– Это тяжелый рок, – пояснила Марго. – Послушай, тебе тоже понравится.
Я вспомнила, что где-то уже слышала подобную музыку. И конечно сразу поняла, что из машины Алекса. Я еще удивлялась тому, что кто-то может слушать этот ужас. А теперь и сама прислушалась, и даже вроде не плохо. А еще я не сразу заметила, что Марго сидела в черной майке Алекса, в которой он был в ту самую вечеринку последнего звонка.
– Давай напьемся! – предложила Марго.
И я не смогла ей отказать. Идея была отличной, потому как после всех событий и сегодняшнего сна мне хотелось просто забыться. Я знала, что Маргарита чувствует сейчас боль, которую хочет заглушить. Но говорить о ней она не станет, не будет резать вены как я и думать, что больше ничего хорошего не произойдет. Нет, она не станет ломаться. Ей просто нужно время, чтобы затянулись раны.
Глава 12. Обряд
Наутро я проснулась с невыносимой головной болью. А еще с пониманием того, что все мои деньги, которые я копила, не доедая школьные обеды, были почти полностью истрачены. Весь день и вечер мы танцевали и пели во всю глотку, и лишь ближе к полуночи легли спать.
Когда мы выходили во двор, чтобы покурить и подышать свежим воздухом, я заметила неподалеку от гаража силуэт человека. Он сливался в ночной тьме, и сразу его почти невозможно было заметить. Вначале я решила, что все это мне только причудилось. Но затем тень слегка переместилась, и, испугавшись, я схватила Марго за руку и поволокла в дом. Там я рассказала ей о своих подозрениях, и, внимательно выслушав, она только посмеялась.
– Да кто будет за нами следить среди ночи? – сказала она.
– Забыла, что уже кто-то забирался к тебе во двор, когда украли кулон? – возмущенно спросила я, удивленная столь спокойной реакцией подруги.
Нужно было проверить все двери, пока чужак не решил воспользоваться ими. Но Марго равнодушно наблюдала за тем, как я мечусь между входными дверьми. Она лишь сказала, что, во-первых, Алекс убедил ее в том, что ей, вероятно, показалось. А во-вторых, ей все равно. Мне было не все равно.
Утром, когда я собиралась домой, Марго как-то странно взяла меня за руку, словно не желая отпускать, и спросила:
– Ты думаешь, все будет нормально?
– Почему ты спрашиваешь?
– У меня плохое предчувствие. Что-то нехорошее происходит вокруг.
Я присела возле подруги, и уверенно сказала:
– Возможно это так. Но мы справимся. Мы обязательно найдем выход из этой ситуации.
Сейчас ей, да и мне как никогда нужна была твердая вера в лучшее. Когда я уходила, то даже не догадывалась, что покидая этот дом, вижу Риту такой в последний раз. Да и могла ли я догадываться, какая внутренняя борьба происходит в ней сейчас, в эти минуты.
В отличие от меня у Марго была одна удивительная черта – она могла очень ловко скрывать свои эмоции. Она чувствовала, что попала в ловушку уже давно, как только ей начали сниться эти сны. Но об этом не говорила никогда.
Дома я первым делом выпила большую порцию кофе и открыла тетрадь, где делала заметки. Я в подробностях написала туда свой сон с предыдущей ночи, написала о чужаке, следившем за нами во дворе у Риты. Прочитав все свои записи, я горько вздохнула – разгадка была все так же далека.
Первым делом я снова отправилась в городской архив. Пожилая вахтерша обрадовалась моему приходу.
– Я уж думала, ты больше не придешь, девочка. Ты написала свою статью?
– Осталось несколько деталей. Нужно еще немного поработать и собрать информацию. Вы не впустите меня?
К счастью, женщина была благосклонна ко мне. Я вошла в архив и снова стала перебирать коробку, которую нашла ранее. Я могла что-то упустить. Удивительно, но вытряхнув газеты на стол, я обнаружила, что в самой коробке между картонками застряла одна газета. Она была очень желтой и местами затертой, но смысл статьи на первой полосе был более чем понятен. Выпуск газеты от пятого августа 1967 года сообщал о печальной новости: «В местном пруду утонула девочка». Далее сообщались следующие подробности:
«Тело пятнадцатилетней Софии Лавренко было найдено в пруду, неподалеку от «Старого кладбища»… Следов насилия не обнаружено…Следователи выдвигают версию, что это было самоубийство…Родители девочки утверждают, что София накануне своей смерти болела, но поводов для самоубийства у нее не было…».
Пруд у кладбища. Я видела недалеко за кладбищем небольшое болото, заросшее травой и водорослями. Возможно, это и был тот самый пруд, который со временем превратился в болото. И опять в деле фигурировала одни и те же детали: август, юная девочка, болезнь, смерть по невыясненным обстоятельствам, а теперь и кладбище.
Я взглянула на календарь в телефоне. До августа оставалось почти две недели и это давало надежду на то, что у нас был шанс спастись. Я знала точно, что все девушки перед смертью чувствовали себя плохо. Инга сошла с ума, Марину что-то терзало, и она не выдержала напора, с Софией история была аналогичной.
За эти недели могло произойти все что угодно. Сны и видения, которые являлись мне, могли быть только началом. С Марго тоже что-то было явно не так. И все после того, как мы нашли кулон. Все ниточки вели к Олимпиаде и кулону. Несколько раз во сне Олимпиада просила меня найти ее. Это могла быть ловушка, но я должна была попытаться сделать все, чтобы со мной и Ритой ничего не случилось.
Не знаю почему, но когда я вышла из архива, то приняла решение снова посетить могилу Олимпиады. Стас запретил мне приближаться к кладбищу, но только там я могла бы найти ответы.
Подойдя к воротам погоста, я долго не решалась войти на его территорию. Словно невидимый страж предостерегал меня отступить назад, и не тревожить это проклятое место. Но отступать уже было некуда: сзади меня была пропасть, впереди – пугающая неизвестность. Желание отыскать правду перебороло страх, и я перешагнула порог. Тропинка к могиле Олимпиады была мне знакома, только вот парадокс заключался в том, что я могла и не найти ее. Не знаю зачем, но я вдруг громко произнесла:
– Олимпиада, помоги мне. Я хочу найти тебя.
Конечно, ничего не изменилось. Еще немного помявшись на месте, я пошла по знакомой дорожке. Временами я закрывала глаза и пыталась вспомнить тот сон, где впервые увидела ее последний приют. Прошло уже достаточно времени, и я потеряла всякую надежду на то, что смогу ее отыскать, как вдруг, совершенно непонятным образом, из-за кустов показалась нужная поляна.
Приблизившись к надгробью, я снова всмотрелась в ряд неизвестным мне слов, высеченных на камне. Я провела рукой по выбитым буквам, словно пыталась на ощупь расшифровать их смысл. Ниже лежала шкатулка. Я потянула крышку вверх, но та не поддалась. Приложив усилия, я тщетно старалась открыть шкатулку, но она была словно намертво приклеена.
Оставив это дело, я села на траву неподалеку от могилы и стала методично рассматривать серую глыбу. От земли веяло холодом.
– Кто ты? – спросила я. – Чего ты хочешь, Олимпиада? Почему твой кулон сводит людей с ума?
Странно было находиться здесь, но я продолжала ждать чего-то. Кажется, ответ был совсем рядом, но он постоянно ускользал. Хорошо, что я взяла с собой кофту, потому как близился вечер, и становилось все холоднее. Я не спешила уходить – то поднималась и бродила по кругу, то снова садилась на землю, уставившись на надгробье. Чего я ждала? Разве что Олимпиада встанет из могилы и выдаст мне всю правду. Когда стало совсем темно, я встала, отряхнула джинсы и решила отправиться домой.
– Прощай, Олимпиада, – с горечью сказала я, и тут же неподалеку в кустах послышался шорох.
Я, отступив назад, крепко схватилась за ближайшее дерево, словно за щит, и стала вглядываться в источник шума. Шорох повторился, и я увидела, как в кустах сверкнуло два глаза, послышалось рычание. В нескольких метрах от меня стоял большой черный пес. Стараясь издавать как можно меньше шума, я спряталась за дерево. Собака вышла на поляну и обошла могилу Олимпиады. Она обнюхала место, где я сидела несколько минут назад, подняла голову и втянула в ноздри воздух. На небе не было и облачка, поэтому луна хорошо освещала полянку.
У меня от страха сердце ушло в пятки. Было удивительно, что собака до сих пор не учуяла меня. Я прижалась как можно ниже к земле и не отводила глаз от черного чудища. Пес был громадный и худой. Он сделал еще пару кругов вокруг могилы и покорно улегся рядом. Мне оставалось тихо сидеть в своем ненадежном убежище и молиться, чтобы он не обнаружил меня. Страх сковал мое тело, отнимая возможность даже пошевельнуться.
Не знаю, сколько времени прошло, но пес вдруг поднялся с места и зарычал. Казалось, что он рычит на кого-то рядом. Я медленно повернула голову и увидела только кусты да темное пространство за ними. Пес несколько раз громко гавкнул и убежал в неизвестном направлении.
Еще несколько минут я продолжала сидеть на месте. Потом все же, я решилась встать. Надо было убираться отсюда, пока собака не пожелала вернуться. Я обогнула могилу с другой стороны и уже хотела уходить, как вдруг услышала заглушенный стук. Обернувшись, я увидела то, что заставило волосы на моем теле встать дыбом – на месте могилы была пустая яма, как будто только что вырытая для покойника. Через пару секунд стук повторился. Дрожащими непослушными ногами я все же сделала несколько шагов вперед и заглянула в яму. Внизу лежал полусгнивший деревянный ящик.
«Тук, тук», – снова послышалось снизу.
На погосте стояла идеальная тишина. Ни ветер, ни крик ночной птицы, ни вой собаки не нарушали эту кладбищенскую идиллию. Я слышала только собственное сердце, бешено колотящееся в груди и стук, раздававшийся из могилы. Внезапно крышка медленно и со скрипом стала подниматься, обнажая похороненную в гробу тень. Я не видела мертвеца, но чувствовала его близкое присутствие. Из могилы потянуло пронзительным хладом, который словно цепляясь за мое тело, завлекал вниз. Надо было бежать прочь как можно быстрее, но я не могла сделать и малейшего движения. Внезапно, кто-то толкнул меня сзади, и я упала в яму.