосиф[136].
«Определился (к 1930 г.) и состав руководящего ядра. Это Сталин, Молотов и Каганович, ставший “вторым” секретарем ЦК. Остальных членов своей команды, в частности Орджоникидзе, Куйбышева, Микояна, Сталин часто критиковал. <…>
Но и к раболепно преданному Молотову у него есть претензии. Они связаны с поведением его жены Полины Жемчужиной, которая высказывала Надежде Аллилуевой упреки за то, что она якобы недостаточно хорошо ухаживает за Сталиным. <…>
А. И. Микоян в Кремле во время работы XVI съезда ВКП(б).
Библиотека Администрации Президента РФ
Словом, не должно быть иллюзий в отношении спаянности правящей группы. Это были разные по культуре и воспитанию люди. Их объединяла воля Сталина, и еще больше – ситуация, когда отступать невозможно».
Рыбас С. Ю. Сталин. М.: Молодая гвардия, 2020.
9 ноября 1932 года покончила с собой жена Сталина Надежда Аллилуева.
Она происходила из интеллигентной семьи, была умной, образованной, хорошо воспитанной и, что немаловажно, наблюдательной и чуткой женщиной. Она любила мужа, и он отвечал ей горячей взаимностью. Они были красивой парой.
Но Надежда выходила замуж за бесстрашного революционера-романтика, сочинявшего стихи, прошедшего тюрьмы и ссылки, привлекательного внешне, обаятельного, остроумного мужчину. На ее глазах медленно, но необратимо, шаг за шагом любимый муж превращался в недосягаемого, измученного стрессами вождя, в «хозяина», окруженного льстецами и подхалимами, подозрительного, озабоченного непрерывными поисками настоящих и мнимых врагов и шпионов, безжалостно изгоняющего из партии, а затем и из страны своих политических соперников. Еще страшнее для Надежды было понимать, что и дети их, Василий и Светлана, рожденные в любви и взаимном уважении, в конце концов вырастут в атмосфере лести и подозрительности, высокомерия, недоверия, пренебрежения к окружающим. Попытки что-то изменить, убедить, повлиять ни к чем