— Правда?
— Конечно.
Сыграл бровями. Она отступила и с интересом посмотрела на фирменную майку, под которой смело выпирают два внушительных холма.
— Раз ты говоришь… ладно, потрогай.
Фрагмент 7
Довольно трудно начать действовать при таком положении дел. Из меня невольно вырвался нервны смешок, только после этого поднял руки положил сверху.
— У тебя был парень вообще?
— Конечно. Несколько.
— И? — спрашиваю я, пытаясь обхватить немалый размер.
— Почему-то они потом все уходили. Даже не знаю почему.
— Ты их любила?
Руки замерли.
— Не знаю, — пожала она плечами, отчего грудь сама заскользила в руках. — Мне нравилось встречаться.
— И они тебе ничего не говорили?
— Ну-у… мы могли иногда повздорить, но у меня это не получается, — задумчиво отвела она глаза в сторону. — В голове начинает шуметь и я просто ничего не понимаю уже. И потом сплю.
— Понятно, — усмехнулся я и продолжил гладить. Через майку и лифчик, конечно, не то. — Слушай, а давай я ненадолго расстегну тебе бюстгальтер?
Она поводила чайными глазами туда-сюда.
— Но ты же застегнёшь потом? Просто это не так просто сделать и порой я сильно мучаюсь.
— Обещаю, — кивнул я и полез ей под майку. Лица оказались близко друг другу, ибо пришлось наклонятся. — Кто-нибудь уже говорил, что у тебя губы шикарные?
— Губы? — удивлённо посмотрела она. — Мне мама говорит часто, что ей со мной повезло. А сестра очень беспокойная и требовательная.
Кто пробовал — тот знает, что расстегнуть лифчик без каждодневной тренировки бывает достаточно трудно. Тем более, если он рассчитан на приличный вес, а значит и застёжка нужна надёжная. Однако, я справился.
— Давай мы немного дополним момент? Пока я тут, рядом, хочу поцеловать и попробовать твои губы.
— Ты такой странный, Саш, — отозвалась она. — Сначала грудь, теперь поцелуй. Я не против, просто это необычно.
Едва не поперхнувшись смехом, спрашиваю:
— Я странный?
— Ага, но не обижайся, пожалуйста. Это не плохо.
Помотав головой, я просто прильнул к пухлым нежным губам. Для простого поцелуя они тоже хороши, но так как в этом деле не может быть сытости, вскоре попытался разомкнуть её рот. Мышь не сразу поняла, что происходит и пришлось вытащить руку из-под майки и оттянуть ей челюсть.
И тут же вернуть, чтобы наконец обхватить грудь наживую. Она в меру упругая, но больше мягкая. Соски крупные, сначала почти не ощущаемые. Или глубокий поцелуй, или ласки, но всё же удалось пробудить два навершия и они немного напряглись. Для того, чтобы удовлетворить жажду ощущений груди в руках, этого хватает.
Нас прервал шум из обеденного зала. Я спешно отстранился и всего с третьей попытки застегнул лифчик.
— Мне понравилось, — сообщила Мышь, пока я кручу её туда-сюда — не видя крючочков, практически невозможно все их вдеть. — Спасибо, Саша.
— Это тебе спасибо, Мышатина, — чмокнул я её в лоб и скорее отстранился. Почти тут же в общую залу уборной зашла Бурёна.
— Ты ещё тут? — буднично отметила она, проходя в женское отделение. — Вкусный был обед, ребятки?
Мы заверили что да, а потом ретировались.
Пусть мои отношения в лагере и развиваются постоянно по сценарию, когда я сам не могу толком кончить, но это, на самом деле, не такая уж и беда. Сдержанность в чувственных удовольствиях — залог их качества. Мысль верная и действенная, но, зачастую, крайне сложная в воплощении. Посему зарекаться не буду.
Вонь от сгоревшей проводки или электроприбора очень едкая. Может сгореть незначительный кусочек, а разнесёт на всё здание. Потому я с удивлением не обнаружил её на первом этаже, но с готовностью уловил на втором. Чайник стоит на столе, возле окон. Смесью залили его знатно. Я выдернул вилку и забрал оплавленные остатки. Мыша и некоторая часть учеников ходит следом.
Спустился на первый, к щитовой. Ключи всегда с собой, поэтому быстро убедился, что выбило автомат. Спустя секунду свет в здании снова возник.
— Вы пока в другой комнате позанимайтесь, хорошо? — обернулся я на Мышь. Она радостно кивнула и пошла собирать птенцов.
Я глянул на время — до спортивных занятий осталось чуть-чуть, потому уже во дворе добавляю:
— Не торопись! Как закончите, так закончите.
Мне ещё убираться в кабинете, да и розетку надо разобрать, вдруг чего и там поплавилось?
Мусорные баки у нас возле подъездной дороги, за территорией лагеря. Сразу вспомнилась наша с Настей прогулка. Так погрузился в воспоминания, что мерседес Эконома успел даже остановиться и лишь тогда я с испугом его заметил.
— Как дела Саш? — глянул на меня отставной офицер. Седина, острый взгляд и залысины — всё в комплекте.
— Извиняюсь, задумался. Всё хорошо, Анатолий Сергеевич.
— Повод, надеюсь, положительный, для раздумий-то? — вопрошающе дёрнул он головой, вытягивая параллельно ручник.
Мы крепко пожали руки.
— Даже приятный, — поделился я, а потом кивнул на чайник, — а это так, ерунда. Небольшое возгорание, но вожатые у нас хлеб едят не зря. Тут же по самые уши залили огнетушителем.
— Молодцы, — отозвался Эконом. Привычно хмурое лицо ненадолго разъяснило, но почти сразу тучи набежали вновь. — Давай выкидывай и садись. Я зарплату привёз и всё остальное, что ты заказывал.
Взгляд сам собой скакнул проверить при оружии ли подполковник Хмуренко? Да. Когда он с деньгами, то всегда носит огнестрел. И стрелять умеет, как снайпер. Прошлой осенью довелось убедиться, когда после закрытия сезона, он нагрянул с друзьями ветеранами, ящиком спиртного и кучей закуски. Всё что было выпито — расстреляли. И даже пьяным отставной офицер бьёт метко.
До баков оставалось несколько метров. Я сбегал туда-обратно и занял место в салоне. Далее последовал обычный пересказ событий, за исключение того, чего Эконому лучше не знать. Причём это даже не обман, а скорее правильно понимание своей роли. Он как никто другой знает, что идеально только на бумаге бывает, а в жизни важно чтобы работало и, в целом, оценивалось как «более-менее».
— Саш, тут такое дело, — повернулся он ко мне и пристально впился взглядом в лицо, — в лагере отдыхает дочка одного очень влиятельного человека — Быкова Настя. Как с ней обстоят дела?
В былое время мне бы поплохело. Я бы побелел и дар речи потерял. Сейчас же заминка заняла лишь чуть больше времени.
— С ней не просто, но справимся.
— Ты только не подведи меня, хорошо?
— Обещаю.
Эконом снова немного посветлел, а затем мы покинули роскошный салон.
Всему табуну мыслей я сразу дал разворот. Время на размышления будет вечером, а сейчас дела.
Встретив Кошку, попросил прибраться в аудитории. Уксус тут же ушёл с лица, стоило ей понять, что сегодня будет зарплата. Помчалась в учебный корпус вприпрыжку.
В моей комнате мы провели около получаса. У Эконома есть и своё, более официальное помещение, но так как заезжает обычно на чуть-чуть, обходимся, так сказать, домашней обстановкой.
Тридцати минут хватило, чтобы поднялся штормовой ветер, притащивший за собой, словно мощный тягач, огромную чёрную тучу. Мне лучше многих известно, что скоро начнётся и потому, словно гусей, начал загонять освободившихся от занятий ребят по домикам. Спорт на сегодня отменяется. Покатаемся на троллейной дороге завтра.
Кошка с довольным лицом показалась из учебного корпуса. Я словно поменялся с ней образами и подкараулил под самым носом мчащегося ливня. Или даже града.
— Можете сегодня начать подготовку по театралке и музыке?
Она с лёгким испугом посмотрела на нависающий бастион в небесах и говорит:
— Занятия отменил, что ли?
— Не, ну я могу им курс молодого бойца устроить, но…
— Лучше не надо, — в голос со мной подхватила она и рассмеялась. — Хорошо, сделаем.
— Щас ливень пройдёт, — подхватил я её под локоть и мы трусцой побежали к жилому корпусу, — потом уже можно будет собирать ребят.
Однако, возле входа я передумал заходить и припустил к кухне. Нужно проведать, как там Настя.
Тяжёлые капли стали бить по голове и спине. Майка и шорты быстро намокают, хорошо ещё, что бежать недалеко. Залетел под козырёк к моменту, когда капли сменились градом. Поднялся сильный шум.
Беготня в столовой поутихла. Часть помощников сидит уткнувшись в смартфоны, а на плитах варится и тушится то, чему положено подолгу стоять на огне. Я осмотрелся и приметил в другом углу белокурую девушку.
— Ну, как дела?
Она с заметной радостью вскинула от чашки с кофе голову, но быстро взяла себя в руки и вот уже лицо привычно надменное, с ноткой отстранённости.
— Нормально.
— Никто не обижал, не приставал? — продолжаю я, присаживаясь напротив.
— Ну, нет, — пожала она плечами. — Я почти ничего и не делала. Думала будет хуже.
— Не хочу, чтобы потом папе нажаловалась, — улыбнулся я.
— Ха, — театрально усмехнулась она, — стану я из-за такой ерунды ему что-то говорить.
Я прикинул несколько вариантов ответа. Ставки слишком высоки, даже для моего, уже заскучавшего по свободе существа. Стоит Быкову старшему узнать, кто нализывал письку его дочке, как жизнь Звонаря покажется сказкой. Вряд ли они убьют меня быстро.
Но и отступать я не стану. Простых детей в лагере не отдыхает. Каждый из подростков здесь — отпрыск богатых родителей. Не стоило тогда вообще начинать это безумство, если при малейшем дуновении ветерка я буду сигать в кусты. Просто надо всех обыграть. Времени на подготовку у меня было достаточно.
Девушки-подростки сами, порой, только и ждут того решительного, кто затянет их в мир безумства и полной свободы.
— Смотрю, — решил я сменить тему, — Анна Михайловна тебя закормила…
— Да вообще, блин, — возвела она глаза к верху. — Я так растолстею. И спорить с ней совершенно не получается. У мамы бы приступ был, узнай она сколько я сегодня сладкого успела съесть.
— Но вкусно же? — подмигнул я.
— Ну, да. Только я не видела этих пирожных и конфет в меню.