Делить славу победителей – удел их потомков. Мы же здесь этого делать вообще не будем. Хрущев и Микоян никогда публично не делили меж собой славу «десталинизаторов». Работая над воспоминаниями, они не общались между собой и, соответственно, не обсуждали эту тему. Они лишь изложили свои версии в своих субъективных воспоминаниях. Это было сделано ими по одной простой причине. Развенчание культа личности не было всенародной победой. За это не давали орденов и «отцам десталинизации» (если такая формулировка воообще уместна) не ставили памятников. Осуждение культа личности можно уподобить сложнейшей и кровавой хирургической операции, повлиявшей на судьбы десятков миллионов людей по всему миру – от Вьетнама и Кореи до Польши и Венгрии. Не триумфальное шествие, а тяжелая битва за возвращение попранного человеческого достоинства – вот что такое «десталинизация». И победа в этой битве, увы, как потом выяснилось, была временной. С полной уверенностью можно сказать, что Анастас Микоян сыграл в этой битве ключевую роль.
Факты таковы. По инициативе Микояна произошла первая встреча Хрущева и А. Снегова. На обсуждении доклада комиссии Поспелова 9 февраля 1956 года Микоян высказался первым после Хрущева и поддержал его, противопоставив себя остальной «сталинской гвардии»: Молотову, Маленкову, Кагановичу, Ворошилову. На ХХ съезде Микоян выступил с критикой Сталина раньше Хрущева. Без поддержки Микояна, опытнейшего политика, одного из «железных сталинских наркомов», Хрущев вряд ли пошел бы на решительные действия. Ни Молотов, ни Каганович, ни Ворошилов, ни тем более Маленков такую поддержку Хрущеву никогда бы не обеспечили. Наоборот, всеми силами постарались затормозить процессы обновления, что позже вылилось в попытку реванша и конфликт с «антипартийной группой» (см. следующую главу). Микоян оказался единственным старым гвардейцем, который решился на перемены. А мог бы на седьмом десятке лет спокойно отойти от дел и не участвовать в рискованных играх.
Осуждение культа личности, «десталинизацию» советского общества и реабилитацию невинно репрессированных провела большая группа партийных и государственных деятелей под руководством Хрущева и Микояна. В эту группу вошли разные люди, действовавшие на разных участках и на разных общественных уровнях: министр МВД СССР Сергей Круглов, генеральный прокурор СССР Роман Руденко, заместитель главного редактора Большой советской энциклопедии Лев Шаумян, члены президиума ЦК КПСС Аверкий Аристов и Николай Шверник, член КПК при ЦК КПСС Ольга Шатуновская, начальник Политотдела Главного управления лагерей МВД СССР Алексей Снегов и другие. Некоторые из них сами были репрессированы, другие работали на верхних этажах в сталинских органах власти, и не все они были между собой знакомы. Их убеждения и мотивы были разными, но цель едина. Факты были озвучены, правда прозвучала. Мир снова изменился.
Тогда, зимой 1956 года, Анастас Микоян не знал, что проживет еще одну жизнь и однажды будет держать в руках судьбу всей планеты.
Глава 121956 год. Кризисный менеджер советской дипломатии
Пока Сталин был жив, он единолично вершил международную политику СССР. Это знали все дипломаты мира. Помогали ему в этом Молотов – народный комиссар иностранных дел, Жданов, курировавший отношения со странами социалистического лагеря, и Микоян, выполнявший специальные и тайные задания, как это было, например, в КНР в январе – феврале 1949 года[355].
После смерти Сталина по объяснимым историческим причинам Советский Союз около двух лет двигался по инерции. По выражению самого Микояна, он и его коллеги просто не понимали, как им действовать. Параллельно с этим развернулась внутрикремлевская битва за власть, в первую очередь между Хрущевым и Маленковым. Соответственно, и правительства других государств (особенно стран социалистической ориентации) не знали, чего ждать от русских, лишившихся своего грозного вождя.
Руководство страны разделилось на тех, кто хотел признания и разоблачения сталинских преступлений (Хрущев и Микоян), и тех, кто этого не хотел и боялся перемен (Молотов, Ворошилов, Каганович, Серов).
В 1954 году Хрущев инициировал примирение с врагом Сталина – югославским лидером Тито, что привело к фатальной ссоре с Молотовым[356]. 1 июня 1956 года, когда Тито прибыл в Москву с официальным визитом, Молотов, фактически давно лишенный реальной власти в МИДе, покинул пост наркоминдела.
Содержание секретного доклада Хрущева на ХХ съезде довольно быстро стало известно лидерам правительств других стран и вызвало шок, а затем множество вопросов. Руководителям СССР пришлось иметь дело с неизбежными последствиями: сначала с резким ростом антисоветских настроений, прежде всего в Польше и Венгрии, и затем с политическим кризисом в этих странах.
Многолетний и многоопытный нарком иностранных дел Молотов был заменен на 50-летнего Дмитрия Шепилова – перспективного и талантливого функционера, интеллектуала, специалиста по экономике, однако мало кому в мире известного. Советскому правительству и новому лидеру КПСС Хрущеву требовался дальновидный, осторожный, прагматичный специалист, обладающий авторитетом и широким кругом знакомств на международном уровне, и вдобавок единомышленник самого Хрущева. Этим параметрам в окружении Хрущева соответствовал только один человек – Анастас Микоян.
Так начался принципиально новый этап в политической биографии Микояна. Из «международного купца номер один» он превратился в дипломата, а если сказать точнее – в кризисного менеджера от дипломатии, выполнявшего самые сложные и деликатные поручения. В разные периоды жизни он занимался разными аспектами развития страны, и всегда ему сопутствовал успех. Но прямая деятельность в международной политике стала для него новой гранью жизни, новой профессией, в которой он большого опыта не имел, хотя и знал лично всех лидеров крупнейших государств мира.
Смерть Сталина инициировала постепенный поворот в отношениях СССР и коммунистического Китая. Мао Цзэдун подчеркнуто уважительно относился к Сталину, но к Хрущеву такого отношения не проявил, хотя на словах и превозносил его в соответствии с традициями китайской дипломатии. Мао спокойно наблюдал за устранением Берии, за укреплением власти Хрущева и ослаблением позиций Маленкова[357]. Хрущев же ценил авторитет и опыт Мао и даже прислушивался к его советам, например, учел мнение Мао, когда принимал решение о военном подавлении венгерского мятежа. На деле же Мао в отношениях с СССР действовал сверхпрагматично, используя северного соседа как источник разнообразной помощи – финансовой, экономической и политической.
Перед официальным визитом Хрущева в Китай в 1954 году предварительные переговоры по экономическому блоку вопросов вел Микоян, а помогал ему заместитель министра внешней торговли К. Коваль. Китайская сторона выдвинула огромный список просьб и условий, причем отказалась предоставить письменный документ. Микоян понял, что выполнить все просьбы невозможно, однако Хрущев настаивал на том, чтобы помогать китайским коммунистам, невзирая на все расходы и сложности[358]. С большим трудом Микояну удалось, преодолев недовольство Хрущева, урезать список просьб и отложить выполнение части условий китайской стороны до 1960 года. В целом Микоян, несмотря на личное знакомство с Мао Цзэдуном, Чжоу Эньлаем и другими китайскими лидерами, уступил Хрущеву как первому лицу инициативу формирования отношений с КПК, хотя Хрущев в те годы имел мало опыта в вопросах внешней политики.
А. И. Микоян во время визита в Китай
Микоян сопровождал Хрущева в составе официальной делегации во время визита в Китай (сентябрь – декабрь 1954 года) и с сожалением наблюдал, как новый лидер СССР делает один неверный ход за другим. Щедрая помощь «китайским товарищам» возымела обратный эффект, была воспринята как слабость. Мао Цзэдун понял, что может вместо Сталина стать лидером мирового коммунистического движения, не считаясь с Хрущевым и вообще отодвинув компартию СССР на вторые роли. Это в конце концов понял и сам Хрущев, признавший после нескольких бесед с Мао, что «конфликт с Китаем неизбежен»4–1.
Н. С. Хрущев беседует с Мао Цзэдуном во время визита в Китай
Уместно будет предположить, что Анастас Микоян, констатировав грубые дипломатические ошибки Хрущева в Пекине, принял решение в дальнейшем по возможности брать на себя инициативу в определении внешней политики Советского Союза, чаще и настойчивее страховать своего лидера от перегибов, невыдержанности, излишней эмоциональности.
В итоге отношения с Китаем постепенно дали трещину (вряд ли по вине Хрущева). Мао обвинил советских коммунистов в ревизионизме и далее пошел своим путем. Дружба с Советским Союзом закончилась ссорой и прямым военным столкновением в марте 1969 года на острове Даманский.
1956 год. Сентябрь
Пекин
История знает случай, когда Анастас Микоян фактически оказал услугу Мао Цзэдуну, выступил его эмиссаром, доверенным лицом. Это случилось в сентябре 1956 года – тогда Микоян прибыл в Пекин во главе советской делегации для участия в VIII съезде КПК. (См.: Президиум ЦК КПСС. 1954–1964. Черновые протокольные записи заседаний. Стенограммы. Постановления. Т. 2: Постановления. 1954–1958. М., 2006. С. 421–422.)
16 сентября во второй половине дня в Пекине состоялась беседа Микояна с Мао. Тот, начав разговор, упомянул о Северной Корее, на что Микоян тут же ответил:
– У меня есть отдельное поручение побеседовать с вами о ситуации в этой стране и действиях товарища Ким Ир Сена.
Мао чрезвычайно оживился.
– Так давайте сделаем это немедленно! Тем более что товарищ Ким Ир Сен не приехал к нам на съезд, хотя мы его приглашали.