Макс. Да… Правда — это вы должны нам рассказать…
Анни. Вот к чему приводит честность!.. Право… мне бы поступить так, как Фрицель со своим бароном — он и по сейчас ничего не знает, — она же тем временем уже в течение трех месяцев имеет интрижку с поручиком из пятого гусарского!
Анатоль. Не бойся, когда-нибудь нападет на след, ваш барон!
Анни. Очень просто! Ты бы, однако, ни за что не узнал — для этого я слишком ловка, а ты слишком глуп (наливает себе стакан вина).
Анатоль. Ты перестанешь пить!
Анни. Сегодня нет! Сегодня я хочу быть навеселе! Это как ни как в последний раз.
Макс. На восемь дней.
Анни. Навеки! С Карлом я останусь навсегда, потому что его я действительно люблю — потому что он весел, когда даже у него нет ни гроша — потому что он меня не будет мучить — потому что он милый, милый — славный мой!..
Анатоль. Ты не сдержала своего слова! Ты уже давным давно влюблена в него! — Это просто глупая выдумка — сказка о сегодняшнем вечере.
Анни. А по мне пусть и так, не верь!
Макс. Анни… расскажите нам всю историю… Знаете — целиком — или совсем не рассказывайте!.. Если вы уж хотите с миром разойтись — то вы не откажетесь доставить еще одно удовольствие Анатолю…
Анатоль. Я тебе тогда тоже кое-что расскажу…
Анни. Ну… началось это, скажем, так… (Входит лакей).
Анатоль. Ну, рассказывай же… рассказывай… (Садится к ней).
Анни. Это было уже, может быть, четырнадцать дней… или больше, — он подарил мне пару роз — при выходе… Я так смеялась! — такой робкий у него был при этом вид…
Анатоль. А почему ты мне ничего об этом не сказала…
Анни. Об этом? — Тогда мне пришлось бы много рассказывать!
Анатоль. Ну, дальше — дальше!
Анни. Потом на репетициях он так как-то особенно ходил вокруг меня — ну — я это заметила — и вначале это меня раздражало, а потом это меня стало радовать…
Анатоль. Очень просто!..
Анни. Ну… а затем мы разговаривали — и все в нем мне так понравилось…
Анатоль. О чем же вы говорили?…
Анни. Обо всем — как его выгнали из школы — и как он должен был поступить в обучение ремеслу — ну — и как в нем начала играть театральная жилка.
Анатоль. Недурно… И обо всем этом я никогда ни слова не слышал.
Анни. Ну… и тогда обнаружилось, что мы оба, когда были детьми жили на расстоянии двух домов друг от друга — были соседями…
Анатоль. Ах!! Соседи!.. Вот это чрезвычайно трогательно…
Анни. Да… да… (Пьет).
Анатоль. Дальше.
Анни. Что же тебе еще дальше? — Ведь я уже все тебе сказала! Это моя судьба — а против своей судьбы… я ничего не могу поделать… И… против… своей судьбы… я… не… могу… ничего… сделать…
Анатоль. Я хочу знать что-нибудь о сегодняшнем вечере…
Анни. Ну… что же… (Опускает голову).
Макс. Да она засыпает…
Анатоль. Разбуди ее!.. Убери вино от нее!.. Я должен знать, что произошло сегодня вечером… Анни! Анни!
Анни. Сегодня вечером… он мне сказал, — что он… меня любит!
Анатоль. И ты…
Анни. Я сказала, что это меня радует — и так как я не хочу обманывать его, то я говорю тебе: прощай…
Анатоль. Потому что ты его не хочешь обманывать?… Значит не ради меня?… Ради его!?
Анни. Что ж!.. Я ведь больше не люблю тебя!
Анатоль. Ну хорошо!.. К счастью, все это больше меня не огорчает!..
Анни. Да?!
Анатоль. Я также очень рад, так как имею возможность отказаться на будущее время от твоих ласк!
Анни. Да… да!
Анатоль. Да!.. Да!.. Уже давно я не люблю тебя!.. Я люблю другую!..
Анни. Ха… ха!.. Ха… ха!..
Анатоль. Давным давно!.. Спроси у Макса!.. Как раз перед твоим приходом — я ему рассказывал.
Анни. Да… Да…
Анатоль. Это девочка, за которую я отдам тысячу таких баб, как ты?…
Анни смеется.
Анатоль. Не смейся!.. Спроси у Макса…
Анни. Это ведь слишком комично!.. Теперь он хочет убедить меня в этом…
Анатоль. Это правда, говорю я тебе — клянусь тебе — это правда! — Уже давно я не люблю тебя… Я ни разу даже не думал о тебе, когда сидел с тобой вместе — и когда целовал тебя, я думал о другой! О другой! О другой!
Анни. Ну — значит мы теперь квиты!
Анатоль. Так — ты думаешь?
Анни. Да — квиты! Ведь это превосходно!
Анатоль. Да? — Нет — мы не квиты — о, нет — вовсе нет! Это не одно и тоже… Что ты пережила… и что я!.. Моя история несколько менее невинна…
Анни. Как? (Становится серьезнее).
Анатоль. Да… мою историю выслушаешь иначе.
Анни. В чем же… твоя история —
Анатоль. Ну — я — я изменял тебе —
Анни(встает). Как? — Как? —
Анатоль. Я изменял тебе, — как ты этого заслуживаешь — день изо дня — ночь в ночь — я шел от нее, когда я встречал тебя — я шел к ней, когда расставался с тобой —
Анни. …Это… подло!! (Идет к вешалке, набрасывает накидку и боа).
Анатоль. С вашей сестрой нужно торопиться — иначе вы опередите!.. Ну, по счастью, у меня нет никаких иллюзий…
Анни. Это и видно! — Да!!
Анатоль. Да… Это и видно — неправда ли? Теперь это видно.
Анни. Что мужчина в сто раз недальновиднее женщины —
Анатоль. Да, это видно! — Я был так недальновиден… Да!
Анни(надевает на шею боа, берет в руки шляпу и перчатки, становится перед Анатолем). Да… недальновиден! Этого… я тебе все же не сказала! (Хочет идти).
Анатоль. Как?! (За ней).
Макс. Ах оставь ты ее! — Ведь ты же не сойдешься с ней опять!
Анатоль. «Этого!» — Ты мне не сказала? — Чего!? Что ты?… Что ты… что —
Анни(у дверей). Никогда бы я тебе этого не сказала… никогда… таким недальновидным может быть только мужчина —
Лакей(входит с кремом). — О! —
Анатоль Убирайся к черту со своим кремом.
Анни. Как!? Ванильный крем!!.. Да! —
Анатоль. Ты еще смеешь! —
Макс. Оставь ты ее! — Нужно же ей распроститься и с кремом — навеки! —
Анни. Да… с удовольствием! — с бордосским, с шампанским, с устрицами — и особенно с тобой, Анатоль! — (Вдруг с банальной усмешкой идет от двери к коробке с папиросами, которая стоит на трюмо и прячет в карман полную горсть папирос). Не для себя! Это я снесу ему! (Уходит).
Анатоль. (Бросается за ней, у двери останавливается…) —
Макс. (Спокойно). Ну… видишь… Все сошло как по маслу!..
Занавес падает
Агония
Лица: Анатоль, Макс, Эльза
Комната Анатоля. Начало сумерек. Комната некоторое время пуста, потом входят Анатоль и Макс.
Макс. Ну, вот… я даже поднялся с тобой наверх!
Анатоль. Останься еще немного.
Макс. Мне кажется, что я тебе помешаю?
Анатоль. Прошу тебя, останься! У меня вовсе нет охоты сидеть одному — а, кто еще знает, придет ли она!
Макс. Так!
Анатоль. Семь раз из десяти я жду напрасно!
Макс. Я бы этого не выдержал!
Анатоль. К тому же иногда приходится верить отговоркам — увы! бывают и основательные.
Макс. Все семь раз?
Анатоль. Почем я знаю!.. Уверяю тебя, нет ничего ужаснее — быть любовником замужней женщины!
Макс. О, все же… на месте ее супруга я был бы, например, с меньшим удовольствием!
Анатоль. Теперь это тянется уже — сколько —? — Два года — что я! — больше! — Уже на масленице исполнилось два— теперь это уже третья «весна нашей любви»…
Макс. Но что с тобой такое!
Анатоль(в пальто, с палкой, тяжело опускается в кресло, которое стоит у окна). Ах, я устал — я нервничаю, я сам не знаю, чего я хочу…
Макс. Уезжай!
Анатоль. Зачем?
Макс. Чтоб сократить конец!
Анатоль. Что ты понимаешь под словом — конец!?
Макс. Уже не раз мне приходилось видеть тебя в таком состоянии — в последний раз, помнишь, ты долго не мог решиться распроститься с той глупой девчонкой, которая, право, не стоила твоих страданий.
Анатоль. Ты думаешь, что я ее больше не люблю?..
Макс. О! Это было бы великолепно… в этой стадии уже не страдают!.. Теперь ты проделываешь нечто худшее, чем сама смерть — это что-то медленно отравляющее.
Анатоль. Однако, у тебя манера преподносить приятные вещи! — Но ты прав — это агония!
Макс. Сознавать свое положение — в этом уже есть что-то утешительное. И не нужно тут никакой философии! — Не к чему забираться в глубины великой всеобщности; — достаточно будет понять особенность данного случая и обнажить его глубокие корни.
Анатоль. Не Бог знает, какое удовольствие ты предлагаешь мне.
Макс. Это лишь мое мнение. — Я уже за день насмотрелся на тебя, уже в Пратере. — ты был бледен и скучен, как сама смертная тоска.
Анатоль. Она рассчитывала сегодня выехать.
Макс. А ты ведь радовался, что мы не встретили ее; ты говорил, что у тебя нет больше той улыбки, которой ты приветствовал ее два года тому назад.
Анатоль(встает). И как это только происходит! — Объясни мне, как это только является? — Мне предстоит, значит, еще раз пережить это медленное, постепенное, бесконечно печальное увядание? — Ты не знаешь, как я боюсь этого! —
Макс. Потому-то я и говорю тебе: уезжай! — Или имей храбрость сказать ей всю правду.