Достигнув центра города, повстанцы ворвались в здание горкома. Активисты вышли на балкон и обратились к остальным, призывая всех занять здание милиции. Это неизбежно привело бы к захвату огнестрельного оружия. Помимо флагов, в толпе виднелись транспаранты «Хрущева на колбасу!».
В тексте обвинительного заключения[446] сказано, что протестующие пытались выхватить автоматы из рук военнослужащих Репкина, Кувардина и других, в результате чего солдаты вынуждены были, в соответствии с уставом, применить оружие против нападавших[447]. Однако есть мнения как историков, так и очевидцев (Пыжиков, Пихоя, Таубман, Шапошников, Деркачев), что огонь был открыт по приказу командиров, причем сначала был сделан один или несколько предупредительных залпов в воздух.
А. И. Микоян, Н. С. Хрущев и Л. И. Брежнев
Поскольку в КПСС, в правительстве СССР и в Вооруженных силах существовала жесткая субординация, полномочия отдавать приказы о применении оружия имели только Козлов и Микоян как вышестоящие ответственные лица. Однако ни Козлов, ни Микоян не могли бы отдать такой приказ, не получив на это разрешения от вышестоящего руководства, то есть лично от Хрущева.
Микоян предпринял попытки переговоров с участниками протестов, но за его спиной Козлов телефонировал в Москву Хрущеву и получил от него устную санкцию на силовое подавление беспорядков.
Предупредительные выстрелы не остановили толпу. Был открыт огонь на поражение. Погибли 23 человека, ранено было около 100, из них многие впоследствии скончались в больницах. Толпа была рассеяна[448].
В тот же день была организована встреча ответственных работников с делегатами восставших. Пришли девять человек, в том числе их лидер, рабочий Б. Н. Мокроусов, по профессии обрубщик литья, имевший шесть классов образования и две судимости за телесные повреждения и хищения[449].
Микоян присутствовал при этом разговоре, Фрол Козлов – нет. По свидетельству Микояна, Козлов не выступал по радио, не вел переговоров, зато активно телефонировал в Москву[450].
Впоследствии рабочий Мокроусов был расстрелян.
Фрола Козлова не смутила пролитая кровь. Позвонив из Новочеркасска Суслову, он пожаловался на качество местного питания, попросил прислать ему продукты из Москвы и напомнил, что намерен отправиться в отпуск[451].
Хрущев обвинил в трагедии «местных идиотов, которым вздумалось стрелять»[452]. Возможно, одна эта фраза свидетельствует о том, что приказ отдал именно Хрущев.
Информация о Новочеркасском расстреле была полностью засекречена. Погибших хоронили в чужих могилах. Сделано это было прежде всего для предупреждения эскалации конфликта. Однако отсутствие достоверных сведений породило большое количество слухов. Известна легенда о том, что солдаты сделали первый залп поверх голов и пули попали в мальчишек, взобравшихся на деревья.
В книге М. А. Деркачева, в тот период помощника командующего Северо-Кавказским военным округом генерала Иссы Плиева, приводятся сведения, что с Плиевым разговаривал секретарь ЦК КПСС А. Кириленко, прибывший прежде других в Новочеркасск 1 июня вечером. Именно он первым заговорил о том, что армия должна навести порядок. Плиев заявил Кириленко, что не будет сталкивать армию с народом[453].
Генерал-майор Олешко доложил Микояну об одном убитом – гражданском мужчине, пытавшемся отобрать автомат у часового. Микоян, по свидетельству Олешко, был очень расстроен и распорядился привести к нему этого солдата и поговорил с ним. Солдат уверял, что выстрел произвел случайно.
«Приказ о разгоне демонстрантов отдавала Москва».
Деркачев М. А. Особое поручение. – Владикавказ: Ир, 1994. С. 17.
А. И. Микоян, председатель КНР Лю Шаоци, Н. С. Хрущев, генеральный секретарь ЦК КПК Дэн Сяопин, Ф. Р. Козлов, М. А. Суслов и мэр Пекина, член политбюро ЦК КПК Пэн Чжэнь в Кремле в сентябре 1960 года
Другую версию изложил генерал-лейтенант танковых войск Матвей Шапошников, в 1962 году первый заместитель Плиева. По его сведениям, Козлов и Микоян прибыли в Новочеркасск не 1 и не 2 июня, а в конце мая – их резиденция находилась в медпункте гарнизона танковой дивизии. В разговоре с Козловым и Микояном Шапошников высказал опасения, что вмешательство армии может привести к жертвам, но Козлов грубо оборвал Шапошникова и заявил, что «генерал Плиев получил все необходимые указания»[454].
2 июня, по версии Шапошникова, он получил от Плиева приказ задержать колонну протестующих, двигавшуюся к центру города. Плиев сообщил, что высылает танки. «Я не вижу перед собой противника, которого следует останавливать танками», – заявил Шапошников. Через четыре года генерал Шапошников был уволен из Вооруженных сил, через пять лет исключен из КПСС.
Фрол Козлов был ставленником Хрущева, лично преданным ему. В июне 1959 года в беседе с А. Гариманом Хрущев заявил, что видит Козлова своим преемником. В том же месяце журнал «Тайм» вышел с портретом Козлова на обложке и с пометкой «преемник Хрущева»[455]. По утверждению Ф. Бурлацкого, Козлов отличался резкостью и жестокостью[456].
Анастасу Ивановичу Микояну было 66 лет. У него был огромный политический и управленческий опыт и не было властных амбиций. Прежде всего его интересовало равновесие и устойчивое поступательное развитие страны и всей мировой социалистической системы, созданной при его непосредственном участии.
В отличие от Микояна, 53-летний Фрол Козлов находился на карьерном подъеме. Он мог отдать приказ открыть огонь, чтобы угодить Хрущеву, продемонстрировать решительность, а заодно и «прикрыть» лидера СССР.
Вот как свидетельствует об этом эпизоде Нами Артемьевна Микоян, супруга Алексея Микояна: «Это было в 1962 году, в июне. Анастас Иванович Микоян вечером вернулся домой после поездки, о которой мы тогда ничего не знали. Его встречала экономка Катя Бурилина, и я вышла тоже ему навстречу. Было видно, что он очень взволнован, так как сразу начал мне говорить о том, что был в Новочеркасске, где рабочие завода вышли на забастовку и требовали повышения зарплаты и понижения цен на продукты. Он выступал перед ними и постарался успокоить собравшихся, пообещав выполнить их требования. Но неожиданно для него на следующий день в мирную демонстрацию, вышедшую на площадь города, начали стрелять военные по приказу Ф. Р. Козлова, согласованному с Н. С. Хрущевым. Это и было причиной его сильного волнения».
Спустя месяц после новочеркасских событий Козлов оказался замешан в коррупционном скандале. 17 июня 1962 года в автокатастрофе погиб Николай Смирнов, председатель Ленгорисполкома. Следственная группа Генеральной прокуратуры вскрыла его сейф и обнаружила бриллианты и валюту. Расследование этого факта вывело на Козлова, однако очень быстро дело было прекращено[457].
Менее чем через год после событий в Новочеркасске, 11 апреля 1963 года, Фрола Козлова поразил инсульт. С этого момента он не возвращался к работе и скончался в январе 1965-го. Урна с его прахом была захоронена в Кремлевской стене.
«Наибольшую известность получили кровавые события 1–2 июня 1962 года в Новочеркасске. Они были вызваны решением правительства о повышении цен на 30 % на мясо и на 25 % на масло. Эта мера объявлялась как временная, но она вызвала массовое недовольство граждан и открытые выступления трудящихся. На Новочеркасском электровозостроительном заводе появились лозунги: “Долой Хрущева!”, “Хрущева на колбасу!”. На подавление митингующих была брошена армия.
А. И. Микоян и Н. С. Хрущев на отдыхе в Пицунде в 1962 году
В выступлении по местному радио первый заместитель председателя Совета министров СССР А. Микоян и секретарь ЦК КПСС Ф. Козлов заявили, что эти беспорядки спровоцировали враги, которые будут наказаны. В результате столкновений войск с демонстрантами погибло 24 и ранено 70 человек, 105 человек были осуждены, в том числе 7 человек расстреляны.
В эти же дни выступления рабочих зафиксированы в Омске, Кемерове, Донецке, Артемьевске, Краматорске. Реакция руководства страны на подобные проявления протеста народных масс была своеобразной. Ее суть выразил лидер КПСС Хрущев на XIV съезде комсомола в апреле 1962 года: “Хорошее, светлое во множестве рождается на нашей земле. Но при своем рождении оно претерпевает, как говорят, известные муки. Так это не должно нас смущать. Надо только правильно это понимать, проводить в жизнь линию, которую определил ХХII съезд партии». Комментарии здесь излишни”».
Пыжиков А. В. Хрущевская «оттепель». —
М.: Олма-Пресс, 2002. С. 64.
«Козлов был неумным человеком, просталински настроенным, реакционером, карьеристом и нечистоплотным к тому же. Интриги сразу заменили для него подлинную работу. Вскоре после того, как Хрущев перевел его в Москву из Ленинграда, выведя из-под острой критики и недовольства им Ленинградской партийной организации, роль Козлова, введенного в президиум ЦК, стала возрастать. Он был большой подхалим. Видимо, разгадал в Хрущеве слабость к подхалимам, еще будучи в Ленинграде».
Микоян А. И. Так было. Размышления о минувшем. —
М.: Вагриус, 1999. С. 403.
«Пока я ходил говорить с забастовщиками и выступал по радио, он названивал в Москву и сеял панику, требуя разрешения на применение оружия, и через Хрущева получил санкцию на это “в случае крайней необходимости”. “Крайность” определял, конечно, Козлов.