Фидель не собирался ссориться с США, ибо видел, что Куба экономически целиком зависит от торговли с могущественным северным соседом. Первый свой международный визит Фидель совершил именно в Вашингтон через три месяца после победы, в апреле 1959 года. Увы, президент Эйзенхауэр отказался от встречи, посчитав Кастро несерьезной, сомнительной фигурой. Кубинского лидера принял вице-президент Никсон.
Как только Кастро заговорил о социальной справедливости, о ликвидации на Кубе безработицы и неграмотности, Никсон сделал вывод, что перед ним коммунист. Но Кастро никаким коммунистом не был и приехал не декларировать свои взгляды, а договариваться о сотрудничестве.
Американцы покупали 60 процентов кубинского сахара, владели кубинской электроэнергетикой, телефонными компаниями, отелями и казино, американцы поставляли на Кубу нефть. О том, чтобы разорвать отношения с США, не могло быть и речи. Никсон все это отлично понимал и решил, что новый кубинский лидер очень скоро превратится в очередного Батисту и станет танцевать под музыку, заказываемую из Вашингтона. А если не станет, его уберут. Фидель возвратился из поездки ни с чем.
Спустя еще полгода, осенью 1959-го, в Мексику привезли советскую выставку: станки, комбайны, автомобили, мотоциклы, трактора – всего шесть тысяч экспонатов. Открывал эту выставку Анастас Микоян, член Президиума ЦК КПСС, первый заместитель Председателя Совета Министров СССР. Советский представитель такого ранга приехал в Мексику впервые в истории. Визит Микояна широко освещался в прессе. Микояна называли «человеком номер два в СССР»[429].
Тем временем на Кубе с Фиделем свел знакомство резидент советской разведки Александр Алексеев, советник посольства СССР по культуре. Узнав из газет о прибытии в Мексику Микояна, Фидель предложил Алексееву устроить встречу. Алексеев тут же вылетел в Мехико и передал Микояну официальное приглашение Кастро. В тот момент Микоян посчитал разумным выждать: визит на Кубу нужно было согласовывать с Кремлем. И самое важное: из рассказов Алексеева, опытнейшего и умного человека, Микоян понял, что Кастро можно сделать своим союзником. Рабочей встречи мало: нужно приезжать большой делегацией, с подарками. Микоян тогда подумал, что на Кубу надо перевезти всю выставку.
Вернувшись в Москву, Микоян рассказал про Кастро Хрущеву и остальным членам Президиума ЦК. Микоян не сомневался, что Хрущев загорится идеей сотрудничества с Кубой. Это было в его характере.
Хрущев тогда имел о Кубе самое общее представление, но немедленно вызвал специалистов из МИДа и Внешторга. И вот уже в феврале следующего, 1960 года на Кубу отправилась большая советская делегация во главе с Микояном.
Тогда началась дружба Кастро и Микояна. Они облетели весь остров на советском вертолете, привезенном в качестве экспоната выставки. Вместе побывали на родине Фиделя, в Ориенте. Купались в море, ночевали на военной базе на горе Гран-Пьедра и постоянно беседовали друг с другом[430].
В 1960 году Микоян пробыл на Кубе половину февраля, проводя по пять-шесть встреч в день. Он дал несколько пресс-конференций. Объявил, что СССР готов покупать кубинский сахар, а взамен продавать нефть – но только в том случае, если кубинское правительство само того пожелает.
Реакция Вашингтона последовала быстро. Треть всего сахара, потребляемого американцами, производилась на Кубе. Теперь закупки кубинского сахара были остановлены. А в октябре того же года правительство США объявило эмбарго на поставки на Кубу любых товаров.
Америка, громогласно заявляя о крестовом походе против коммунизма во всем мире, вдруг обнаружила государство с социалистическими устремлениями в 80 милях от собственного берега, на маленьком острове, который всегда считался «задним двором США» и курортом для чикагских мафиози.
Он, Анастас Микоян, приложил к этому руку. Он сделал все для того, чтобы подружить Кубу и СССР. Он понимал, что кубинский социализм будет отличаться от советского, но главное было в том, что социалистическое общество устроено справедливо.
3 ноября 1962 года
Гавана. Квартира Фиделя Кастро
10.00–12.00
3 ноября в 10 утра переговоры продолжились там же, в квартире Фиделя. На этот раз в гораздо менее нервной обстановке. Все-таки вчера, когда Микоян и Кастро встретились впервые за два года и посмотрели друг другу в глаза, оба поняли, что их дружба непоколебима.
Микоян чувствовал себя не идеально: сказывались последствия двух авиаперелетов. Но он ничего не сказал Фиделю. Фидель никогда не летал так далеко, никогда не пересекал восемь часовых поясов и просто не знал, что такое джетлаг.
Фидель, Рауль и Че сразу взялись за самую главную тему и поинтересовались, а не может ли Советский Союз предоставить в распоряжение кубинского правительства одну или две ядерные боеголовки, а также средства их доставки? Это немедленно отрезвит американцев, станет наилучшей гарантией безопасности Кубы.
В ответ Микоян сообщил о существовании закона, который никогда не был опубликован, но строго соблюдался руководством СССР. Закон гласил: Советский Союз никогда никому не передавал, не передает и не будет передавать ни ядерное оружие, ни секреты его изготовления. Никогда и никому, даже ближайшим друзьям и союзникам. Если друзья СССР, партнеры или союзники подвергнутся ядерной атаке, Советский Союз самостоятельно применит ядерное оружие для их защиты и в качестве акта возмездия.
Микоян собирался сказать еще что-то, но в дверь постучали, появился референт из советского посольства, прошептал что-то на ухо Алексееву. Тот поспешно встал, извинился и вышел. Фидель недовольно посмотрел ему вслед и снова перевел взгляд на Микояна, погрозил пальцем.
– Когда-то я уже слышал нечто подобное, – сказал он. – Мне говорили, что русское ядерное оружие никогда не покидает территории Советского Союза. А потом – раз! – он щелкнул пальцами, – и это случилось. Вы привезли ракеты и поставили у меня во дворе! Мы много раз слышали, что для вас Куба – особый, уникальный случай. Первое социалистическое государство в западном полушарии! Так почему бы вам ради «уникального случая» не принять уникальное решение? Заберите ракеты, но оставьте нам бомбы с тактическими зарядами, обучите наших специалистов. Секреты изготовления нам не нужны! Оставьте бомбы и бомбардировщики. Этого будет достаточно.
«Черт бы побрал эти бомбардировщики, – подумал Микоян. – Ил‐28 – замечательные самолеты, но, к сожалению, устаревшие, поднимаются только на 12 тысяч метров. Легкая добыча для американцев. Даже если одновременно отправить в атаку все 40 машин, до Майами долетят одна или две».
Вернулся Алексеев: лицо белое, каменное. Не говоря ни слова, подошел близко к столу, в руке – мятый листок с машинописным текстом. Он молча положил листок перед Микояном, сам остался стоять. Микоян прочитал, с первого раза не понял, перечитал второй раз. Начал вставать, ноги не слушались.
– Прошу извинить… – сказал он. – Мне только что сообщили из Москвы… Умерла моя жена.
Услышав перевод, тут же встал и Фидель; загремели по паркету отодвигаемые стулья – встали все, кто был в комнате.
Шифрограмма А. И. Микояна Н. С. Хрущеву из Гаваны 3 ноября 1962 года
Шифрограмма резидента КГБ в Гаване Ф. Р. Козлову 5 ноября 1962 года
Микоян отвернулся, отошел к окну. Лишь один раз он чувствовал что-то подобное, когда зимой 1942-го ему сообщили о гибели сына.
Слез, текущих по лицу, сначала не заметил. Кто-то подошел сзади. Микоян обернулся, торопясь вытереть мокрую щеку.
– Сегодня мы прервемся, – сказал Фидель, – продолжим завтра.
Он протянул руку, Микоян пожал ее. Фидель негромко произнес несколько фраз, прозвучавших тепло и даже нежно. Тихменев перевел коротко:
– Товарищ Кастро выражает глубокие соболезнования. Он отдаст приказ о подготовке вашего самолета к вылету.
Микоян покачал головой.
– Я никуда не уеду, пока мы не договоримся.
У него перехватило горло. Он кивнул Фиделю, Раулю и Че, вышел.
Снаружи у двери в кресле сидел его сын Серго – рот плотно сжат, веки красные. Он уже знал. Алексеев посчитал нужным сообщить ему по пути в кабинет.
Микоян старался держать спину прямо, не хотел показывать собственную слабость. Строго произнес.
– Завтра ты летишь в Москву. Я остаюсь здесь.
КГБ при Совете Министров Союза ССР
Входящая шифротелеграмма № 32128/1904
Тов. Козлову
«3 ноября в 10 часов тов. Микоян посетил Ф. Кастро на квартире, где имел с ним беседу. В 11.45 беседа была прервана в связи с сообщением о смерти жены. 4 ноября в 7 утра Серго вылетел в Москву через Нью-Йорк. С 10 до 17 состоялись переговоры с кубинскими руководителями. Несмотря на душевные переживания, А. И. Микоян держит себя хорошо. Тов. Микоян просит срочно, используя любые каналы связи, сообщить ему о дне и часе похорон супруги».
Резидент Комитета Государственной Безопасности при Совете Министров Союза ССР»
РГАНИ 3.62.138.43.1
«8 февраля 1998 года Евгений Примаков в день памяти покойной жены Лауры, который он отмечал, собирая всех друзей семьи, рассказал о своей встрече с Фиделем Кастро на Кубе и о том, как Фидель делился воспоминаниями о Микояне.
– Были напряженные дни Карибского кризиса, – Фидель говорил образно. – То мне выламывали руки – установи ракеты, то выламывают руки – надо снять.
Кастро на уступки не шел. На переговоры приехал Микоян. Движения не было. Внезапно из Москвы пришло экстренное сообщение о смерти жены Микояна. Фидель ему сказал:
– Я распорядился: самолет сейчас же будет готов к вашему вылету.
Микоян молчал, потом ответил:
– Я никуда не уеду, – и отошел к окну.
Фидель смотрел на него, проходили минуты, Микоян продолжал стоять у окна, глядя на океан. По щеке Микояна медленно скатывались слезы. Фидель рассказал: