16 Судебные процессы
В конечном счете и в полном соответствии с опасениями сторонников Анны Андерсон она требовала признать ее личность, чтобы получить наследство Романовых. В 1906 году император Николай II сделал вклад в 2 миллиона рублей (около 20 миллионов долларов в ценах 2010 года) в Берлинском банке Мендельсона; эти деньги, замороженные в связи с началом Первой мировой войны, были забыты, а экономический кризис и инфляция довели стоимость этого вклада до скромных 105 000 долларов (в валюте 2011 года). Затем, уже в 1933 году, Центральный окружной суд Берлина, исходя из предпосылки, что семья императора мертва, выдал свидетельства на право наследования этих денег семерым наследникам из числа родственников Романовых, а именно сестрам Николая II, великим княгиням Ксении Александровне и Ольге Александровне, его невестке, графине Наталье Брасовой, которая состояла в морганатическом браке с убитым братом Николая II великим князем Михаилом Александровичем, Георгию Михайловичу, сыну Михаила и Натальи, родившемуся от этого брака, а также оставшимся трем братьям и сестрам императрицы Александры Федоровны – великому герцогу Эрнсту-Людвигу Гессенскому, маркизе Милфорд-Хэйвен Виктории и принцессе Ирэне Прусской {1}.
Однако никто из них не стал брать свою долю наследства, по крайней мере в 1933 году. В надежде не допустить распыление средств банк Мендельсона связался с поверенным Анны Андерсон юристом Эдвардом Фоллоузом, предложив, чтобы тот опротестовал любое снятие денег со счета до решения вопроса с удостоверением личности его клиентки. Поскольку он был гражданином США, Фоллоуз не мог вести это дело в Германии, однако два немецких юриста, Пауль Леферкюн и Курт Фермерен, взялись за него и подали в Центральный окружной суд Берлина прошение приостановить выдачу средств со счета. Последовавший вслед за этим обмен доводами, контрдоводами и апелляциями привел к чудовищной, длившейся тридцать семь лет юридической баталии, которую вела Андерсон, стремясь доказать, что она является великой княжной Анастасией.
Хотя деньги, положенные Николаем II в банк Мендельсона, были в конечном счете выплачены наследникам второй очереди, назначенным Берлинским окружным судом, юристы Андерсон подавали в суды один запрос за другим, требуя отмены решения, и суды одно за другим отклоняли поданные прошения. Вторая мировая война временно прервала течение этого юридического процесса, но в 1956 году дело наконец попало в Ландесгерихт – Земельный суд Берлина. Здесь рассмотрение дела было кратким: после того как были приняты и выслушаны доводы конфликтующих сторон, суд выслушал показания только одного свидетеля, бывшего военнопленного, который тогда содержался в Екатеринбурге. Этого человека звали Ганс-Йоханн Майер, и он имел сомнительную репутацию. Театральным жестом Майер предъявил пачку захваченных у большевиков документов, свидетельствующих о смерти всех членов императорской семьи {2}. Суд признал свидетельские показания Майера и вынес решение об отказе по апелляции Андерсон; о том, что Майер сфабриковал свое внешне весьма впечатляющее досье, стало известно гораздо позже {3}.
Первоначально Леферкюн и Фермерен были намерены подать апелляцию, чтобы добиться пересмотра вынесенного решения, но потом они решили изменить тактику. Вместо того чтобы оспаривать право на наследование, они возбудили в гражданском суде дело против одного из получателей наследства, поставив ему в вину то, что Андерсон, «как Анастасия», необоснованно пострадала в финансовом отношении {4}. Для этого им нужно было найти ответчика, некое лицо, гражданина Германии, которое получило выгоду в результате распределения средств из банка Мендельсона. Выполнение данного условия позволяло им вести это дело, ограничив его национальными границами конкретного государства. В конце концов их выбор пал на Барбару, супругу герцога Кристиана-Людвига Мекленбургского, женщину, которая родилась через два года после предполагаемой казни в Екатеринбурге и которая никогда не встречалась с претенденткой. Поскольку она была внучкой принцессы Ирэны, она получила небольшую сумму денег из денежных средств банка Мендельсона, и данное обстоятельство делало ее подходящим объектом для судебного преследования. Однако не исключено, что в данном случае свою роль сыграла какая-то иная и более циничная подоплека. Барбара была дочерью принца Сигизмунда Прусского и племянницей принца Фридриха Саксен-Альтенбургского, а эти два принца принадлежали к числу самых убежденных сторонников Андерсон. Выбирая ее в качестве ответчика, оба юриста, судя по всему, надеялись, что у Барбары не хватит твердости духа выдержать процедуру судебных слушаний и связанный с ними нездоровый интерес общественности и что таким образом ее можно будет склонить к заключению соглашения с Андерсон {5}.
Однако манипулировать Барбарой оказалось не так-то просто – она сделала то, чего хотели избежать Сигизмунд, Фридрих, а также юристы, представлявшие интересы Андерсон, она ввела в процесс принца Людвига, единственного оставшегося в живых сына Эрнста-Людвига. Людвиг тоже получил деньги из денежных средств банка Мендельсона, но, тем не менее никто из сторонников Андерсон не хотел его участия в процессе, поскольку в прошлом гессенское королевское семейство открыто продемонстрировало готовность противостоять намерениям Андерсон. Для этой цели они организовали и финансировали собственное расследование по делу Андерсон. Решение принца Людвига присоединиться к Барбаре в качестве добровольного соответчика само по себе было неудачей для сторонников претендентки, но этим дело не ограничивалось. Благодаря ему к делу подключилось королевское семейство Великобритании в лице лорда Маунтбэттена, который был двоюродным братом Анастасии и дядей Филиппа, герцога Эдинбургского и принца-консорта королевы Елизаветы II. «Не может быть совершенно никакого сомнения, – писал лорд Маунтбэттен своему двоюродному брату принцу Людвигу, – что любой из нас с необыкновенной легкостью признал бы Анастасию, если бы у нас была хоть какая-то надежда, что это не самозванка… Но в данном случае на карту поставлена честь и память тети Ирэны, и, конечно же, твоих отца и матери, а также моей матери, да и в сущности честь каждого из нас. Совершенно немыслимо даже предпологать, что в силу каких-то недостойных денежных соображений или соображений престижа мы отказались бы признать и, конечно же, принять в свой круг кого-то, кто был так же любим нами, как Анастасия, и я уверен, что мы должны не жалеть сил на борьбу с недостойной авантюрой» {6}. Теперь во всеоружии к участию в процессе подключился Маунтбэттен и финансировал борьбу против претензий Андерсон {7}.
Слушание гражданского дела Анны Андерсон против супруги герцога Кристиана-Людвига Мекленбургского Барбары началось в марте 1957 года перед трибуналом – коллегией в составе трех судей Ганзейского верховного суда Гамбурга. Решением этой коллегии обязанность предоставлять доказательства была возложена на истицу – теперь от юристов Андерсон требовалось представить доказательства, что последняя является Анастасией. В 1940 году скончался Фоллоуз, потерявший все силы и денежные средства, работая над делом Анны Андерсон, а в 1960 году умер Леферкюн. Двумя годами позже, когда в автомобильной катастрофе погиб Фермерен, ведение дела взял на себя Карл-Август Волльман. В роли советника принца Людвига выступал Ганс Германн Крампф, однако ответственность за поддержание позиции защиты лежала на Гюнтере фон Беренберг-Глоссере, очень настойчивом и упорном юристе, который, по мнению одного из сторонников Андерсон, «выглядит как свободный от дел шалопай. Его появление в суде – всегда театральное действо, и в некоторых случаях оно приходится по вкусу ценителям такого рода эффектов, однако его публичные выступления слишком поверхностны» {8}. Беренберг-Глоссер никогда не встречался с Андерсон, он только раз видел ее мельком во время промежуточного слушеания суда в Унтерленгенхардт. Однако это не помешало ему предупредить Майкла Торнтона, молодого английского адвоката, который был уполномочен вести ее дела в Великобритании: «Она переиграет вас. Я достаточно знаю ее, и вы можете быть уверены, что она владеет в высшей степени развитой способностью убеждать других людей, которой я не встречал ни у кого за все годы юридической практики» {9}. После той короткой встречи с Андерсон Беренберг-Глоссер стал говорить всем с довольно большой долей снобизма, что «на мой взгляд, она со своим малопривлекательным деревенским лицом больше похожа на прислугу или поденщицу, чем на особу королевской крови» {10}.
Этот судебный процесс стал спектаклем, длившимся почти четыре года, в ходе которого были заслушаны показания сотни свидетелей, породившие массу противоречивых утверждений, которые в конце концов заполнили собою десятки пухлых томов. 15 мая 1961 года Ганзейский верховный земельный суд отказал Андерсон в праве считать себя великой княжной Анастасией, посчитав ее претензии «необоснованными». Юристы Андерсон «не смогли предложить достаточные доказательства того, что истец действительно является одним из детей российского императора» {11}. В ответ на это решение Волльман подал прошение в высшую инстанцию Ганзейского верховного земельного суда – высший апелляционный суд Гамбурга. Согласно его заявлению трибунал Ганзейского верховного земельного суда не только отказывался рассматривать письменные свидетельства, запрошенные его же собственными экспертами, но, по мнению юристов, этот суд также навязывал свидетелям двойные стандарты. Тех, кто опровергал предположение, что Анна Андерсон является великой княжной Анастасией, или поддерживал концепцию гибели всей императорской семьи в 1918 году, практически не допрашивали, и трибунал просто принял их показания; с другой стороны, те, кто признал в Андерсон Анастасию, подвергались перекрестному допросу, и высказываемое ими мнение оспаривалось. После пересмотра дела было определено, что Земельный суд Гамбурга с предубеждением отнесся к оценке представленных доказательств, и Волльману было разрешено оспорить вынесенный приговор. Этот процесс, начавшийся в апреле 1964 года в Ганзейском верховном земельном суде, перед коллегией из трех судей, по сути, стал вторым судебным процессом, в ходе которого было проведено повторное исследование всех свидетельских показаний {12}.