Молотов будет, он поопытней тебя в подобных делах. А со стороны НКВД – Ежов и Лаврентий.
Микояну ничего не оставалось как согласиться.
Иван Федорович (Ованес Тевадросович) Тевосян (1902–1958) в течение 10 лет работал под началом Орджоникидзе, занимался цветной металлургией. Начал с мастера на заводе «Электросталь» и дошел до должности главного инженера на том же заводе. В 1930 году проходил стажировку на заводах Круппа в Германии. В результате стал ведущим в СССР специалистом по выплавке качественной стали. Тевосян считался выдвиженцем Орджоникидзе[203]. В 1936–1939 годах Тевосян занимал должность первого заместителя наркома оборонной промышленности. Теперь оказалось, что над Тевосяном, уникальным, незаменимым специалистом, нависла угроза физического уничтожения.
Вскоре Микояна пригласили на Лубянку. В разговоре участвовали Микоян, Молотов, Ежов, а также Лаврентий Берия, недавно назначенный первым заместителем Ежова. Явились, помимо Тевосяна, также два инженера. С их допроса и начали. Оба инженера выглядели изнуренными.
– Гражданин Тевосян, – сказал первый инженер, сильно нервничая, – учился вместе с нами в Горной академии. Мы жили в одном общежитии. Однажды мы пошли вместе с ним за кипятком, и Тевосян стал ругать снабжение, высказывался критически о советской власти.
– То есть, – уточнил Микоян, – он был недоволен, что в общежитии не было кипятка?
– Да, товарищ народный комиссар.
– И на этом основании вы решили, что он враг?
– Есть другие основания, – сказал второй инженер. – Тевосян стажировался в Германии, и я думаю, там он был завербован. Он пригласил немецких специалистов работать в СССР. Гражданин Тевосян продвигает немецкую технологию выплавки стали посредством электричества, а эта технология не дает высокого качества. Продвигать эту технологию – прямое вредительство.
– Про кипяток все ясно, – резко сказал Берия. – А вот про электрическую дугу расскажите подробнее.
Второй инженер нахмурился.
– Шведы выплавляют сталь на древесном угле, и эта сталь высочайшего качества. При выплавке электрической дугой качество стали ухудшается. Крупп делает сталь на электрической дуге, потому что в Германии нет древесины. А у нас ее много. Почему в нашей стране мы должны делать плохую сталь, если у нас достаточно дерева для выплавки на древесном угле? Надо делать так, как делают шведы! Тевосян копирует технологию Круппа, он действует в интересах Германии!
А. И. Микоян
в 30-е годы
Инженер замолчал. Тевосян был бледен как плотно. Ежов потирал руки: ему нравилось происходящее. От него пахло перегаром. Ходили слухи, что «железный нарком» сильно пьет[204].
– Что скажешь? – спросил он Тевосяна.
Тот встал.
– Насчет кипятка отвечать не буду, – сказал он. – А насчет древесного угля… Во-первых, неверно утверждать, что наша электросталь по качеству уступает шведской, сделанной на древесном угле. Во-вторых и в‐главных, потребности нашей страны в качественной стали огромны. Шведы могут себе позволить плавку на древесном угле, но какое количество стали они производят? Нам нужно в сотни раз больше стали, чем шведам. Перейти на выплавку древесным углем мы можем, конечно, но тогда придется уничтожить все леса за Уралом. Стоимость производства вырастет в разы. Выплавлять сталь шведским методом – это слишком дорогое удовольствие и в количественном смысле невыполнимая задача. Крупп делает хорошую сталь, и мы у себя тоже наладим это. И шведы тоже к этому придут. За электросталью будущее.
Ежов перевел взгляд на инженеров, но те молчали. Молчал и Берия. Тевосян продолжал стоять.
– Что теперь? – спросил он. – Я арестован?
– Нет, – ответил Берия. – Пока нет. Я не вижу оснований для обвинения.
Ежов нажал кнопку. Вошел его секретарь. Ежов кивнул на Тевосяна и двух инженеров.
– Проводите товарищей на выход.
Инженеры встали, на лицах – облегчение, им не надо было повторять два раза. Тевосян вышел первым, инженеры следом. Все трое не глядели друг на друга.
– А кто его поставил на металлургию? – спросил Берия. – Этого Тевосяна?
– Серго поставил, – сказал Микоян.
– А с тобой советовался?
– Конечно, – ответил Микоян. – Я знаю Тевосяна с 18-го года. Но это неважно. Тевосян уже пятнадцать лет в металлургии. Он человек Серго, и очень надежный.
Молотов молчал все время допроса, его лицо ничего не выражало, но сейчас он посмотрел на часы и сказал:
– Я предлагаю поехать и отчитаться.
Они отправились с Лубянки в Кремль, все четверо на одной машине. Сталин ждал их. Встретил стоя посреди кабинета и немного нервно постукивал согнутыми пальцами по столу. Проблема была слишком серьезна. Сталин действительно верил в возможное предательство одного из главных металлургов страны, человека, от которого прямо зависела оборонная промышленность. Микоян видел – Сталин объективно подозревает Тевосяна. С этим ничего нельзя было поделать.
– Тевосян невиновен, – сказал Микоян. – Он аргументированно доказал свою правоту.
Сталин посмотрел на Молотова.
– Что скажешь, Вячеслав?
– Ну, – уклончиво произнес Молотов, – надо бы еще разобраться.
Ежов молчал.
– А твое мнение? – спросил Сталин у Берии.
– Для обвинения Тевосяна нет оснований.
Сталин подумал.
– Сделаем так, – сказал он. – Арестовывать Тевосяна пока не будем. Ты, Анастас, вызовешь его к себе. Скажешь, что Центральный комитет знает, что Тевосян завербован немцами. Если он честно признается, что его втянули в шпионаж, ЦК его простит, и он будет работать дальше.
Микоян согласился.
На следующий день Тевосян пришел к нему в кабинет, и Микоян изложил все, сказанное Сталиным, добавив, что выполняет «волю ЦК». Тевосян задрожал от обиды.
– Анастас Иванович, – сказал он. – Вы знали меня еще мальчишкой. Я выполнял свою работу, двигал дело. В металлургии есть успехи. Какой же я агент, если работаю на благо страны? Мне не в чем сознаваться. Я прошу расследовать мое дело, довести до конца. Передайте это Центральному комитету и лично товарищу Сталину.
Так уцелел Иван Тевосян. Возможно, благодаря заступничеству Микояна. Возможно, благодаря аппаратной игре внутри НКВД, где Берия усиленно подсиживал Ежова[205].
Однажды произошел инцидент, когда Микояну удалось спасти человека буквально благодаря чувству юмора и удачному стечению обстоятельств. Сам Микоян назвал эту ситуацию «анекдотической». Речь идет о большевике по имени Наполеон Андреасян. Он был другом детства Микояна, учился вместе с ним в Нерсесяновской семинарии.
В 1937 году Андреасян работал в Москве на достаточно высокой и ответственной должности первого секретаря Октябрьского райкома партии и был известен Сталину. Арестованный Андреасян сумел передать Микояну записку, в которой сообщалось, что, оказывается, он француз и шпион. Никаких доказательств, кроме экзотического имени, у следствия не было.
Микоян рассказал об этом Сталину и добавил:
– Он такой же француз, как ты и я.
Сталин рассмеялся:
– Позвони в НКВД. Скажи, что Сталин просит освободить этого француза.
По звонку Микояна Наполеон Андреасян был освобожден. Он отвоевал всю войну, имел боевые награды, в том числе орден Красной Звезды, а впоследствии стал заместителем министра пищевой промышленности СССР. Более того, в 1956 году Наполеон Андреасян сыграл заметную роль в процессах десталинизации. По распоряжению Хрущева и Микояна он был привлечен к работе комиссии, расследовавшей обстоятельства проведения в 1934 году XVII съезда ВКП(б), известного как «съезд победителей», а также как «съезд расстрелянных». Наполеон Андреасян, к тому времени 59-летний, оказался в числе очень немногих коммунистов, участников ХVII съезда, доживших до 1956 года. Такое упоминание есть в мемуарах Хрущева. По его утверждению, в 1934 году Андреасян входил в счетную комиссию ХVII съезда и засвидетельствовал, что против кандидатуры Сталина было подано не менее 160 голосов, тогда как официально было объявлено только о шести голосах «против». Однако по другим источникам, Андреасян таких показаний не давал[206].
«Андреасяна я хорошо знал. Он работал секретарем райкома партии в Октябрьском районе Москвы в то время, когда я был секретарем на Красной Пресне. Андреасян был близок к Микояну: они в былые времена вместе учились в духовной семинарии. Андреасян тоже отбыл срок, просидев не то пятнадцать, не то шестнадцать лет».
Хрущев Н. С. Время, люди, власть. Воспоминания.
М.: М.: ИИК «Московские новости», 1999. Книга 1.
Здесь, как нам удалось установить, Н. С. Хрущев ошибся. Наполеон Андреасян не мог «отсидеть пятнадцать лет». Он был арестован не ранее февраля 1937 года, а уже в декабре 1941 года призван на военную службу в Красную армию[207]. В любом случае, как видно из вышеизложенного, Наполеон Андреасян, спасенный Микояном от гибели в результате «анекдотического случая», далее сыграл важную роль в истории СССР и как боевой офицер, и как партийный деятель, и как государственный чиновник высокого уровня.
Микоян мог бы спасти еще многих. Но вытащить человека из подвалов НКВД можно было только одним способом: по личному распоряжению Сталина. Без его разрешения звонить в НКВД не могли даже члены Политбюро. Более того, было принято официальное решение, запрещающее членам Политбюро вмешиваться в работу НКВД. Этого постановления нам не удалось отыскать в архивах, но сам Анастас Микоян о нем упоминает: «Без ссылки на него (Сталина. – Прим. авт.) такие звонки не допускались. Было даже специальное решение Политбюро, запрещавшее членам Политбюро вмешиваться в работу НКВД»