— Должно быть, весьма осведомленная барышня, — вернулась я за свой стол. Села, достала чистый лист бумаги, провела первую линию, облачая собственные мысли в рисунок. — И о чем ты молчишь? — подняла глаза на Вика, который застыл, пристально глядя на меня.
— Немного она знает, — вздохнув, 'очнулся' он. — Когда прибирала в комнатах, госпожа Ланская сидела в гостиной и читала книгу. На вопрос, есть ли у нее просьбы, всегда отвечала однозначно: нет.
— Книгу? — переспросила я, точно помня, что ничего подобного при осмотре обнаружено не было. — Какую книгу?
— Вот и я поинтересовался, — мотнул головой Ковальски, словно отгонял что-то свое, прилипчивое, — но ответа не получил. Настасья помнит лишь то, что книга была.
— Пусть ее посмотрит Сванетти, — сделала я пометку прямо под нарисованным мною цветочком. Если особо не придираться, то, похоже, это была ромашка.
— Портье. Лацлав Расбет. Двадцать шесть лет. В гостинице с четырнадцати. Сын Кирана Расбета, одного из служащих. Заносил в апартаменты вещи госпожи Ланской. Несколько раз по ее просьбе забирал покупки из лавок.
— Узнали, что именно?
Вик, ожидаемо, качнул головой. Просто не успели.
— Кучер. Николай Тэдов, — положив протокол допроса Лацлава, поднял он следующий. Пятьдесят четыре года. Возил госпожу Ланскую, показывая ей город. Было это на второй день после ее приезда. Сказал, что ее интересовал Черный район Марикарда, но внутрь они не попали. У магов в тот день что-то случилось, ворота были закрыты.
— Любопытно… — вновь оторвалась я от своего рисунка. Ромашек было уже три.
— Мне тоже так показалось, — задумчиво протянул Ковальски, качнувшись с пятки на носок и обратно. — Ларс обещал выяснить.
— Это хорошо, что обещал, — соглашаясь, что ясности пока не прибавилось, хмыкнула я. — Что-то еще? — спросила, отметив, что Вик не торопится потянуться за следующим протоколом.
— Нет, — поморщился он. — Все остальные отделались общими фразами. Видел, но ничего не знаю.
— Что и не удивительно, — вновь не стала я спорить с очевидным.
Ланская не отличалась общительностью. Вряд ли потому, что была такой по натуре, скорее уж, старательно скрывала причины своего появления в Марикарде, о которых могла случайно проговориться или дать понять о них каким-либо другим способом. Всего лишь предосторожность… намекающая, на серьезную подготовку.
— Понять бы, чего она боялась? — вспомнила я про колокольчики на шторах, остановившись в своих размышлениях, которые могли завести меня довольно далеко.
— И не только она, — обмахнувшись протоколом, как веером, заметил Вик. Потом улыбнулся… многозначительно. — Горничная рассказала, что за последний месяц несколько постоялиц жаловались, что проснувшись ночью, видели в своем номере мужчину.
— Что значит, видели? — отложила я карандаш. — И как он туда попадал?
— Про второе не скажу, а вот с первым… — Ковальски чуть дернулся… вроде как сдерживая смех. Потом еще раз…. — Я даже не знаю, как тебе об этом сказать… — отведя взгляд, все-таки засмеялся он. — Ты все-таки барышня….
— Ты еще добавь: нежная барышня! — зацепилась я за оговорку.
— Нежная барышня, — тут же поддакнул он. Посмотрел на меня жалобно… — Может, ты сама сообразишь?
— Да уж сообразила, — холодно ответила я, представив себя на месте тех женщин, которые, проснувшись, стали свидетелями подобного действа. — И что, никто его не узнал?
— Если бы! — уже серьезно отозвался Ковальски. — Он ведь все еще и обставлял соответствующе. Вокруг темно и только… Они видели только часть одежды, ладони и… — Вик, замявшись, махнул рукой. — Без магии не обошлось. Что произошло, барышни понимали лишь, когда он покидал номер.
— И хозяину гостиницы об этом известно, — соотнесла я поведение служащих, когда мы наведывались в Леар, с тем, что рассказал Ковальски. — И он это тщательно скрывает.
— Скрывал, — поправил меня Вик. — Я уверен, что у госпожи Ланской этот тип тоже появлялся.
— Мы бы его и так искали, — поднялась я, — а теперь….
Стук в дверь не дал мне закончить фразу.
— Войдите! — крикнули мы с Ковальски одновременно.
После такого самое время засмеяться, но вошедший в кабинет Северов вряд ли бы оценил наше веселье.
— Я не помешал? — посмотрел он на меня… на Вика.
Я последовала его примеру и перевела взгляд с одной кучки протоколов на другую. Потом — на часы. Начало пятого….
— Нет, не помешали, Ваше Сиятельство, — мягче, чем обычно в последнее время, улыбнулась я князю. Приглашающе указала на стул.
— Если ничего срочного… — Ковальски дождался, когда Северов, обойдя его, остановится напротив стола.
— Главное — Катарин, — напомнила я ему о допросе Елизаветы Николаевны. — Только…
— … осторожно, — закончил он уже от двери. — И — поздравляю! — добавил, закрывая ее за собой.
— Спасибо… — фыркнула я, не без труда встретив взгляд Даниила. Вроде и обычный, спокойный, но не без пробивающегося из глубины торжества. — Я еще могу отказаться… — подняла я глаза к потолку.
— Ты уверена? — протянул он заговорщицки, наклонившись ко мне через стол.
— Предлагаешь поспорить? — вроде как удивленно вскинулась я.
На этот раз обошлось без стука:
— Эдгар Ками на рассвете покинул Марикард, — влетел в кабинет Сэм. Остановился. Склонился подобострастно. — Ваше Сиятельство….
— Вот как… — тут же подобралась я, моментально забыв о Северове и кривлянье Сэма. — А Катарин?
Вместо ответа Самюэль достал из внутреннего кармана несколько листов и, подойдя, подал мне.
Впрочем, в его успехе я и не сомневалась. У младшего Джакса, как и у его папеньки, получалось договариваться с барышнями.
Глава 10
— У меня допрос через двадцать минут… — попыталась я отстраниться, но Даниил не отпустил, продолжая прижимать к себе.
И ведь никакой страсти — мы просто стояли рядом… совсем близко, но именно вот это и вызывало смущение, вытягивая изнутри что-то столь щемящее, что на глаза невольно наворачивались слезы, а пальцы сильнее хватались за чужую одежду, не допуская даже мысли, что все может вдруг взять и закончиться.
— Ты уже говорила, — шепнул он мне прямо в волосы. По коже прошлось ознобом… тепло его дыхания, свежесть от открытого окна…. — Елизавета Николаевна просила тебя сегодня не задерживаться.
— Званый ужин? — дернулась я, но… безуспешно, лишь жестче стали его лежавшие у меня на спине ладони.
— Будут Маркони и граф Шуйский, — не то подтвердил, не то… просто поставил он меня в известность.
Ну и как тут быть нежной, когда все решают за тебя?!
— Прости, — опередил меня Северов, не дав ответить резкостью. И добавил, лишив возможности спорить: — Для Елизаветы Николаевны это очень важно.
Матушка….
Даниил был прав. Матушка неистово хотела видеть меня счастливой, считая, что для женщины подобное состояние возможно только рядом с мужчиной, способным стать верным другом, нежным возлюбленным и мужественным защитником.
Все другие кандидаты хоть по одному пункту, но не проходили испытание, что помогало справиться с ее матримониальными планами. Князь Северов не просто идеально им соответствовал, но и сумел доказать все это на деле, оставляя меня безоружной перед настойчивостью Елизаветы Николаевны.
Впрочем, ей и стараться сильно не приходилось. Меня тянуло к этому невозможному мужчине. Мне хотелось быть с ним… но не на тех условиях, которые он предлагал.
Огрехи воспитания. Я была слишком самостоятельна, научившись отвечать и за себя, и за матушку, которую безмерно любила.
— Неожиданно видеть графа Шуйского в нашем доме. После всего….
— У тебя допрос через пятнадцать минут… вроде как обиженно заметил он.
Я в ответ фыркнула ему в шею. Дипломатические навыки. Он и тут все вывернул в свою пользу.
— Да, — согласилась я довольно спокойно. — Саид Эль Каир….
— Кто?!
И ведь никаких рывков, выяснений отношений. Он просто отступил, посмотрел на меня недоуменно, словно не понимая, о ком идет речь.
— Саид Эль Каир, — мило улыбнулась я. — Свидетель покушения на Катарин Ками.
— Еще одно покушение? — вот теперь он меня отпустил. — Ты не….
— С нашим делом это никак не связано, — небрежно дернула я плечом. — Судя по всему, семейные разборки.
— Ты уверена? — нахмурился Северов.
Вот и вся романтика….
Я все еще чувствовала тепло его рук, ощущала силу и надежность, которую он для меня олицетворял, сердцем слышала его дыхание…. И от этого становилось только больнее. Трудно терять, то, что было, уже познав сладость и необходимость этого.
— Уверена, — кивнула я. Окинула его неторопливым взглядом…. — Ты можешь пообещать, что это — не очередная серьезная проблема в межгосударственных отношениях, которую ты обязан решить? — хмуро поинтересовалась я, весьма к месту вспомнив характеристику, которую дал однажды Энгин Паррей этому господину с дипломатической неприкосновенностью.
— Ты о чем? — вполне искренне удивился он.
— Ни о чем, — отмахнулась я от Северова, возвращаясь к столу. — У меня десять минут….
— Звучит, как просьба покинуть кабинет, — склонил он голову к плечу.
— Допрос не имеет отношения к делу бывшей фаворитки вашего императора, так что — да, это просьба покинуть кабинет, — достав несколько чистых допросных листов и прибор для письма, ответила я. — И если увидишь Елизавету Николаевну, передай, что я постараюсь быть дома вовремя.
— А я ее увижу? — На его лице не было ни намека на удивление.
— Этажом ниже, — моя улыбка не отличалась радушием. — Допрос ведет Вик Ковальски.
— И ты….
— Что я? — не поняла я, когда он замолчал, не закончив фразу. Его взгляд не стал тяжелым, но что-то такое мелькнуло в глазах… неприятное, похожее на скрытую угрозу. — Ты подумал….
Мысль была похожа на жало стилета. Вряд ли он подумал, что я намеренно задержала его в кабинете, но….
Стук в дверь не дал продолжить поединок взглядов, остановив его в тот момент, когда оба клинка достигли цели, нанеся свой удар. Северов не исключал, что у меня были причины не допустить его присутствия на допросе Елизаветы Николаевны, я — посчитала это недоверием.