Гибель Володи тяжело подействовала на всех членов семьи Микояна. Алексей Микоян, 16-летний, потребовал от отца разрешить закончить последний, 10-й класс школы экстерном. К ноябрю 1942-го он принес отцу аттестат об окончании средней школы и получил разрешение учиться в летной школе. В августе 1943-го Алексей Микоян, 18-летний, окончил летную школу и получил назначение в 12-й полк. В боевых действиях участвовал с августа 1943 по май 1945 года.
В 1944 году, возвращаясь с задания, Алексей Микоян потерпел аварию при посадке, был тяжело травмирован. После окончания войны поступил учиться в Военно-воздушную академию командно-штурманского состава ВВС[272].
11 марта 1943 года в небе над Калужской областью в воздушном бою погиб Леонид Хрущев. Как и в случае с Владимиром Микояном, его тело не было найдено.
После гибели Тимура Фрунзе, Владимира Микояна и Леонида Хрущева, после пленения Якова Джугашвили Сталин приказал своему сыну Василию, к тому времени майору ВВС, не пускать Степана Микояна на передовую.
Василий Сталин, Степан Микоян, Владимир Микоян и Алексей Микоян дружили с детства. Василий был верным другом, и, когда Владимир Микоян погиб, Василий Сталин написал на своем самолете «За Володю»[273].
Средний сын Анастаса Ивановича, Алексей Анастасович Микоян, продолжил карьеру военного летчика, пробыл в действующих частях до последнего дня войны, одним из первых освоил реактивный истребитель МиГ‐15, созданный его дядей Артемом Ивановичем; участвовал в воздушных боях в Корее; служил в Туркестане и Прикарпатье, а вот в Москве никогда не служил. Был единственным в СССР «летающим генералом». Службу закончил генерал-лейтенантом, заслуженным летчиком СССР и кавалером восьми орденов.
3 июня 1943 года в Москве сын наркома авиации А. И. Шахурина Володя Шахурин, 16-летний, в приступе ревности застрелил дочь работника НКИД Нину Уманскую и затем застрелился сам. Это случилось на Большом Каменном мосту прямо перед Кремлем. Пистолет «Вальтер», из которого было совершено преступление, Володя Шахурин взял у своего друга, 15-летнего Вано Микояна. Пистолет принадлежал не самому Вано – его брату Степану и хранился в доме Микоянов. Убийство произошло на лестнице моста, причем Вано Микоян при этом присутствовал.
Следствие по делу «кремлевских детей» вел Лев Шейнин – глава Следственного отдела Прокуратуры СССР. Шейнин собирался закрыть дело, но вдруг с подачи Берии Шейнина сменил следователь Влодзимирский (позднее расстрелян вместе с Берией). Влодзимирский быстро выявил «антисоветскую организацию», в которую были замешаны Вано Микоян и Серго Микоян. Был арестован Леонид Барабанов, сын Александра Барабанова, секретаря Микояна. Арестовали также сыновей генерала Хмельницкого (адъютанта Ворошилова) и других – всего 28 человек, большинство – несовершеннолетние.
Главным доказательством по делу служил дневник 16-летнего Владимира Шахурина, где он рассуждал о смене власти в СССР и предполагал, что в новом правительстве Вано и Серго Микояны займут важные посты. Вано и Серго просидели во внутренней тюрьме Лубянки более полугода. Оба отказывались дать признательные показания. Когда их выпустили в конце 1943 года и передали на руки матери Ашхен Лазаревны, она сообщила им указание отца – подписать признание.
Алексей Микоян за рабочим столом показывает на фотографию погибшего во время войны брата Владимира
Микоян не просил Сталина за своих сыновей. Он видел, что Сталин удовлетворен произошедшим: теперь он получил способ влиять на Микояна, держать его на крючке.
Вано и Серго Микояны, оба несовершеннолетние, были приговорены к ссылке в Сталинабад (Душанбе) сроком на один год. 2 января 1945 года оба вернулись. В Таджикистане Вано окончил авиационное военно-техническое училище, успел попасть в действующую армию, но в боевых действиях не поучаствовал по объективной причине: война закончилась.
Вано стал студентом Военно-инженерной академии им. Жуковского. В той же академии оказался и Степан Микоян[274].
В конце 40-х годов Сталин поинтересовался у Микояна:
– А где твои сыновья, которые были осуждены?
– Один, старший, учится в академии Жуковского, – ответил Микоян. – Младший – в Институте международных отношений.
Сталин выслушал и спросил:
– А достойны ли они учиться в советском высшем учебном заведении?
Микоян промолчал. Сталин ничего не добавил.
После этого разговора Микоян решил, что сыновей как минимум отстранят от учебы и отчислят. А возможно, и арестуют снова. К счастью, этого не произошло[275]. После смерти Сталина Вано и Серго Микояны были реабилитированы, судимости сняты.
Окончание войны совпало с укреплением политических позиций народного комиссара Микояна: он прочно входил в число пяти лидеров, управлявших самой большой страной на планете.
«Наша стратегическая линия заключалась в том, что чем глубже Гитлер завязнет в войне на Западе, тем больше будет времени у нас для подготовки к войне с фашизмом. Сталин и все мы знали, что столкновение неизбежно, но мы считали, что еще недостаточно готовы к этому».
Микоян А. И. Так было. Размышления о минувшем. —
М.: Вагриус, 1999. С. 249.
«Сталин упорно продолжал считать, что войны именно тогда не будет. Советские войска переезжали в летние лагеря, проводили полевые учения, а многие офицеры находились в отпусках. Сталину не хотелось войны, и это свое нежелание, эту свою концепцию он возводил в факт, в который верил и которого неуклонно придерживался, несмотря на то что этот факт шел вразрез с реальной обстановкой. Мы пытались переубедить его, но это было невозможно».
Микоян А. И. Так было. Размышления о минувшем. —
М.: Вагриус, 1999. С. 252.
«…Сталин был в таком подавленном состоянии, что в тот момент не знал, что сказать народу. 23 июня текст выступления Молотова был опубликован в газетах, а рядом дана большая фотография Сталина».
Микоян А. И. Так было. Размышления о минувшем. —
М.: Вагриус, 1999. С. 256.
«Молотов, правда, сказал, что Сталин в последние два дня в такой прострации, что ничем не интересуется, не проявляет никакой инициативы, находится в плохом состоянии. Тогда Вознесенский, возмущенный всем услышанным, сказал: “Вячеслав, иди вперед, мы за тобой пойдем”, – то есть в том смысле, что если Сталин будет себя так вести и дальше, то Молотов должен вести нас, и мы пойдем за ним. <…> Приехали на дачу к Сталину. Застали его в малой столовой сидящим в кресле. Увидев нас, он как бы вжался в кресло и вопросительно посмотрел на нас. Потом спросил: “Зачем пришли?” Вид у него был настороженный, какой-то странный, не менее странным был и заданный им вопрос. Ведь по сути дела он сам должен был нас созвать. У меня не было сомнений: он решил, что мы приехали его арестовать».
Микоян А. И. Так было. Размышления о минувшем. —
М.: Вагриус, 1999. С. 258.
«Так часто, как я, бывал у Сталина только Молотов. Но это было другое дело. Его Сталин фактически отстранил от дел, но держал при себе. Поэтому зачастую Молотов просто сидел в кабинете Сталина и присутствовал при всех беседах и докладах. Внешне это создавало ему особый престиж, а на деле Сталин изолировал его от работы, видимо, он ему не совсем доверял: как бы второе лицо в стране, русский, не стал у него отбирать власть. Между тем никаких оснований не доверять Молотову у него не было».
Микоян А. И. Так было. Размышления о минувшем. —
М.: Вагриус, 1999. С. 305.
«Микоян особенно следил за накоплением хлебопродуктов, сахара, жиров и регулярно докладывал правительству. К началу войны были созданы запасы продовольствия примерно в размере 4–6-месячной потребности Красной армии».
Павлов Д. В. Из записок наркома. —
Новая и новейшая история, 1988. № 6.
«Бивербрук и я (А. Гарриман. – Прим. авт.) большей частью имели дело со Сталиным, но в целом ряде случаев вели переговоры с Микояном, чтобы получить детальную информацию о необходимом снабжении. <…> Он был, возможно, самым близким к Сталину советником по внешней торговле. Ленд-лиз оказался под его надзором. Он был теплым человеком по натуре, но в деловых переговорах не было никого жестче его».
The Memoris of Anastas Mikoyan/ The Path of Struggle. Foreward by W/ Averell Harriman. Sphinks Press. 1980. Цит. по: Павлов М. Ю. Анастас Микоян: политический портрет на фоне советской эпохи. – М: Международные отношения, 2010. С. 166.
«Весь Наркомат внешней торговли во главе с А. И. Микояном был поглощен целиком и полностью получением материалов, идущих по ленд-лизу. На столе Микояна постоянно имелись данные о том, что нами получено и что отправлено фронту. <…> В его распоряжении были и точные сведения, что находится в пути, каково положение идущих караванов или конвоев».
Куманев Г. А. Рядом со Сталиным.
Откровенные свидетельства. – М.: Былина, 1999. С. 372.
«…Советские силы, сумевшие отогнать немцев от их цели, находившихся в декабре почти что у ворот Москвы, ничем не были обязаны западной помощи».
Ian Kershaw. Fatefull Chhoices. The Penguin Books.
New York. 2007. P. 309. Цит. по: Павлов М. Ю.
Анастас Микоян: политический портрет
на фоне советской эпохи. – М: Международные отношения,
2010. С. 169.
«…Наиболее взвешенную оценку поступавшей по ленд-лизу помощи дал Ф. Д. Рузвельт, еще в августе 1943 года заявивший: “Русское военное производство столь велико, что американская помощь, за исключением грузовиков, едва ощутима”».