Через пару минут в комнату зашла тетка. Она плотно прикрыла дверь, посмотрела на Аду, которая ревела, уткнувшись лицом в подушку, и сказала:
– Олимпиада, тебя пришли сватать – Алексей Кузьмич и его друг Ефим Петрович. Ты оденься, пожалуйста, приведи себя в порядок, и выходи с женихом поздороваться. И чтобы никаких истерик, а то поставлю на соль до самой свадьбы.
Когда тетка вышла, Настя подбежала к Аде и сказала:
– Давай я тебе помогу расчесаться. Сейчас умоешься, и не будет видно, что ты рыдала.
Ада села, посмотрела на сестру красными от слез глазами и низким хриплым голосом сказала:
– Я хочу умереть, Настя.
– Что ты такое мелешь, глупая?! – Настя не могла поверить собственным ушам. – Прикуси свой язык. Не для того мама и бабушка защищали нас, чтобы ты сейчас так говорила, неблагодарная. Жизнь – это самое прекрасное, что у нас есть. Ты от всего мира спряталась, и думаешь, что лучше тебе жить станется? Помереть всегда успеешь, успей пожить хоть малость.
Настя принялась шуршать по комнате, наливая в таз воды, доставая из шкафа самое красивое и нарядное платье.
– Нет! – строго отрезала Ада. – Не надо мне помогать, я сама разберусь уж как-нибудь.
Ада утихомирилась, подошла к тазу и принялась умываться. Холодная вода немного привела ее в чувство. Нет, Ада не могла просто так смириться со своей судьбой и дать ей одержать над собой победу. Причесав свои длинные волосы и заплетя их в косу, Ада повесила обратно бежевое платье с кружевами и достала черный наряд.
Через пару минут Олимпиада была готова явиться гостям. Настя же только ахнула, когда увидела траурное облачение сестры.
– Мне, кстати, бабуля часто снится, – сказала Ада перед тем, как выйти из комнаты. – Говорит, что держаться нам друг друга нужно.
И горько усмехнувшись, Ада скрылась за дверью.
***
Сватовство прошло не самым лучшим образом. Как только Ада появилась в дверях в черном платье и в черном платке на голове, веселье, которое вот-вот только начинало набирать обороты, сразу утихло.
Тетка Анна была готова немедленно выполнить свое обещание, ранее данное Аде, но жених сразу же ее остановил. Алексея Кузьмича, казалось, забавляло поведение будущей супруги. Ну что ж, хочет она ходить в черном одеянии, пусть так и будет. Больше всего на свете вот уже почти год таил он желание обладать этой строптивой молодой женщиной. Именно поведение Олимпиады, ее холодность и отчужденность, возбуждали в нем чувства до этого неведомые и невероятно сильные. А ее необычайная красота вместе с характером могли свести с ума и покорить любого мужчину в селе.
Несмотря на то, что было еще утро, Алексей Кузьмич был уже навеселе. Почти всю ночь он не мог сомкнуть глаз и мечтал о том, чтобы поскорее устроить свадьбу. Он знал, что будет нелегко обуздать столь строптивый нрав, имеющийся у его невесты. Но будучи прекрасным наездником, он отлично понимал, что, как и к любой лошади, так и к любой девушке есть свой подход. Нужно лишь время, чтобы та перебесилась, привыкла, и, наконец, успокоилась. А там и до любви недолго.
Опрокинув еще пару рюмок, он продолжал беседовать с Анной, временами поглядывая на свою распрекрасную невесту. Олимпиада сидела на табурете рядом с печкой и выглядела чернее тучи. Она смотрела то по сторонам, то в пол, лишь бы не встречаться взглядами с теми, кто пировал за столом. За все время она не промолвила ни слова, будто и вправду, пребывала в глубокой скорби.
В конце концов, Алексей Кузьмич встал, поблагодарил хозяйку и подошел к своей невесте.
– Олимпиада, я тебе подарок принес на день рождения, – сказал он и протянул маленький свиток.
Но девушка сделала вид, что перед ней никого и нет вовсе.
– Ты прими, пожалуйста. Это серьги моей матушки, я бы очень хотел, чтобы ты надела их на нашу свадьбу, – продолжая держать свиток в руках, произнес Алексей Кузьмич.
Олимпиада посмотрела на купца исподлобья и громко сказала:
– Заберите их немедленно, мне от вас ничего не надо!
– Ада, веди себя прилично! – приказала тетка Анна.
– Не надо, Анна Николаевна, я оставлю серьги на столе, пусть потом посмотрит.
Алексей Кузьмич положил свиток и пошел к выходу. И тут Ада, которая до этого момента была тише воды, встала и закричала:
– Алексей Кузьмич, заберите свои подношения и больше на пороге нашего дома не появляйтесь. Знайте, я лучше сдохну, чем стану вашей женой!
– Зря ты так, – тихо сказал купец и вышел из дому.
Уже у ворот он остановился и сказал:
– Анна Николаевна, будьте любезны, не наказывайте ее, у нее ведь как-никак сегодня день рожденья. Пусть успокоится, придет в себя, а через неделю сыграем свадьбу.
Тетка Анна была решительно настроена дать хорошего нагоняя племяннице. Она проводила гостей, зашла в дом и немедленно подошла к Аде. Та сидела на табурете, скрестив руки и ноги, и со злостью смотрела на тетку. Анна, будучи человеком спокойным и уравновешенным, в этот раз не выдержала, схватила Аду за руку и на повышенном тоне сказала:
– Ты что позоришь меня? Такие важные люди пришли к нам, а ты устраиваешь что попало!
Неожиданно для себя, Ада медленно встала и очень спокойно ответила:
– Вы забрали нас тетя к себе и обещали растить и оберегать. Но, вместо этого, отдаете меня в руки этому старику. Что же я вам такого сделала, тетя Анна? Или вы хотите быстрее избавиться от меня?
Анна ничего не ответила. Она отпустила руку Ады, и девушка сразу ушла в свою комнату. До свадьбы оставалась почти неделя, а значит, Ада еще устроит немало хлопот, за что успеет отхватить по полной.
Вся неделя показалась настоящим адом тем, кто обитал под крышей дома тетки Анны. Ада не снимала с себя черное платье и всюду появлялась только в нем. Днями и ночами она горько плакала, запиралась у себя в комнате и решительно отказывалась от еды. Швачка, которая шила свадебное платье, каждый день приходила в дом Анны Николаевны, чтобы сопоставить текущие размеры невесты. К ужасу всех девушка таяла прямо на глазах.
Но как бы ни изводила себя Ада, тетка Анна была непреклонна – свадьбе быть. Настя уже и та умоляла тетю отменить все. Ей было больно смотреть на то, как издевается над собой ее родная сестра. Но видеть это одно, а чувствовать – совсем другое. С самого рождения две сестры были половинками одного целого. И каждая могла уловить настроение другой в любую минуту. Заглянув в черную пропасть, которая образовалась в душе у Ады, можно было остаться там навсегда. Утонуть в этом болоте, захлебнуться его плотными массами. А тонуть Настя была не намерена, а тем более сделать это сестре.
– Тетя Анна, надо отменить свадьбу! – решительно сказала Настя в очередной раз. – Она ведь так доведет себя до могилы, как вы не понимаете?!
– Она хочет, чтобы мы все плясали под ее дудку, Настя, – обреченно сказала Анна. – Ты посмотри на нее, она ведь делает это нарочно.
– Может и так, но все же нужно все отменить. Я же вижу, как она страдает, по-настоящему страдает. А если вы боитесь, что она больше замуж не выйдет, так я вам обещаю, что буду работать за двоих, и деньги буду приносить, и еду. Мы проживем как-нибудь, но, пожалуйста, остановите это.
В глазах Насти читалась настоящая скорбь. Она готова была пойти на все, лишь бы защитить сестру. Но Анна была непреклонна.
– Свадьба состоится! И больше никаких разговоров. Ада еще очень молода, и сама не понимает, от чего она отказывается.
Настя зашла в комнату, легла на кровать и начала думать.
«А что, если бы им убежать?» – рассуждала она. – «Взять с собой немного еды, одежды и бежать отсюда, куда глаза глядят».
Насколько жесток иногда бывает мир, Настя знала не понаслышке. А бежать в неизвестность было равнозначно смерти. Девушка взяла икону Божьей матери, прижала к своей груди и начала молиться. Только силы небесные могли подсказать, что им делать дальше.
***
Наступил день свадьбы. Все село гудело в предвкушении громкого праздника. Дом Алексея Кузьмича вымыли и вычистили до блеска, во дворе стояли длинные ряды столов, на кухне самые умелые кухарки трудились с раннего утра. Сам жених уже успел одеться, и теперь любовался собой перед зеркалом. Его идеально наглаженный костюм сидел на нем как влитой. И даже цирюльник постарался на славу, приведя в порядок волосы на голове и бороду.
Алексей Кузьмич прекрасно знал, что его ожидает тяжелый и непредсказуемый день, но от этого его счастье не становилось меньше. Наоборот, он сиял, и это было заметно каждому, кто видел его.
Наконец, когда повозка подъехала к воротам, Алексей Кузьмич и его дружка Ефим сели внутрь и отправились за невестой. К большому облегчению его, невеста вышла из дому, одетая в прекрасное белое платье. Пусть на ее лице и не было улыбки, зато вела она себя тише воды, ниже травы. Покорно она протянула ему руку и уселась в экипаж. Настя и Анна следовали за ними пешком к церкви. У Насти с самого утра было тревожно на душе, но она старалась найти в себе силы улыбаться и делать счастливый вид.
Пока они ехали, Алексей Кузьмич рассматривал невесту. На ее ушах висели те самые сережки, которые он подарил ей неделю назад. Почти предвкушая победу, он повеселел еще больше. Дело оставалось за малым – обвенчаться в церкви и справить свадьбу, да такую, чтобы все село еще много лет вспоминало ее.
В церкви жениха и невесту уже ждал священник. Он, как полагается, провел церемонию венчания, и благословил молодых.
Из церкви молодожены и все гости отправились к дому Кузьмича. Там виновников торжества и гостей уже поджидали столы, ломившиеся от избытка яств и питья. Во главе стола устроились молодые, дальше разместились родственники, друзья и знакомые. Все спешили поздравить молодоженов. Но каждый, кто был на свадьбе, мог заметить, что невеста даже ни разу не улыбнулась. На ее худом уставшем лице застыла маска покорности и равнодушия.
Все празднество она сидела за столом и совершено не прикасалась к еде и воде. Поток мыслей до этого дня, нещадно терзавший ее бедную голову, улетучился, оставив после себя лишь черную бездну. Пожалуй, если бы за столом сидела фарфоровая кукла, разницы не было бы почти никакой. Алексей Кузьмич, уже хорошо выпивший, до этого почти не трогавший супругу, стал обнимать ее и приговаривать: