– Товарищ народный комиссар, – произнес генерал Яковлев. – Необходимо уточнить, пригоден ли этот грузовик для буксировки тяжелых прицепов и артиллерийских орудий.
Услышав переведенный вопрос, американец улыбнулся и зачастил, вываливая подробную информацию. Возможность буксировки, разумеется, предусмотрена, машина тянет до четырех тонн, ходовая часть позволяет, подвески все рессорные, тормоза на всех колесах – барабанные гидравлические, мощность двигателя также позволяет, шесть цилиндров, рабочий объем – 5,3 литра[261]. Микоян прервал его.
– Господа. Я обязан заявить, что одной этой демонстрации совершенно недостаточно. Мы примем решение только после проведения всесторонних испытаний, особенно в зимний период.
Американец услышал перевод и улыбнулся.
– Господин комиссар! Перед тем как запустить машину в производство, мы уже провели испытания, в том числе и в условиях низких температур.
Микоян тоже улыбнулся, но, конечно, не так широко и беззаботно, хлопнул американца по плечу и обернулся к Брауну.
– Скажите ему, что американские низкие температуры могут отличаться от русских низких температур. Скажите ему – когда я хоронил товарища Ленина, в Москве было минус 35. А в эту зиму наша метеослужба дает прогноз до минус 40.
Услышав перевод, американец перестал улыбаться. В этот момент один из генералов негромко произнес:
– Товарищ народный комиссар. Вы спросите его про главное. Какое октановое число бензина необходимо для двигателя их машины?
– Бензин с числом 62, – ответил американец.
– Это слишком чистый и дорогой бензин, – неуверенно возразил генерал. – Нельзя ли уменьшить октановое число?
– Нет, – ответил американец. – Это самый дешевый бензин, который производят в США.
– Понятно, – сказал Микоян. – Таким образом, если мы купим эту машину, нам придется наладить производство бензина с соответствующим октановым числом. Это осложняет нашу задачу. Повторяю, господа, решение будет принято не сегодня.
Испытания грузового автомобиля «Студебекер» продолжались несколько месяцев – в конце 1941-го – начале 1942 года. В июне 1942 года Микоян настаивал на поставке трех тысяч машин в месяц[262]. В результате автомобиль «Студебекер US6» различных модификаций стал самым массовым американским автомобилем, поставлявшимся в СССР по программе ленд-лиза. Всего СССР получил более 150 тысяч таких машин.
В США этот грузовик считался слишком мощным и прожорливым для запуска в массовое производство. Студебекеры использовали как тягачи, как бензовозы. Эта машина не стала самой массовой в американской армии – в Советской же армии стала незаменимой. Реактивные минометы «Катюша» устанавливались на шасси студебекеров.
Основная часть машин поставлялась морем в порты Ирана в полуразобранном состоянии. На территории Ирана машины собирались по технологиям «отверточной сборки» и далее шли в СССР своим ходом, груженые.
Ашхен Микоян (Туманян) с пятью сыновьями (Владимир, Алексей, Вано, Серго, Степан) перед войной. 1940 год
По условиям программы ленд-лиза по окончании боевых действий все уцелевшие грузовики следовало вернуть в США либо заплатить за них.
В октябре 1943 года, когда перелом в войне в пользу СССР уже явно наметился, А. Гарриман предложил Микояну идею предоставления СССР крупного кредита для закупки американских товаров, необходимых для послевоенного восстановления и развития страны. В феврале 1944 года Микоян обсуждал с Гарриманом кредит в сумме одного миллиарда долларов. Идея послевоенного кредита обсуждалась в июне, затем в сентябре 1944 года. Микоян склонялся к идее попросить два миллиарда[263]. Однако из этой затеи ничего не вышло. Сначала проект был раскритикован Молотовым и главой Госплана Вознесенским. Затем по желанию Сталина испрашиваемая сумма выросла до шести миллиардов. Американцы были готовы выдать деньги, но при условии, что СССР полностью рассчитается за поставки по ленд-лизу. Вскоре идея кредита была похоронена.
Поставки по ленд-лизу прекратились немедленно после подписания акта о безоговорочной капитуляции Германии. Директиву о прекращении поставок президент США Трумэн подписал уже 11 мая 1945 г. Следует упомянуть, что около 3/4 всех поставок союзников пришлись на годы после перелома в войне – 1943–1945.
Сразу трое сыновей А. И. Микояна: Алексей, Степан и Владимир – воевали в авиации на фронтах Великой Отечественной войны
Прославленные воздушные асы Покрышкин, Речкалов, Гулаев летали на истребителях Bell P‐39 Airacobra. Большой вклад в победу внес грузопассажирский самолет «Дуглас» DC‐3, способный без дозаправки преодолевать расстояние до двух тысяч километров. Анастас Микоян сам использовал этот самолет для передвижения по стране.
Широко известна также американская тушенка, прозванная «второй фронт». Общий объем поставок вооружений по ленд-лизу по отношению к советскому производству составил около 4 %. Из них самолетов – 13 %, танков – 7 %, зенитных орудий – 2 %[264].
Не вступая в дискуссии относительно значения помощи союзников, упомянем лишь фразу, произнесенную самим Микояном в беседе с историком Куманевым: «Без ленд-лиза мы наверняка провоевали бы год-полтора лишних»[265].
Братья Микояны у МиГа: Серго, Вано, Алексей, Степан. 1980-е
Семья Анастаса Микояна, жена и трое младших сыновей, 17 октября 1941 года была эвакуирована из Москвы в Куйбышев (Самару) и поселилась в двухэтажном доме недалеко от центра города. На первом этаже того же дома жил «всесоюзный староста» М. И. Калинин[266]. Анастас Микоян, как и Сталин, Москву не покидал.
В течение войны, с 1941-го по 1945-й, четверо из пяти сыновей Микояна оказались в действующей армии. Степан окончил в 1940 году 10-й класс, обучался в Качинской авиационной школе. Владимир после 9-го класса также обучался в этой школе. Алексей окончил среднюю школу, в 1943-м поступил в Вязниковскую летную школу. Вано окончил летную школу в Душанбе в 1945 году. Военными летчиками также стали сыновья государственных лидеров СССР: Тимур Фрунзе, Леонид Хрущев и Василий Сталин. Обучение они проходили в Качинской авиационной школе, сначала в Крыму, в Севастополе, затем, после эвакуации школы, – в Саратове (Красный Кут). В конце зимы 1941 года в Качинской авиашколе побывал Артем Иванович Микоян, занимавшийся тогда испытаниями истребителя МиГ‐3. После окончания училища Степан Микоян и Тимур Фрунзе были назначены в 16-й истребительный полк и попали под опеку своего друга Василия Сталина. Степана впоследствии перевели в 11-й авиаполк, базировавшийся в Москве, на центральном аэродроме в районе Ходынской площади. Ни один из сыновей Микояна не курил и не увлекался алкоголем.
В Куйбышеве (Самаре) случилось трагическое происшествие с сыном Никиты Хрущева Леонидом – летчиком бомбардировочной авиации, участником войны с белофиннами. Осенью 1942 года во время застолья оказавшийся в компании военный моряк предложил Леониду сбить выстрелом бутылку, поставленную на его, моряка, голову. Первым выстрелом Леонид повредил бутылку; моряк потребовал повторить попытку. Вторая пуля попала в голову моряка. Леонид Хрущев был осужден на восемь лет с отбытием наказания по месту службы и срочно выехал на фронт[267].
16 января 1942 года самолет Степана Микояна при подлете к аэродрому базирования был сбит по ошибке огнем с самолета младшего лейтенанта М. Родионова. Степан Микоян смог посадить горящий самолет, получил переломы и ожоги третьей и четвертой степени, лечился два месяца, после чего снова встал в строй[268]. 19 января 1942 года в воздушном бою под Новгородом погиб Тимур Фрунзе.
Володя Микоян тем временем проходил службу в Подмосковье, в эскадрилье инспекции ВВС, под командованием Василия Сталина. Однажды за ужином дома в присутствии отца и матери Володя в сердцах бросил:
– Проклятая фамилия Микоян! Ненавижу ее!
Изумленный Анастас Иванович едва не выронил вилку.
– Это еще почему?
Володя сверкнул глазами.
– Из-за того, что я Микоян, меня не пускают на фронт!
Многочисленные требования сына отправить его в действующие части в конце концов возымели действие. Состоялся разговор Анастаса Микояна с Ашхен Лазаревной, а затем первый и последний раз в жизни Микоян попросил за своего сына: снял трубку и набрал нужный номер. Вскоре Владимир, несмотря на отсутствие опыта и должной подготовки, был зачислен в 434-й истребительный полк – туда же, где служил и Степан. 18 сентября 1942 года Владимир Микоян в возрасте 18 лет погиб в воздушном бою в небе над Сталинградом[269].
Известие о смерти сына Анастас Микоян получил поздно ночью в воскресенье в своем кабинете в здании Наркомвнешторга в Москве. При этом присутствовал нарком морского флота адмирал А. А. Афанасьев. Доклад адмирала Афанасьева был прерван сигналом воздушной тревоги, начались бомбовые удары, но Микоян не пошел в бомбоубежище, хотя стекла в кабинете были готовы вылететь от взрывной волны. Секретарь Микояна внес на подносе правительственную телеграмму, Микоян распечатал ее, прочитал, сильно побледнел и вышел из кабинета. Адмирал Афанасьев остался на месте, не рискуя покинуть помещение, где на столе лежали секретные документы. Вернувшись, Микоян показал телеграмму Афанасьеву и спросил:
– Как сказать жене? Как сказать?[270].
Бой Владимира и момент катастрофы его самолета видели очевидцы, летчики, но самолет и тело не были найдены. Это дало повод матери много лет надеяться, что ее сын жив и однажды вернется. Официально Владимир Микоян числился пропавшим без вести до 27 февраля 1947 года