Эмилия. Как неверно ты меня понимаешь!.. Ты, конечно, прав, когда говоришь, что нам следовало бы разойтись…
Анатоль. Ну — как же я должен понимать тебя?..
Эмилия. Как хорошо женщинам, которые умеют лгать. Нет… Вы не выносите ее, не выносите правды!.. Скажи мне только еще одно: зачем ты меня постоянно умолял? «Я все бы простил тебе, только не ложь!..» Я еще слышу, как ты говорил мне это… А я… Я, которая призналась тебе во всем, которая такой униженной, такой жалкой стояла пред тобой, я прямо в глаза тебе крикнула: «Анатоль, я падшая, но я люблю тебя!» Ни одна из уверток, которые у других всегда готовы на устах, не пришла мне в голову. — Нет, я высказала прямо: Анатоль, я любила веселую жизнь; Анатоль, я жаждала ощущений, — у меня пылкая кровь — я продавалась, отдавалась — я недостойна твоей любви… Помнишь ли ты также, что это все я сказала тебе перед тем, как ты в первый раз поцеловал мою руку?… Да, я хотела бежать от тебя, потому что я тебя любила, но ты преследовал меня… ты, как милостыни, просил моей любви… и я не хотела тебя, потому что я боялась загрязнить человека, которого я больше, которого я иначе, — ах, первого мужчину, которого я любила!.. И ты взял меня, и я стала твоею!.. Как я трепетала… дрожала… рыдала… И ты поднял меня так высоко, ты возвратил мне вновь все, одно за одним, что они у меня взяли… в твоих страстных объятиях я стала тем, чем не была никогда: чистой и счастливой… ты был так велик… ты мог простить… а теперь…
Анатоль. А теперь?..
Эмилия. А теперь ты гонишь меня прочь именно потому, что я все же похожа на других.
Анатоль. Нет… нет, на других ты не похожа.
Эмилия(нежно). Что же ты хочешь… Чтобы я его выбросила… этот рубин?…
Анатоль. Я не велик, нет… наоборот, я очень мелочен… брось его прочь, этот рубин… (рассматривает его). Он выпал из медальона… Он лежал в траве — под желтыми цветами… солнечный луч упал на него… и он заблестел… (длинное молчание) — Пойдем, Эмилия, на дворе темнеет, мы прогуляемся в парк…
Эмилия. Не слишком ли холодно будет?…
Анатоль. О нет, уже пахнет просыпающейся весною…
Эмилия. Как хочешь, мой дорогой!
Анатоль. Да — а этот камень…
Эмилия. Ах этот…
Анатоль. Да, этот темный — как с ним обстоит дело — что он?!..
Эмилия. Знаешь ты, что это за камень?…
Анатоль. Ну —
Эмилия(с гордым, алчным взглядом). Это черный бриллиант!
Анатоль(поднимается). А!
Эмилия(взгляд ее сосредоточен на камине). Редкость!
Анатоль(С скрытым бешенством). Почему… гм… зачем ты его… сохранила?..
Эмилия(все смотрит на камень). Потому что… он стоит двести тысяч…
Анатоль(вскрикивает). А!.. (Бросает бриллиант в камин).
Эмилия(кричит). Что ты делаешь!.. (нагибается, берет кочергу, разгребает пылающие угли, чтобы найти камень).
Анатоль(смотрит на нее секунды две; она с пылающими щеками стоит на коленях перед камином затем произносит спокойно). Продажная тварь! (Уходит).
Прощальный ужин
Лица: Анатоль, Макс, Анна, лакей
Отдельный кабинет у Захера. Анатоль, стоя у дверей, отдает приказания лакею. Макс сидит в кресле.
Макс. Слушай — скоро ты кончишь?
Анатоль. Сию секунду! — Понял все? (лакей уходит).
Макс(Анатоль в это время возвращается к средине комнаты). А вдруг она совсем не придет!?
Анатоль. Почему же «совсем»! Теперь — теперь всего десять часов! Она и не может еще быть здесь!
Макс. Балет уже давно кончился!
Анатоль. Оставь, пожалуйста — нужно же ей снять грим — и переодеться! — Я, впрочем, пробегу напротив — подожду ее!
Макс. Смотри, не избалуй ее!
Анатоль. Избаловать?! — Если бы ты знал…
Макс. Я знаю, я знаю, ты обращаешься с ней грубо… Если бы только это не было своего рода баловством.
Анатоль. Я хотел сказать совсем другое! — Да… если бы ты знал…
Макс. Так скажи же наконец…
Анатоль. Я в очень торжественном настроении!
Макс. Ты хочешь, пожалуй, сделать ей предложение?
Анатоль. О нет — гораздо торжественнее!
Макс. Ты женишься на ней завтра?
Анатоль. Нет, какой ты, право, непроницательный! — Не бывает разве торжественных настроений души, которые со всей этой грязью, окружающей нас извне, не имеют ничего общего?
Макс. Стало быть — ты открыл доселe тебе неизвестный уголок в мире ощущений — не так ли? Как будто бы она что-нибудь смыслит в этом!
Анатоль. Ты плохо угадываешь… я праздную просто… конец!
Макс. Ах!
Анатоль. Это — прощальный ужин!
Макс. Ну — а я то в таком случае здесь причем?
Анатоль. Ты должен закрыть глаза нашей любви!
Макс. Пожалуйста, оставь безвкусные сравнения!
Анатоль. Я откладываю этот ужин уже восемь дней.
Макс. У тебя будет, по крайней мере, хороший аппетит сегодня…
Анатоль. То есть… мы ужинали каждый вечер вместе… эти восемь дней, но я не находил слова… настоящего! Я не решался… ты не можешь себе представить, как все это дергает нервы!
Макс. Зачем же я тебе, наконец?! Должен я подсказать тебе это слово?
Анатоль. Ты должен присутствовать на всякий случай — ты должен помочь мне, когда это будет необходимо — ты должен смягчить — успокоить — заставить понять.
Макс. Не можешь ли ты прежде сообщить мне зачем все это должно произойти?
Анатоль. С удовольствием!.. Потому что мнe с ней скучно!
Макс. Тебя, стало быть, занимает другая?
Анатоль. Да!..
Макс. Так… так!..
Анатоль. И что это за женщина!
Макс. Тип?
Анатоль. Ни мало!.. Нечто новое — нечто единственное!
Макс. Ну, да… О типе говорят уже всегда к концу.
Анатоль. Представь себе девушку — как бы тебe сказать… три четверти такта.
Макс. Ты все же еще под впечатлением балета!
Анатоль. Да… Я, однако, ничем не могу помочь тебе… она напоминает мне нечто вроде модного венского вальса — сентиментальное веселье… улыбающаяся, лукавая грусть такова ее сущность… Маленькая, милая, белокурая головка, знаешь… так… ну, это трудно описать… тебе становится тепло у ней, ты чувствуешь себя удовлетворенным… Когда я приношу ей букет фиалок — у нее набегает слезка на глаза…
Макс. А ты попробуй поднести ей браслет.
Анатоль. О, голубчик — это сюда не годится — ты заблуждаешься — поверь… С нею я и не ужинал бы здесь… В ее вкусе — трактирчики предместья, простенькие — с безвкусными обоями, с парою мелких чиновников за соседним столиком. Последнее время я проводил с нею вечера в таких трактирчиках.
Макс. Как? Ты ведь только что сказал, что ты проводил вечера с Анни.
Анатоль. Да, и это тоже верно. Последнюю неделю мне приходилось ужинать каждый день два раза: с одною, чтобы ее увлечь — с другой, чтобы от нее отделаться… К сожалению мне еще не удалось ни то, ни другое…
Макс. Знаешь что? Сведи-ка как-нибудь Анни в подобного рода кабачок, а новую с белокурой головкой к Захеру… Быть может тогда дело пойдет на лад!
Анатоль. Ты не понимаешь сути дела, так как ты не знаешь еще моего нового увлечения. Она — сама скромность! — О, поверь — это девица — посмотрел бы ты, что она делает, когда я хочу заказать вино подороже…
Макс. Слезка на глазах — не так ли?
Анатоль. Она не соглашается ни под каким видом!..
Макс. Значит, ты пьешь дешевенькое винцо последнее время?
Анатоль. Да… — с десяти часов — потом — разумеется, шампанское… Такова жизнь!
Макс. Ну… прости однако… жизнь не такова!
Анатоль. Представь себе только этот контраст! Что же меня касается, то я им сыт по горло! Это опять один из тех случаев, которые говорят мне, что в основе я чрезвычайно честная натура.
Макс. Так!.. Ах подумаешь!
Анатоль. Я не могу дальше вести эту двойную игру. Я теряю всякое уважение к себе!..
Макс. Послушай, Анатоль! — Ведь пред тобою я, я… Предо мной право же не стоит разыгрывать комедию!
Анатоль. Отчего же — раз ты кстати здесь… Однако, серьезно… Я не могу притворяться любящим, когда я ничего больше не ощущаю!
Макс. Ты притворяешься только там, где ты еще что-нибудь чувствуешь…
Анатоль. Я это прямо так и сказал Анни — сейчас же, в самом начале знакомства… когда мы клялись друг другу в вечной любви: знаешь, дорогая Анни, кто из нас в один прекрасный день почувствует, что дело идет к концу — тот скажет это другому прямо…
Макс. Ах, это было в тот момент, когда вы клялись друг другу в вечной любви… Это прекрасно!
Анатоль. Я ей часто повторял: — мы не имеем ни малейших обязательств друг перед другом — мы свободны! Мы спокойно разойдемся, когда наше время пройдет — только никакого обмана — обман мне противен!..
Макс. Ну, в таком случае все пойдет как по маслу — сегодня!
Анатоль. Увы!.. теперь, когда я это должен произнести— я не доверяю себе… ведь это принесет ей страдания… Я не могу выносить слез. — В конце концов, я вновь влюблюсь в нее, когда она заплачет — а тогда ведь я обману другую!
Макс. Нет, нет — только никакого обмана — обман мне противен!
Анатоль. В твоем присутствии все сойдет непринужденнее!.. От тебя веет холодом, здоровьем, весельем, от которого замерзнет сентиментальное настроение, связанное с разлукой!.. Перед тобой не плачут!..
Макс. Ну — я, словом, на всякий случай — это, значит, все, чем я могу служить тебе… Но только не говорить с ней… только не это… это было бы против моего убеждения… ты слишком добрый малый…