16 февраля на третий день работы XX съезда КПСС Микоян выступил с большим докладом, в котором подверг критике фундаментальные труды Сталина «Краткий курс истории ВКП(б)» и «Экономические проблемы социализма в СССР». Критика Микояна носила в основном теоретический характер, но сам факт подобного выступления шокировал делегатов съезда[342].
Столь жесткая критика Сталина звучала впервые за два десятилетия. На такие нападки отваживался лишь Троцкий, но то были дела давно минувшие. Признание ошибок Сталина, прозвучавшее из уст одного из самых верных и старых соратников великого вождя, не все поняли, и не все смогли вместить. Многие делегаты были возмущены и ждали, что на последующих заседаниях Микоян «исправит свою ошибку», поспешит извиниться за слишком резкую критику «отца народов». И даже Артем Иванович Микоян (также делегат съезда) упрекнул родного брата в неосторожности. На выступление Микояна откликнулся даже Василий Сталин, отбывавший восьмилетний срок за антисоветскую пропаганду. 23 февраля из Владимирской тюрьмы Василий Сталин прислал записку, осуждающую выступление Микояна[343].
«Снегов, видимо, первым понял, что этот съезд должен стать рубежным. От него я впервые услышал фразу: “Если они не развенчают Сталина на этом съезде, первом после смерти тирана, и не расскажут о его преступлениях, то останутся в истории как его добровольные сообщники. Только разоблачив роль Сталина, они убедят партию в том, что были невольными соучастниками”. <…> На одном из первых заседаний съезда А. И. Микоян получил слово. Он не только раскритиковал книгу Сталина “Экономические проблемы социализма в СССР”, но и в очень резких выражениях отзывался о роли Сталина в целом. Среди гостей съезда находился Артем Иванович Микоян, авиаконструктор, брат отца. Он приехал к нам домой раньше отца. Не скрывая тревоги, сказал нам: “Ваш отец совершил серьезную ошибку, выступив слишком резко против Сталина. Окружавший его актив партии с возмущением реагировал на эту речь, сурово ее осуждая”. Наш дядя дожидался с нетерпением приезда брата, чтобы рассказать ему, как воспринят его поступок, быть может, посоветовать как-то исправить ошибку».
Микоян С. А. Алексей Снегов в борьбе за «десталинизацию» / Вопросы истории, 2006. № 4.
«Микоян эмоционально зарядил Хрущева для выступления с докладом против культа личности Сталина на ХХ съезде».
Фурсенко А. А. Россия и международные кризисы. Середина ХХ века. – М.: Наука, 2006. С. 77.
«Микоян высказался за то, чтобы внести в президиум ЦК предложение о создании авторитетной комиссии, которая изучила бы документы НКВД… и подготовила бы доклад для съезда».
Аксютин Ю. В. Хрущевская оттепель и общественные настроения в СССР в 1953–1964 гг. – М.: РОССПЭН, 2004. С. 155.
«Недавно реабилитированные О. Г. Шатуновская и А. В. Снегов предложили генеральному прокурору Руденко направить во все места заключения специальные комиссии, уполномоченные президиумом Верховного совета. Но это письмо не получило дальнейшего хода. <…> За несколько месяцев до ХХ съезда они направили этот план Микояну. Вскоре на заседании Политбюро было принято решение направить на места полномочные комиссии…»
Антонов-Овсеенко А. В. Портрет тирана. М.:
Грэгори-Пэйдж, 1994. С. 445. Цит. по: Павлов М. Ю. Анастас Микоян: политический портрет на фоне советской эпохи. – М.: Международные отношения. 2010. С. 284.
Хрущев сделал свой доклад в последний день работы съезда 25 февраля 1956 года на закрытом заседании после выборов нового состава Центрального комитета. Текст доклада, разумеется, не публиковался в газетах, но был подготовлен в виде брошюры и разослан в начале марта партийным организациям. Официальная стенограмма доклада попала в мировую печать[344].
Текст зачитывался на тысячах собраний низовых партийных и комсомольских организаций. Всего с текстом, хотя и не опубликованным в прессе, так или иначе ознакомилось большинство членов КПСС и ВЛКСМ (это более 20 миллионов граждан СССР). Эффект от обнародования доклада был огромен, особенно там, где это касалось представителей коммунистических и рабочих партий союзных стран. И этот эффект имел, как потом убедился Микоян, отложенные и далеко идущие последствия.
После окончания ХХ съезда Микоян возглавил комиссию президиума ЦК КПСС, занимавшуюся разработкой проекта постановлений ЦК КПСС «О рассмотрении дел на лиц, отбывающих наказание за политические, должностные и хозяйственные преступления». Документы комиссии подписывались сразу всеми ее членами: А. Микояном, А. Аристовым, А. Кириченко, Р. Руденко, Н. Дудоровым[345]. Всю организационную работу вел А. Снегов. Чтобы ускорить процесс, было решено направлять в лагеря комиссии-«тройки» для пересмотра приговоров осужденных. Такой подход был одобрен сначала генеральным прокурором Руденко, а затем и Хрущевым.
Позднее, 19 марта 1956 года, была создана еще одна комиссия по реабилитации под руководством А. Аристова[346]. Это была центральная комиссия, которая контролировала деятельность региональных комиссий: их было создано более 80. В первые же месяцы их работы были освобождены сотни тысяч заключенных. Для их перевозки даже пришлось организовывать специальные пассажирские поезда[347].
12 июня 1956 года группа чеченской и ингушской интеллигенции добилась встречи с Микояном. В группу вошли ингушский писатель Идрис Базоркин, чеченский лингвист Юнус Дешериев и другие – всего 14 человек. По свидетельству Базоркина, Микоян держался очень холодно, ни разу не улыбнулся. Почему представители вайнахов обратились именно к Микояну, понятно, ведь это Микоян, работая в начале 20-х в Ростове, в Юго-Восточном бюро ВКП(б), приложил руку к созданию чеченской и ингушской автономий, часто бывал в чеченских и ингушских селах. Кроме того, делегатам могло быть известно, что Микоян возражал Сталину, когда тот выдвинул идею выселения чеченцев, ингушей и ряда других народов[348].
В июле 1956 года президиум ЦК постановил создать комиссию по восстановлению прав репрессированных народов. Председателем комиссии стал Микоян. 3 июля он представил в президиум записку по вопросу возвращения на прежние места жительства чеченского, ингушского, балкарского, карачаевского и калмыцкого народов.
16 июля был принят Указ ВС СССР «О снятии ограничений по спецпоселениям с чеченцев, ингушей, карачаевцев и членов их семей». 24 ноября 1956 года были восстановлены национальные автономии калмыцкого, карачаевского, балкарского и чечено-ингушского народов[349]. Исполнение решений президиум ЦК возложил на ту же комиссию Микояна. 9 января 1957 года вышел отдельный Указ Верховного Совета СССР «О восстановлении Чечено-Ингушской АССР и упразднении Грозненской области». Эту дату в Чечне с тех пор отмечают как национальный праздник. В этот же день вышли указы об образовании Калмыцкой автономной области, Карачаево-Черкесской, Кабардино-Балкарской автономных областей[350].
Не всем народам так повезло. В постановлении президиума ЦК КПСС «О восстановлении национальной автономии калмыцкого, карачаевского, балкарского, чеченского и ингушского народов» от 24 ноября 1954 года было признано нецелесообразным восстановление автономии крымских татар, поскольку территория Крыма теперь являлась областью Украинской ССР и была заселена[351]. Крымским татарам было предложено переезжать в Татарскую АССР. Сам Микоян объяснял отказ в возвращении крымских татар тем, что их прежние места проживания, то есть дома, уже заселили другие граждане, которых в случае возвращения прежних владельцев пришлось бы снова куда-то переселять. Ограничения для крымских татар полностью были сняты только в 1989 году[352].
Отдельной задачей было проведение реабилитации по процессам 1937 года и уточнение доказательств вины Зиновьева, Каменева и их сторонников в деле убийства Кирова. С этой целью была образована специальная комиссия, во главе ее поставили Молотова, что, по признанию Микояна, было ошибкой. Очень быстро стало ясно, что Молотов, Каганович и отчасти Ворошилов были недовольны разоблачением преступлений Сталина[353]. Впоследствии Молотов, Каганович, Ворошилов фактически открыто саботировали антисталинский курс[354].
Вопрос, кто же первым решил сбросить Сталина с небесного пьедестала, кто был главным «десталинизатором» СССР, инициатором разоблачения культа личности, представляется нам важным только в контексте внутриполитической истории СССР 50–60-х годов XX века. Хрущев в своих воспоминаниях (см. Хрущев Н. С. «Время. Люди. Власть. Воспоминания») уверенно назвал себя единственным автором идеи легендарного доклада на ХХ съезде КПСС. К сожалению, рассуждая так, уважаемый лидер страны сам уподобился Сталину, который был уверен, что способен единолично решать судьбы народов.
Восемь внуков А. И. Микояна. На даче в Усове, 1954 год. Слева направо: Света, Володя-старший, Оля, Анастас-старший (Стас), Карина, Володя-младший, Алик, Ашхен
Нужно обязательно иметь в виду, что Хрущев писал свои воспоминания и опубликовал их, когда Анастас Микоян был в здравом уме и твердой памяти и работал, кстати, над своими собственными мемуарами (к этой теме мы еще вернемся). То есть, объявляя себя «главным борцом с культом личности», Хрущев заранее знал, что живой и здравствующий Микоян, по своему характеру и стилю не умевший выпячивать свою личность, не станет ему возражать.